Страница 4 из 29
Доктор Хэссоп взглянул на меня, потом на Джека:
— Есть вопросы?
— У меня, собственно, не вопрос, — сказал я. — Скорее, просто прикидка. Эти неизвестные… Есть детали, могущие хоть как-то прояснить акцию?
Доктор Хэссоп повеселел:
— Вообще-то, Эл, мы ценим тебя и Джека как раз за то, что вам не требуется много деталей. Но вы имеете право интересоваться ими. Сейчас я назову несколько имен, достаточно известных имен, а вы внимательно слушайте. Я хочу знать, насколько серьезно вы относитесь к сообщениям прессы.
Он помолчал, а потом, полузакрыв глаза, медленно перечислил:
— Мат Курлен… Энрике Месснер… Сол Бертье… Памела Фитц… Голо Хан… Скирли Дайсон… Сауд Сауд…
И открыл глаза, взглянув на нас остро, резко.
Первым откликнулся Берримен:
— Голо Хан по происхождению пакистанец, но работал в нашей стране. Весьма перспективный физик, причастный к некоторым секретным проектам. Его исчезновение насторожило многих, некоторые спецслужбы до сих пор боятся его появления в одной из стран, чьи режимы противопоставляют себя мировому сообществу. А Памела Фитц — журналистка. Убита в отеле «Харе» два года тому назад. Именно она копала дело Голо Хана. Кое-кто, правда, считает, что в этом случае речь может идти о довольно-таки загадочном самоубийстве.
Доктор Хэссоп удовлетворенно кивнул.
— Мат Курлен… — Я вспомнил. — О нем в свое время много писали. Лингвист, занимался жаргонами. Какая-то бредовая идея построения всемирного языка, понятного даже для идиотов. Если я не ошибаюсь, он покончил с собой. Ну, а о Соле Бертье слышал, наверное, каждый. «Самый оригинальный и самый мрачный философ двадцатого века», — процитировал я. — С его работами связана волна студенческих самоубийств, прокатившаяся по югу страны. Сол Бертье любил жестокие эксперименты. Можно думать, он часто находился не в ладах с общепризнанной моралью. Погиб в море, упав за борт собственной яхты. Его архив опечатан.
— Сауд Сауд — социолог, сотрудник ООН, — вспомнил Джек Берримен. — Не думаю, что это его настоящее имя. Скорее всего, псевдоним. Был замешан в крупном политическом скандале, разразившемся после провала некоей миротворческой акции в Африке. Исчез из своего кабинета. Вместе с ним исчезли некоторые немаловажные документы. Не удивлюсь, если Сауд Сауд где-то процветает, конечно, под другим именем.
— Ошибаешься. Он убит, — хмыкнул шеф.
Мы обернулись.
Похоже, шефу надоел импровизированный экзамен.
— Хватит с них, Хэссоп. Скирли Дайсона они все равно не знают.
— Тоже физик? — спросил я.
— Сапожник, — ухмыльнулся шеф. — В прошлом, конечно. А затем основатель религиозной секты, обосновавшейся где-то в горном Перу. Говорят, обладал невероятным даром внушения. И не исключено, что каким-то образом опирался на работы Сола Бертье.
— Что с ним случилось?
— Убит.
— А Месснер? — спросил Джек Берримен. — Вы называли еще одно имя. — Месснер. Кто это?
— «Еще одно имя»… — доктор Хэссоп недовольно воззрился на Джека. — Отнюдь не одно. Я могу привести еще добрый десяток. Что, по-вашему, их объединяет?
— Смерть, — быстро сказал я.
— В самую точку, Эл.
— И, наверное, судьба их работ. Я не ошибаюсь?
— В самую точку, — удовлетворенно повторил доктор Хэссоп. — Наброски будущих книг, специальные статьи, физические расчеты, дневники, письма, рукописи. Все, что угодно. Я проанализировал примерно пятьдесят судеб, впечатление странное. Некто или нечто, это я пока не берусь определять, в один вовсе не прекрасный момент с высокой степенью точности выходит на личность, способную своими работами определить некий новый взгляд на будущее. Звучит пышно, но истине соответствует.
Я прикинул:
— Эти судьбы, они как-то распределены во времени? Они не связаны, скажем, только с последними тремя годами?
— Указанная цепочка имен растянута во времени, Эл.
— Вы хотите сказать, — быстро сказал я, — что она вовсе не оборвана?
— Боюсь, это так, Эл, — удрученно ответил доктор Хэссоп. — Боюсь, Беллингер может стать следующей жертвой. У меня есть основания так думать. Ты должен помочь старику. Если даже я ошибаюсь, что-то тут все равно нечисто. Так что учти: скучно тебе не будет.