Страница 24 из 29
И тут же понял — этот вариант нереален. Именно человека в берете я был вынужден выводить из игры первым.
Что ж, тогда один из близнецов…
— Ты можешь проваливать, — сказал человек в берете Иктосу. — Ты и так задержался.
— А премия?
— Как договорились.
— Ладно, — Иктос неожиданно ловко скользнул за стену. Не знаю, ждали ли его там, но действовал он уверенно.
Я незаметно напряг мышцы. Действовать придется одному и во всю силу.
— Так вот, — доброжелательно сказал мне человек в берете. — Расклад такой. Лезь за греком и можешь проваливать, от тебя нам ничего не надо. Часа через полтора можешь вернуться, нас тут не будет. Ничего не пропадет, не волнуйся. А не захочешь возвращаться, уезжай совсем. Вечером есть поезд. Что тебе делать в этих местах? Сам знаешь, кругом одни леса да болота.
— А вы? — спросил я, и мой вопрос не понравился человеку в берете.
— Не бери на себя слишком много, — сказал он, оценивающе оглядев меня.
Его задумчивая улыбка подсказывала: задерживаться не стоит. И, понимающе кивнув, стараясь, чтобы они все видели мою неловкость, я медлительно пополз вверх по лесенке.
Ситуация была настолько ясной, что даже близнецы-крепыши расслабились; человек в берете тоже не проявлял никакой настороженности. Звон шмелей, сонный стеклянный воздух, душные запахи — прекрасный летний вечер. Никто из них не догадывался, что люди Джека Берримена уже подняли тревогу.
Смогу я продержаться десять минут? Уложится Джек в десять минут?
Я на грудь приподнялся над стеной, на которой Действительно валялся брезентовый мешок Иктоса.
Самого бывшего грека я не увидел, но на дороге стоял открытый армейский джип. Мордастый водитель равнодушно сидел за рулем, еще один крепыш, поразительно похожий на тех, что стояли на краю канавы, курил, навалясь на переднее крыло.
— Они пропустят меня? — спросил я человека в берете.
Он кивнул:
— Конечно.
Он стоял сейчас почти подо мной, и это меня весьма устраивало. Близнецы упустят две-три секунды, в принципе мне должно было хватить этого.
— Я что-то должен сказать тем, на дороге?
— Будет лучше, если ты помолчишь, — усмехнулся один из крепышей-близнецов, но человек в берете отогнул лацкан курточки и что-то негромко буркнул.
Я оценил связь: куривший у джипа сразу выпрямился и без особой приветливости, но помахал мне рукой.
— Иди.
Я совсем собрался перенести ногу через гребень стены, но в этот момент со стороны невидимой веранды (ее прикрывали хозяйственные пристройки) донесся звон бьющегося стекла, а может просто что-то упало.
Все трое переглянулись и уставились на меня:
— Там кто-то есть?
Похоже, до этого момента они и впрямь верили в то, что труп Беллингера увезла полиция.
— Где? — тупо переспросил я.
— Ладно, проваливай, — быстро сказал человек в берете и полез в карман.
Но я не позволил ему вытащить пистолет.
Оттолкнувшись от лестницы, всем весом я обрушился на человека в берете. Я знал: в этой игре он больше не участвует. И еще я знал: меня отбросит в канаву.
Так и получилось.
Человек в берете даже не охнул, его шея подо мной хрустнула, толчком меня отбросило в заросшую канаву. Краем глаза я видел, как летят в воздух клочки кожи — близнецы открыли стрельбу, как я и предполагал, не вытаскивая оружия из карманов.
Но они опоздали.
Два или три прыжка, я оказался перед хозяйственными пристройками и нырнул за них. И тотчас пуля с неприятным шлепком ударила в кирпичную стену над моей головой.
— Не стреляйте! Это я, мистер Беллингер!
Задыхаясь, я взбежал на веранду.
— Потрясен твоей прытью, Айрон Пайпс, — торжественно заявил Беллингер. — Ты был похож: на сонную муху, а сейчас прыгаешь, как леопард. Ты, вроде, раньше прихрамывал?
Я не ответил.
Несколько минут в запасе у нас было — вряд ли нападающие сунутся сюда, пока не поймут, сколько нас и чем мы вооружены. Но боюсь, речь шла действительно о двух или трех минутах. Машинально я коснулся пальцами правого уха — его жгло. На пальцах осталась кровь. Пуля, пущенная мне вслед, сорвала кожу с мочки, а вместе с нею вживленные датчики — люди Джека теперь не слышали меня, не могли слышать.
Ладно, решил я. Все равно Джек уже в курсе происходящего на вилле «Герб города Сол», нам с Беллингером надо продержаться совсем немного.
Старику я сказал:
— Когда в человека стреляют, его физические недостатки становятся менее заметными.
Я имел в виду мою исчезнувшую хромоту.
Беллингер усмехнулся:
— Кто эти люди там? Твои гости?
— Почему мои? — удивился я. — Думаю, они пришли к вам. Мне они, кстати, предлагали уйти.
Теперь удивился он:
— Ты отказался?
С «вальтером» в сухой, украшенной старческими веснушками, руке он выглядел несколько необычно; в глазах мерцало любопытство.
— Да.
— Странно, — пробормотал он, но спрашивать, почему я отказался уйти, не стал. — Чего они хотят?
— Наверное, поговорить с вами.
— Разве для этого надо поднимать такой шум?
Он даже ухмыльнулся. Что-то там, похоже, сходилось в его размышлениях. Но что-то и не сходилось. По крайней мере, никаких решений он пока не принимал — одуванчик, настоящий одуванчик, полуобдутый ветром времени, но все еще крепкий.
Решение принял я.
— Вставайте, — сказал я, осматриваясь. — Наверху безопаснее. Здесь оставаться нельзя.
Я ожидал чего угодно, но старик не стал протестовать. Правда, он хотел, чтобы я втащил наверх и его любимое кресло, но и на этом не стал настаивать.
В кабинете все еще попахивало взрывчаткой.
Сдвинув три книжных шкафа, я надежно закрыл пустой проем бывшей двери. Часть книг упала на пол, но они и так там валялись, Беллингер не обратил на это никакого внимания. Вид кабинета вообще его не удивил, он ни разу не согнулся, чтобы поднять какую-нибудь бумажку, хотя бы из любопытства. Он действительно знал, что его рукопись унесли?
Я указал ему в угол.
Туда, за письменный стол, я сдвинул кресла; через окна мы могли видеть самую опасную часть сада.
— Я хочу кофе, — сварливо заметил Беллингер.
Я изумленно оглянулся:
— Кофе? Сейчас?
И покачал головой: