Страница 17 из 23
Хотя цель каждого дервиша - небытие, ибн Саид справедливо считал, что достигать его лучше другим путем. Он не стал дожидаться, пока в ханаку ворвутся воины Музаффара, или ее разгромит восторженное простонародье, подстрекаемое муллами. И он бежал в сопровождении учеников на восток, в ханство Курун. Джаред за ним не последовал, но и в Аль - Хабрии не остался. Он не был особенно благочестив, но отречься от веры под угрозой смерти было для него противно. А поскольку Джаред, в отличие от многих других христиан в Зохале, покинул империю добровольно, ничто не мешало ему туда вернуться.
Сказать - проще чем сделать. Обратный путь оказался не в пример труднее. Зохаль был расположен далеко от побережья, к тому же морское сообщение снова было нарушено. На караванных дорогах стояли заставы, а одинокий путник, пробирающийся через пустыню, неминуемо погиб бы от жажды или от рук разбойников.
И все Джаред благополучно вернулся - вместе с теми, кто по мнению зохальцев, не исключая некоторых учеников ибн Саида, был хуже разбойников. Цыган эмир Музаффар счел недостойными даже казни, и повелел изгнать их. Джаред присоединился к племени, бредущему на север, и его приняли. несмотря на то, что к чужакам относились крайне подозрительно. Что-то такое они в нем разглядели, что-то, вызывавшее уважение. Возможно, они слышали о дервишах сна, бывая в Аль - Хабрии. И, сами издеваясь над глупцами, верившими в их гадания, цыгане испытывали почтение перед теми, кто по их мнению, обладал настоящим даром предвидения. Путешествие было тем опасней, что, покончив с неверными в своих владениях, Музаффар покончил и с перемирием. Южные города империи должны были испытать на себе гнев Аллаха. Пограничные войны в этих краях замирали на годы, иногда на десятилетия, но никогда не прекращались вовсе, а потому империя держала здесь воинские гарнизоны, а города были защищены. Но конница Музаффара была столь многочисленна, что порвала цепь укреплений. Но вскоре удача изменила воинам Аллаха, и волна покатилась в обратную сторону. А цыганам и Джареду, дабы избежать встречи с воюющими сторонами, приходилось применять всю возможную ловкость.
В Старом Реуте он расстался с цыганами. Военные действия и в худшие времена не продвигались севернее Эйсана, а сейчас, стоило миновать этот городок, война уже не чувствовалась.
Джаред осел в Крук-Мауре, городе небольшом, но спокойном, при том что совсем не похожем на Аль - Хабрию. Здесь неподалеку были леса и горы, а с моря приносило грозовые тучи. Никаких пальм, зато во множестве виноградники. Но Джареда привлекали не красоты природы и не прекрасные вина ( сказать по правде, запрет на винопитие, обязательный для мусульман, а для дервишей в особенности, в доме ибн Саида соблюдался не очень строго). С помощью приобретенных им знаний Джаред предполагал употребить свой дар на пользу людям, а заодно заработать на пропитание. Это сулило определенные опасности, но война грозила затянуться на несколько лет, а разъездные судьи Святых Трибуналов не разворачивали своей благочестивой деятельности вблизи боев.
И он стал лекарем. Так прошло два года. Война откатывалась от Крук-Маура все дальше, и постепенно сошла на нет. А вместе с наступлением мира в городе появился Девлин, и принес весть от Лабрайда. Тот, к удивлению Джареда, жил сейчас в Тримейне. Хотя происхождение Лабрайда позволяло ему занять место при дворе, столица его его нисколько не прельщала - или так казалось Джареду. Лабрайд просил передать, что хотел бы повидать своего молодого друга по делу, которое никого из них лично не касается, но может оказаться весьма важным.
Девлин уверял, что не знает, какое это дело, и у Джареда были основания ему верить. Лабрайд всегда имел на него огромное влияние истинное влияние человека из "старых семейств" на южанина. Джаред на такое безоговорочное подчинение не был способен. Тем не менее, Лабрайд обратился к нему.
То, что Лабрайд по происшествии стольких лет обнаружил его в богом забытом Крук-Мауре, также было достойно удивления, но Джаред ни на минуту не предполагал, будто для этого ему понадобились сверхъестественные возможности. Здесь уже не Карниона, но все-таки Юг, а у старых семей - свои связи.
Девлин не стал дожидаться ответа. Пробыв в Крук-Мауре всего сутки, он отбыл в Скель. А Джареду предстояло принять решение.
Срываться с насиженного места у него не было особых оснований. Лабрайд дал понять, что никакого личного интереса у Джареда в его делах нет. И кто ему Лабрайд? Не сват, не брат, не учитель. Отцу Венилону и Тахиру ибн Саиду Джаред был обязан много большим, но, когда приходил срок, без колебаний с ними расставался. В Крук-Мауре у него образовались приятели, пациенты, заработок... Но он распрощался со всеми и двинулся в Тримейн. Он знал, что в обиде на него не будут. На Юге к таким вещам относились просто. Ушел и ушел.
Джаред вышел в дорогу зимой. В его родных краях эта фраза могла бы привести в ужас. Но здесь, пусть и не было так жарко, как в Зохале, снег все равно не выпадал. Привычный к пешему ходу, Джаред продвигался быстрее, чем иной всадник - иногда один, иногда присоединяясь к купеческим обозам. У середине весны он достиг границ прежнего Тримейнского королевства. Сейчас приближалось лето.
Джаред никогда не задавался вопросом, почему именно эти земли стали ядром империи и властвуют над обширным Эрдом, древней Карнионой и богатыми южными городами. Так случилось, и все. Он шел через города и деревни, присматриваясь к домам и людям. Дома казались не более уродливыми, а люди пожалуй, более богатыми, чем в родном Эрде. Только крестьяне гляделись уж слишком боязливыми и приниженными. Джаред впервые в жизни попал в края крепостного права. В герцогстве Эрдском в неурожайные годы с голоду вымирали целые деревни, в землях за Данданом он сталкивался с ужасающей нищетой, но там у людей, сидевших на земле, было больше достоинства. Правда, за границами империи было рабство. И были обладающие рабами крестьяне. Сложно устроен этот мир.
Ночевал он там, где застанет его ночь - на постоялых дворах, или у обочины дороги, благо земля уже подсохла, и, кутаясь в плащ, не нужно было разводить костер. Днем ощутимо пригревало, и он, по приобретенной на Юге привычке, стаскивал капюшон, хотя здесь на людей, не прикрывающих голову смотрели косо - так ходили только крепостные или распоследние бродяги. Что ж, в какой-то мере он бродягой и был. На Юге прикрывали голову от жары или непогоды, а не для того, чтобы обозначать сословие, и Джаред к этому привык. Поэтому его рыжеватые волосы, выгоревшие на солнце, были много светлее короткой бороды. Вообще в том, что касалось внешности, он следовал местным обычаям. В Зохале мужчине подобало носить бороду, беречь ее и холить, а волос не открывать. В Карнионе и городах Юга приличным считалось бриться и коротко стричься. Так Джаред и поступал. Сейчас, в дороге он снова отпустил бороду просто для того, чтобы не утруждать себя бритьем. В Тримейе он намеревался привести себя в соответствие с тамошними нравами.