Страница 12 из 13
- Это ж... Вика! - радостно заорал Никита и кинулся жадно еe целовать.
Игорек насмешливо наблюдал эту сцену, поблескивая очечками. Наконец он обратился ко мне:
- Объясни мне, пожалуйста, кто этот человек, который так жадно целует мою девушку?
- Но это же... Вика! - пояснил ему счастливый Никита. - Помнишь, с которой тогда вышло... не очень хорошо? Приехала! Значит, простила? - Взяв девушку за плечи, любовался ею. - Теперь - мир?
Да. Стоило умчаться в такую даль, чтобы Никита почувствовал себя наконец свободным и, значит, счастливым. И мы - снова друзья, и нет между нами злобы.
- Это-то Виолетта, - холодно произнес Игорек. - С Викою мы давно расстались. Ты, Никитушка, как всегда, пьян.
Никита, понурясь, отступал, скукоживался, гас на глазах... и упал бы с причала в воду, если бы я его не удержал.
- А зачем ты вообще притащился сюда? - уже воинственно произнес Никита. - Я тебя не звал.
- Точно? - насмешливо спросил Игорек - А как же это... Я сижу у себя в мастерской, элеган-т-но работаю... И вдруг влетает твоя душа, вся облепленная мухами, - Игорек поморщился, - и кидается ко мне! Причем вся какая-то растерзанная, растрепанная... Вверх ногами!
- Так вот... где она! - вздохнул Никита.
- Это когда ты прыгнул в воздушную подушку! - Я кивнул в сторону судна: воздух как раз вздувался под ним. - Душа, с испугу, и покинула тебя.
- И почему-то ко мне прилетела, - добавил Игорек.
- Да потому что он любит тебя, дурака! - вскричал я.
- А... ботинки были на ней?! - страстно вскричал Никита.
- На ком? На душе? - Игорек удивленно поднял бровь. - Не помню!
Судно отходило, поднималось. Горячее пространство дрожало под ним. Никита, вдруг взревев, кинулся вниз головой с причала, туда. Сколько сил бурлило в этом, почти прозрачном объеме, где вроде бы ничего нет: Никиту трепало, надувало, переворачивало. Судно ещe громче взревело, приподнялось и вышвырнуло Никиту из-под себя. Сперва мелькнули над водой его ноги, потом запрыгала его голова, судорожно распахнутый рот, вытаращенные зенки. Потом он вдруг победно выбросил вверх кулаки... на них красовались его ботинки! В лишениях они, конечно, скукожились, еле-еле налезали на кулачок, но вернулись. Значит, и жизнь возвращается! Со второй попытки Никита выбрался на помост, стоял, счастливо раскачиваясь. С кормы отходящего судна вдруг слетел бледный призрак Никиты - его душа, сияющая сотней радужных крылышек... Она приблизилась к оцепеневшему Никите и, как влитая, вошла в него... а мухи улетели.
10
Душа Никиты на месте! Мы, улыбаясь, смотрели друг на друга. И тут вдруг с обрыва скатилась огромная железная бочка и, свалив всех нас с ног, прокатилась по нам, расплющив. Вскочили, встряхнулись. Да-а-а... Лишь Виолетта сделалась ещe краше! Бочка, тем временем, кувырнувшись ещe пару раз, грохнулась на нос нашего катера, едва его не утопив, и прочно встала. "Как изваяние на носу галеры", - сказал классик про красивую женщину... Но здесь это сравнение не подходит. С обрыва ссыпался Коля-Толя.
- Вдруг откуда ни возьмись... - нагло произнес он, любуясь бочкой Вот - дегтя достал!
Опять, видимо, на наши деньги! Сколько же можно их трепать?
- Отличный тут деготь делают... в смысле - томят. - Коля-Толя по-хозяйски взошел на нос, поглаживал бочку. - В смысле - кладут бревна в землю, поджигают, закапывают. И вот! - Снова залюбовался. Видно, решил с нашей помощью возродить забытые купеческие традиции своей династии "Совковъ. Деготь. Дедушка и внучок". Но, надеюсь - теперь это наше всe? Вложились в деготь?
- Так что... на рюмку дегтя всегда можете рассчитывать! - подмигнул он. Все молчали, ещe толком не опомнясь.
- Кто это? - холодно спросил Игорек.
- Это наш друг... и партнер, - ответил я осторожно.
- Странно... - обронил Игорек. Вот кто вернет нам нашу честь, нашу этику и эстетику! - Вижу - вы, с вашей слоновьей грацией, вляпались в очередную лабуду. Голубчик, чего тебе? - с ледяной вежливостью спросил Игорек и даже элегантно запустил два пальца в нагрудный карманчик, словно собираясь дать расчет этому типу. Но все, кто знал Игорька, прекрасно понимали, что денег он не даст никогда. "Чудовищная бедность!" - любил повторять он, призакрыв глазки, нашлепнув нижнюю губу на верхнюю, скорбно покачивая головой. На самом деле - в восторге от своей жадности. Денег он не вытаскивал никогда. То есть движение это должно было поразить врага лишь своей элегантностью. Высокомерие его могло показаться шокирующим - только что сплющенный, уже надулся, как индюк... высокомерие его могло бы показаться даже излишним, если бы не большие пальцы ног, торчащие из рваных тапок. В этом весь Игорек.
- Так что, собственно, у вас за дела? - Он надменно глянул на Колю-Толю, потом, вопросительно, - на меня... Нашел толмача. Летописца!
Я как мог обстоятельно рассказал ему всe: как Никита в Москве купил лосиную ногу у некоего Гурама Исаакыча, с целью ублажить Ирку после провала своей диссертации, но Ирку не ублажил, а нога кровью слепила страницы его диссертации, после чего диссертацию пришлось выкинуть в Неву, а нога осталась. И как тут вклинился Коля-Толя, и не раз уже обогатился на нашей ноге, и как развелись на ней лосиные мухи в таком количестве, что подняли и понесли наш катер, да и сама нога на мухах летала теперь, куда хотела... Умолк, чувствуя неубедительность. Потом все же добавил, что в конце концов нога, это наше всё, наше главное и единственное вложение (кроме бочки дегтя?), теперь покинула нас, обидясь на наше безобразное поведение...
- И ты думаешь - в это можно поверить? - усмехнулся Игорек.
Мы молчали.
- Спроси у него! - Я указал на Колю-Толю, человека из народа.
- Мне кажется, он... э-э-э... пьян, - надменно произнес Игорек.
- Кто пьян? Я? - обиделся Коля-Толя. - Да дай мне волю - я вообще перестану пить!
- Вон она! - заорал вдруг Никита.
По крутому берегу за протокой, сквозь чащу и бурелом, лосиная наша нога скакала за лосем, который улепетывал на всех своих четырех от такого ужаса!
11
Сперва мы успешно гнались за ней. Коля-Толя, наш лиходей, золотые руки, серебряная душа, глаз-алмаз, все мгновенно наладил, обмотал сломанный вал какой-то портянкой и винтом поднял сзади бурун. Игорек из последних сил пытался быть снисходительным, но азарт захлестывал и его.
- А скажи-ка, дружо-ок, - обращался он к Коле-Толе, - сколько, как ты думаешь, срок действия твоей... э-э-э... портянки?
- А... еe знает! - азартно отвечал Коля-Толя, глядя вперед.
- Как утверждает... э-э-э... наш пьяный друг, некоторый запас прочности имеется, - перевел Игорек речь Коли-Толи для нас, культурных людей. Все-таки мы, трое, близки. Сколько мучились, много думали: "Жили не по лжи ли?"
Лось скрылся, и теперь нога уматывала исключительно от нас: крепко мы еe запугали! Но настигали-таки... И тут! Как раз возле омута зловещей щуки послышался треск, потом грохот: срок действия нашей портянки вышел, и она разлетелась... До сих пор носим обрывки еe на груди как память о нашем героизме!
- Ну... всe! - побледнел Никита.
Мы тонули. Тот "дребадан", когда мы влетели на камни Шереметевской отмели, даром не прошел... воды в каюте было до пояса. Понятно. К тому же пополнился экипаж. И бочка дегтя, образно говоря, оказалась последней каплей.
- Кто хочет - может уплыть! - произнес Никита. Но никто не покинул борт. Даже Виолетта.
- Отлично... тонем вместе! - заорал Коля-Толя.
Мы погружались. В гости к щуке... Надеюсь, она помнит нашу доброту?
Вокруг уже было абсолютно темно! Чистый деготь. Так что уже и непонятно: на воде мы или уже под водой?
- Смотри!.. - прошептал Никита.
Тихо мерцая, мимо нас с робким шорохом пролетал клин лосиных мух... вытянувшийся в форме нашего катера! Чуть замедлясь, пролетел мимо нас и стал удаляться... как красивая мечта, порвавшая с тяжелой реальностью! Мы убито молчали.