Страница 26 из 82
Вдруг из противоположного коридора бесшумно появилась темная фигура. Николас настороженно поднял голову. Все его чувства будто бы разом взорвались, предупреждая о приближении чего-то настолько невероятного и колоссального по своей мощи, что юношу захлестнула паника. Николасу показалось, что он попал в один из своих ночных кошмаров. Ему хотелось бежать прочь изо всех сил, но ноги будто увязли в земле, а тело отказалось повиноваться. Незнакомец подошел к нему вплотную и приложил свою мертвецки бледную руку к теплому лбу юноши.
В одночасье Николас лишился зрения и слуха, ноги подкосились, спина больно ударилась о каменный пол. Он больше не чувствовал своего тела. Не помнил своего имени. Не знал ничего об этом чуждом для него мире. Он был никем. И был всем. Земля была его плотью. Он жил в каждой букашке, медленно ползущей по узкому стеблю зеленой травы. В его жилах текли воды мирового океана. В его глазах отражалось нестерпимо синее небо…
Сознание рывком вернулось обратно в тело. Глаза резко распахнулись.
Он стоял на лужайке у своего дома на Авалоре. Рядом был его отец. Он с тихой мольбой смотрел на вредного бесчувственного мальчишку, державшего под уздцы коня.
— Николас, не сердись на меня. Это Охота — твоя судьба. Я не в силах ей противиться. Жаль, что я не могу поменять тебя местами с Эдвардом. Ему гораздо больше подходит роль Охотника. Не держи на меня зла. Я сделал все, чтобы ты смог продержаться как можно дольше. Ну же, не молчи! Скажи, что не держишь на меня зла, — умолял его отец чуть ли не плача.
Но тот запрыгнул в седло и помчался прочь, не удостоив отца и взглядом на прощанье.
Что-то защемило в груди, глядя на уставшее морщинистое лицо старика, который уже не казался таким высоким и грозным. Николас кинулся отцу навстречу, предчувствуя что-то страшное. Но было слишком поздно. Их большой светлый дом вспыхнул ярким пламенем. Отец упал замертво с перерезанным горлом еще до того, как Николас успел до него добежать. В доме слышались душераздирающие крики, суетливый топот ног и треск всепожирающего пламени. А потом все вдруг оборвалось и стихло. Он снова лежал посреди темной пещеры.
Николас пошатываясь поднялся на ноги. С его глаз медленно начали катиться крупные слезы. Что он здесь делает? Какой смысл был отправляться на край света, если дома больше нет? Малышка Лизи так и не дождалась его возвращения. А ведь он сделал для нее столько рисунков, целый альбом. И отец, он так много хотел сказать ему, объяснить, показать, каким сильным он стал. Но к чему теперь этот глупый титул Стража? Ведь он даже не сможет похвастаться им перед старшим братом. Мама уже никогда не приготовит его любимый пирог с яблоками, а Мэри и Джун так и не выйдут замуж, как они мечтали. Все эти два года он жил в бреду. В вечном ожидании, когда же, наконец, когда закончится эта Охота и он сможет вернуться домой. Теперь даже возвращаться было некуда. От дома остались лишь головешки. И все это из-за него. Не будь у него этого проклятого дара, ничего бы не случилось.
— В этом нет твоей вины, — послышался тихий, странно знакомый голос.
Неизвестный все еще стоял перед Николасом.
— Как бы чудовищно это ни прозвучало, но ты никак не мог повлиять на произошедшее, — продолжил незнакомец, скидывая с лица капюшон.
Это был мужчина, молодой, лет двадцати пяти-тридцати от роду. Черные, цвета воронова крыла волосы были аккуратно завязаны в гельерку на затылке, пронзительные темно-синие глаза внимательно изучали Николаса. Одет незнакомец был в кожанные штаны и куртку. Идеальное изображение Стража с древних картин портили только сиротливо болтающиеся на поясе пустые ножны.
— Почему ты так думаешь? — выходя из оцепенения, спросил юноша.
— Я не думаю, я знаю, — ответил ему незнакомец. — Определенные события уже давно вели к такому исходу. И отвратить его тебе было попросту не под силу.
— Ты кто? — Николас неожиданно осознал, что не ощущает больше никакого присутствия, даже обычного человеческого.
— Я? — незнакомец на мгновение задумался. — О, у меня много имен, но пусть для тебя я буду Безликий, Западный Ветер.
— Но Кирин сказал, что ты умер.
— Так и есть, я умер давным-давно, почил вечным сном так сказать.
— Погоди, так это я тебя видел в саркофаге в Дрисвятах?
— Ты меня видел? — удивился бог и снова положил руку на лоб юноши. — Хм, странный эффект… Полагаю, это из-за того, что ты находился на грани жизни и смерти.
— Так ты умер или просто спишь? Почему я тогда не смог разбудить тебя? — не унимался Николас.
— Это сложно объяснить. Скажем так, меня погрузили в вечный сон, чтобы я не умер. А разбудить ты меня не смог, потому что время еще не пришло. Да и для этого ты должен там присутствовать в физической оболочке, а не бестелесным духом, — юноша непонимающе уставился на Безликого. — Ой, ну не смотри на меня так. Я и сам до конца этого не понимаю. У меня было три брата. Все они погибли из-за глупости, беспечности, тщеславия. Я умирал последним. Тенгри, мой отец, мог оживить любого из нас, но только одного. Честно говоря, мы с отцом никогда не были особо близки, и я потерял его божественную «благость» давным-давно, поэтому надеялся на спокойную тихую смерть где-нибудь на краю света. Но ничего не вышло и … отец выбрал меня.
— Что-то я не слышу особой радости в твоем голосе, — скептично заметил Николас.
— А чему тут радоваться? Я застрял в этом пустом мире между жизнью и смертью. Ты мой первый посетитель за последнюю тысячу лет. Да и то….
— Да и что?
— Не важно, — ушел от ответа бог. — Ты только представь, тысячу лет разговаривать только со своей тенью… Так и умом тронуться можно.
— А как ты потерял божественную «благость»? — поинтересовался юноша, видя, что бог не расположен дальше говорить о своей смерти.
— «Благость»? — переспросил ветер. — Я самовольно покинул город вечной жизни в центре земли и возжелал жить среди смертных, а у нас на этот счет были очень строгие законы.
— Но зачем?
— У меня было много причин, чтобы уйти. Но основная — это любовь, — пожал плечами бог.
— Любовь к смертной, что ли? — скривился Николас.
— А почему бы и нет? Бесконечная жизнь вызывает бесконечную скуку, а любовь… Она изменила меня, подарила мне радость и свободу, которых я раньше не знал, — загадочно улыбаясь, ответил ему Безликий. — Когда-нибудь ты меня поймешь.
— Сомневаюсь. Лучше скажи, почему ты здесь? — на этот раз тему предпочел сменить сам Николас.
— Кхм, — вдруг замялся мертвый бог. — Думаю, я здесь, потому что ты мне снишься.
— А случайно не наоборот? — засомневался юноша, но Безликий отрицательно покачал головой. — Как я могу тебе сниться, я же живой человек?
— Значит, я вижу во сне живого человека, почему бы и нет? — смеясь над его дилеммой, ответил Безликий.
— Тогда что сейчас делаю я? — все еще находясь в легком замешательстве, спросил юноша.
— Ты? Я думаю, ты проходишь последнее испытание, чтобы стать Стражем, — пояснил Западный Ветер.
— Хорошо, зайдем с другой стороны, — не сдавался Николас. — Почему ты — древний мертвый бог — так похож на Стражей? И какое отношение имеешь к моему испытанию?
— Это не я похож на Стражей, а они на меня. Я их создал по собственному образу и подобию. Я воспитал, я установил порядки, и даже это испытание тоже придумал я.
— И что, ты так встречаешь каждого Стража?
— Ну, может и не каждого, но вот тебя решил встретить, — бог снова не ответил ничего определенного.
— Так, где же мое испытание? — не выдержал Николас и вспылил.
— Ты его уже прошел.
— Как прошел? Когда?
— Только что… Твой путь был этим испытанием, чтобы завершить его ты должен пройти обряд инициации, взросления. Собственно, для этого тебе и было послано видение о твоей семье.
— Чтобы я понял, каким был глупцом? — Николас отвернулся. По его щекам снова заструились слезы.
— Наверное… Тебе самому решать, — пожал плечами Безликий.
— Но что же мне теперь делать? — взяв себя в руки спросил Николас.