Страница 95 из 122
Если Чоса Деи доберется до нее…
Нет.
Мои кости болели. Они ныли. Кровь билась горячо и жарко, слишком горячо и слишком жарко, и ударяла мне в голову. Я боялся, что череп вот-вот лопнет.
Самиэль визжал. Меч хотел избавиться от Чоса.
Если бы мы могли объединиться…
Свет вспыхнул у меня в голове.
Иди в аиды, Чоса… Тебе со мной не справиться.
От клинка шел пар.
Тебе со мной не справиться…
Дождь прекратился, грязь начала подсыхать, над землей под моими ногами поднялся пар.
Если ты хочешь песню, я спою… я не умею, но спою… я сделаю все, что нужно, Чоса… чего бы это не стоило… ты не получишь мой меч… ты не получишь меня…
Засохшая грязь начала трескаться.
Я поднялся с колен и выпрямился. Крепко сжимая рукоять. Глядя как чернота ползет вверх, подбирается к пальцам.
Я — Южанин, Чоса, и ты сейчас в моей стране.
Поднялся ветер.
Ты действительно думаешь, что можешь победить?
Ветер истошно завывал.
Это моя страна…
Горячий, сухой ветер.
Ты здесь не нужен.
Ветер из Пенджи.
— Я не хочу, чтобы ты вернулся в мою страну…
Ветер проносился по аллеям, трепал шелка бурнусов, срывал самодельные крыши, высушивал глаза и рты.
Уходи, Чоса. Возвращайся в свою тюрьму.
Сухая грязь ломалась и крошилась и ветер уносил ее из города на Север.
Возвращайся ко сну, Чоса… Ты мне не противник…
Чернота стекала вниз по мечу и снова застыла на кончике.
Нет, Чоса… вон…
Чоса Деи не подчинился.
Нет, Чоса… вон…
Чоса еще немного отступил… а потом огненная буря поглотила меня.
Придя в себя, я услышал голоса.
— Накройте его, — сказал кто-то.
— Но он весь горит, — запротестовал другой голос.
— У него солнечный ожог, он сейчас замерзает.
Солнечный ожог? Откуда у меня солнечный ожог? Весь день шел дождь.
Я поежился под одеялом.
— Как бы заставить его выпустить этот меч?
— Ты рискнешь ЕГО коснуться?
— Посте того, что я видел? Нет.
— Я тоже.
Люди говорили о своем.
Меня разговор не заинтересовал и я спокойно вернулся в темноту.
Через какое-то время голоса появились снова и я попытался понять смысл произносимых ими слов.
— …что они говорят об Оракуле… Думаешь это правда?
Ответил Алрик. Я уже начал различать говоривших.
— Многие пришли ради этого… увидеть Оракула и джихади.
— Но говорят, что он уже совсем близко, — это была Адара.
— Совсем? — иронично уточнил Гаррод.
— Он может прийти в любой день. Может даже завтра.
Лена говорила поспокойнее.
— Мне кажется, что он уже здесь, но прячется среди племен.
— А зачем ему прятаться? — удивился Гаррод. — Люди хотят его видеть.
— Танзиры хотят его убить, — резко ответил Алрик, — вернее хотят, чтобы он был убит. И кроме того, зачем святому Оракулу мозолить людям глаза задолго до того, как все готово?
— Что значит «все готово»? — растерянно переспросила Адара.
Гаррод понял.
— Если джихади не выдумка, для красоты действия Оракул должен появиться здесь незадолго до мессии. Если он прибудет слишком рано, всем быстро надоест ждать.
— Всем уже надоело, — заметил Алрик. — Танзиры — которым возможно надоело больше всех и которые почти всем рискуют — уже начинают бросать вызовы друг другу. Они ставят танцора против танцора и делают ставки… Я сегодня был у кругов, пытался найти работу. Там тоже говорят об Оракуле, конечно ставят на него, на то, каким он окажется. Ходят слухи, что он не мужчина и не женщина, — в голосе Алрика появилось беспокойство. — Как только я буду уверен, что с Тигром все в порядке, вернусь туда.
— А как он? — спросила Адара.
Я и сам хотел бы это знать.
А потом возник голос Дел, отвечающий на торопливые сообщения Массоу в соседней комнате.
— Что значит он болен?
Я приоткрыл один глаз, увидел Лену, Гаррода, Адару и Дел, расталкивающую их, чтобы подобраться ко мне. Глаз снова закрылся.
— Это все меч, — сказал ей Алрик. — Он сделал с ним что-то.
Дел опустилась на колени и я почему-то сразу понял, что лежу на шкурах в комнате, которую выделил нам Алрик.
Дел откинула одеяло.
— Сделал с ним что?
Алрик покачал головой.
— Не могу сказать точно, что случилось… Думаю, никто этого не знает, но это был меч. Яватма и Тигр. По-моему они боролись.
Я снова приоткрыл глаз.
— Это Чоса Деи, — тихо сказала Дел, и ее лоб покрыли морщины. Пальцы нежно и ловко ощупали меня. — Тигр, ты меня слышишь?
Я открыл другой глаз.
— Конечно слышу. Я всех вас слышу… теперь.
— Что случилось?
— Я не знаю.
Дел прижала тыльную сторону ладони к моей щеке.
— У тебя ожог, — заметила она. — И погода резко изменилась.
Я моргнул.
— Шел дождь.
Дел подняла руку и показала куда-то наверх.
Я проследил за ее пальцем, понял, что крыша из шкур и одеял свалилась
— или была сорвана, поскольку у балок болтались обрывки — и увидел чистое небо — голубое, яркое небо, залитое лучами Южного солнца. Никакого дождя, никаких облаков, никакого ветра. Было очень тихо, а моя кожа горела от прикосновения солнечных лучей.
Я слабо пошевелился. Правой руке было тяжело, и я понял, что все еще сжимаю рукоять меча.
— Что, в аиды… — начал я, хмуро посмотрев на Дел.
Вместо нее ответил Алрик.
— Ты его не отпустил, а коснуться меча никто не осмелился.
Конечно, это ведь яватма.
И тут я все вспомнил. И заставил себя сесть.
— Аиды! Это был Набир!
— Был, — серьезно подтвердил Гаррод. — Но теперь уже все равно, кем он был. Он мертв.
Я посмотрел на меч. Медленно, очень медленно разжал сведенные пальцы и положил яватму на одеяло.
— Он переделал ноги Набира… — я тяжело сглотнул и понял, что голова у меня кружится, а в желудке все бурлит. — А потом он вошел в мальчика. Сначала вонзил меч, потом вошел сам… Он чуть не получил то, что хотел.
— Я не понимаю, — растерянно произнесла Адара.
Дел едва кинула на нее взгляд через плечо и снова повернулась ко мне.
— Помнишь локи, Адара?
— Да.
— Что-то очень похожее Тигр запер в своем мече.
— Не локи, — сказал я. — Эта штука похуже.
— Хуже не бывает, — поежилась Адара.
Гаррод удивленно приподнял брови.