Страница 47 из 122
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
— Тигр, — сказала Дел, — ты свистишь.
— Нет.
— Сейчас нет. Но только что ты свистел.
— У меня нет привычки свистеть, баска… свист слишком напоминает музыку.
— Свист и есть музыка, — отметила она. — Именно этим ты и занимался.
— Послушай, — терпеливо сказал я, — я никогда не напеваю, не мурлыкаю, не насвистываю. Я не занимаюсь ничем, что хотя бы отдаленно связано с музыкой.
— Потому что у тебя нет слуха. Но это не значит, что ты не можешь делать что-то подобное. Чаще всего люди не любят чем-то заниматься только из-за того, что делать это не умеют, — она помолчала. — Как например в твоем случае.
— А почему я должен свистеть? Я никогда этого не делал.
— Потому что благодаря Кантеада и твоей яватме ты стал лучше понимать, какую силу скрывает музыка… и может быть потому что ты счастлив.
Да, я был счастлив. Я был счастлив постоянно с того момента, как услышал признание Дел, и стал еще счастливее с тех пор, как высокогорья сменились предгорьями, а предгорья пограничными землями. И часа не пройдет, как мы навсегда оставим Север.
Но я и не подозревал, что от радости даже начал свистеть.
Я глубоко вздохнул и удовлетворенно выдохнул.
— Чувствуешь какой воздух, баска… хороший, чистый. И между прочим теплый… Больше никаких отмороженных легких.
— Да, — согласилась она, — больше никаких отмороженных легких… Теперь мы сможем дышать Южным воздухом и то, что не отморозили сжечь.
Я только усмехнулся, кивнул и поехал дальше. Хорошо было снова на жеребце съезжать с холмов в заросшие кустарником пограничные земли между Севером и Харкихалом. Было так хорошо, что я даже не обращал внимания на угрюмое молчание Дел или сухую иронию ее тона когда она все же заговаривала. Я думал только об одном — с каждым шагом мы приближались к границе, к дому. К теплу, солнцу и песку. К кантинам и акиви. Ко всему тому, что я так хорошо изучил за последние двадцать с лишним лет моей жизни, как только сумел выбраться в этот мир.
— Смотри, — показал я, — вот и граница, — не ожидая ответа, я сжал бока жеребца и гнедой галопом пролетел то небольшое расстояние, которое еще отделяло меня от Юга. Я заставил жеребца пройти каменную пирамиду, потом развернул его и остановил, поджидая Дел. Ее мерин преодолевал ту же дистанцию пристойным шагом.
Или это было неохотой, а не пристойностью?
— Давай, Дел, — позвал я. — Грунт хороший, пусть твой чалый пробежится.
Но она заставила его идти. Точно до пирамиды. Там она его остановила, соскочила на землю и обернула повод вокруг каменного выступа. Не сказав ни слова, Дел отошла в сторону и повернулась ко мне спиной, глядя точно на Север.
А-а. Снова за свое.
Я нетерпеливо наблюдал как она вынимает меч, кладет клинок и рукоять на ладони, потом поднимает меч над головой, словно предлагая его своим богам. И я снова вспомнил ночь, когда Дел создала палитру всех цветов мира и раскрасила небо радугой. Ночь, когда я понял, что она не мертва, что я не убил ее.
Нетерпение спало. Дел прощалась со своим прошлым и настоящим. Нет больше Стаал-Уста, нет Калле, нет знакомой жизни. Насколько я был счастлив снова видеть Юг, настолько ей тяжело было расставаться с Севером. Хотя ее и выгнали из Обители, которую Дел считала своим домом.
Жеребец переступил, протестуя против бездействия. Я задержал его, натянув поводья и посоветовав потерпеть. Для разнообразия он обратил внимание и на мои пожелания, но развернул голову настолько, насколько мог развернуть ее, посмотрел в сторону все еще невидимого Харкихала и заржал. С чувством.
— Я знаю, — сказал я ему. — Подожди еще пару минут… Ты же можешь подождать, даже если тебе это не нравится.
Гнедой помотал головой, потанцевал и махнул хвостом. А ведь я уже давно собирался его отрезать. Я вспомнил об этом сразу, как только концы жесткого конского волоса хлестнули меня по бедру.
— Продолжай в том же духе, — предложил я. — Вот отрежу тебе твои гехетти, что тогда будешь делать?
Дел вернулась к чалому, сняла повод с камня и повела мерина ко мне. Она по-прежнему сжимала рукоять обнаженного меча и кажется убирать меч не собиралась.
Я нахмурился, придержал жеребца, заметив, что он уже готов поприветствовать чалого укусом, хотел задать вопрос, но Дел меня опередила.
— Пора, — просто сказала она.
Мои брови приподнялись.
— Что пора?
Солнечный свет отразился от клинка Бореал.
— Пора, — повторила Дел, — встретиться в круге.
Последний раз на эту тему мы говорили три недели назад, незадолго до того, как добрались до Ясаа-Ден. Дел не вспоминала о тренировках, а я радовался. И надеялся, что буду радоваться этому вечно.
Я посмотрел на рукоять моей собственной яватмы, спокойно ехавшей около моего левого колена в позаимствованных ножнах, прикрепленных к седлу. Халвар был настолько щедр, что отдал мне ножны, в которых держал свой старый бронзовый меч. Я взял их неохотно. Это были только ножны, а не ножны-с-перевязью, к которым я привык, но меч нужно было в чем-то везти. Я не мог тащить с собой голый клинок.
— Нет, — сказал я.
Лоб Дел прорезали морщинки.
— Ты еще боишь…
— Ты не знаешь этот меч.
Она посмотрела на рукоять, обдумала мои слова, тихо вздохнула и героически попыталась проявить терпение.
— Мне нужно тренироваться, Тигр. И тебе тоже. Если мы хотим что-то зарабатывать на жизнь пока будем искать Аджани, нам нужно снова войти в форму. Нам нужно танцевать в круге, чтобы восстановить согласованность, силу, выносливость…
— Я знаю, — сказал я, — и ты совершенно права. Но я не войду с тобой в круг пока Чоса в этом мече.
— Но ты можешь контролировать силу меча, ты можешь сдерживать его, я это видела. И не только в ту ночь в доме Халвара, но и несколько раз по дороге…
— …и именно из-за того, что я узнал за эти несколько раз сейчас я отказываюсь, — объявил я. — Этот меч нелегко было сдерживать и до того, как я повторно напоил его кровью Чоса Деи… ты действительно думаешь, что я рискну тем минимальным контролем, которым над ним обладаю ради тренировки с тобой? — я покачал головой. — Чоса Деи нужен был твой меч, он хотел выдавить магию из твоей яватмы, изменить ее, переделать для своих целей, и я чувствую, что он не отказался от своих намерений.