Страница 29 из 30
— То-то и оно, — сказал кот. — А крылья я могу снять, если хочешь.
Кот отстегнул крылья, сложил их, как складывают зонтик, перевязал веревочкой и спрятал в левый нижний ящик комода.
— А что до моего размера, — продолжал кот, — то если бы я был обыкновенным котом, я не смог бы быть твоим поваром, другом, горничной, няней, профессором…
— О-о! Перестань, перестань, пожалуйста, расти! — закричала принцесса, потому что кот с каждым словом становился все больше и больше и стал уже размером чуть ли не с леопарда.
— Как хочешь, могу таким остаться, — согласился он.
— Ты, наверно, волшебный? — робко спросила принцесса.
— Разумеется, — ответил кот. — Тут всё волшебное. Ну, надеюсь, ты больше меня не боишься? А теперь, моя детка, пора в постель.
Эверильда вскочила, пораженная: голос, который она услышала, был голосом ее няни, но в то же время и голосом кота.
— Няня-котик! — воскликнула принцесса, прижимаясь к мягкому кошачьему боку. — Теперь я ничего не боюсь.
Она легла в постель, а кот гладил ее своей мягкой лапой, и через две минуты девочка уже крепко спала.
И потянулись долгие, однообразные, но в то же время очень счастливые дни, когда принцесса и кот жили вдвоем на необитаемом острове.
Кот занимался с принцессой правописанием, историей, математикой, ботаникой, географией, и тогда он разговаривал с ней голосом профессора Всезнайкмана. Они вместе наводили порядок в башне, и тогда кошачий голос напоминал голос горничной. А когда они вместе что-нибудь готовили на кухне, кот разговаривал голосом дворцового повара.
Невозможно было соскучиться с другом, который так часто менялся!
— Кто же ты на самом деле? — часто спрашивала принцесса.
— Сам не знаю! — отвечал обычно кот. — Спроси что-нибудь полегче.
Незаметно шли годы.
Однажды принцесса спросила:
— Скажи, котик, как это получается, что наш сад и огород всегда такие ухоженные, и там полно фруктов и овощей?
— А ты не догадываешься? — ответил кот. — Кроты, которых ты спасала из капканов, вскапывают землю; птицы, которых ты кормила, приносят и разбрасывают семена; мыши, которых ты вытаскивала из мышеловок, острыми зубками пропалывают грядки и сгребают сорняки коготками.
— Но как они все сюда попали?
— Кто приплыл, кто прилетел.
— А что, они тебя совсем не боятся?
— Меня-а-а?! — кот выпрямился во весь свой огромный рост. — Можно подумать, что я какая-нибудь обыкновенная кошка!
Он надулся и не разговаривал с принцессой почти час.
Но за все время это был единственный случай, когда они чуть не поссорились.
В первое время принцесса часто спрашивала:
— Няня-котик, долго мне еще тут оставаться?
На это кот всегда отвечал голосом няни:
— До тех пор, моя детка, пока ты не станешь взрослой.
Время шло, принцесса росла, хорошела, умнела и, в конце концов, стала взрослой.
— Теперь, — сказал кот, — пришло время действовать.
— Что ты имеешь в виду?
И кот ответил:
— В далеком-далеком королевстве живет юноша, предназначенный тебе судьбой. Только он один сможет причалить к острову и увезти тебя отсюда.
— А откуда он меня знает?
— Он знает только, что ты существуешь на свете, но не знает, где тебя искать. Отныне каждую ночь я буду летать к нему и нашептывать про тебя. Он будет думать, что это сон, но он верит в сны. Он приплывет на корабле с золотыми мачтами и шелковыми парусами и увезет отсюда мою детку, и женится на ней.
— А как ты думаешь, няня-котик, я буду с ним счастлива?
— Разумеется! — воскликнул кот. — Ведь он предназначен тебе судьбой!
— А как он сюда попадет?
— Я же сказал: на корабле, по морю.
— А скалы здесь опасные?
— Кошмарные скалы, — ответил кот. — Самый крепкий корабль разобьется о них в щепки. Но для твоего жениха они не опасны, не волнуйся.
Принцесса вздохнула и до вечера оставалась молчаливой и задумчивой.
Вечером кот достал из комода свои крылья, развернул их, почистил щеточкой и надел на себя; потом зажег большую лампу и поставил ее на подоконник в спальне — так, чтобы свет был виден с моря.
— Этот маяк поможет твоему жениху отыскать тебя, — сказал кот.
— А вдруг на этот свет приплывет какой-нибудь другой корабль? — спросила Эверильда.
— Вполне возможно, — ответил кот. — Но любой другой корабль разобьется о скалы, потому что на нем будет плыть кто-то другой, не предназначенный тебе судьбой.
И кот, не теряя времени, расправил крылья, вылетел в окно, сделал несколько пробных кругов вокруг башни и, распушив хвост, взял курс туда, где за коварными скалами шумело Бескрайнее море. Серп луны ярко светил над ним, предвещая мореплавателям хорошую погоду.
Принцесса стояла у окна и смотрела на море. Она слышала, как внизу, в саду, трудолюбивые кроты вскапывают землю, а проворные мыши пропалывают грядки.
И вдруг она увидела далеко в море, под низкой луной, на сверкающей лунной дорожке белый парус какого-то корабля.
— Нет! — воскликнула Эверильда. — Я так не могу! А вдруг это не его корабль. Я не хочу, чтобы он разбился!
И она погасила лампу.
Потом она немного поплакала, потому что все-таки это мог быть его корабль, а если так, то он проплывет мимо и не узнает, что был так близко от своей принцессы.
На следующую ночь кот снова полетел за море, оставив свет на подоконнике.
И снова Эверильда, роняя слезы, погасила злополучную лампу, которая влекла к погибели смелых мореплавателей.
Так повторялось много, много ночей подряд.
Когда кот подметал по утрам спальню принцессы, он каждый раз удивлялся, откуда взялся жемчуг, рассыпанный по всему полу. Но мало ли какие чудеса могут происходить в волшебной башне на волшебном острове. Кот не догадывался, что жемчуг был окаменевшими слезами принцессы. Слезами, которые она роняла, провожая взглядом корабли, каждый из которых мог принадлежать ее суженому.
А годы шли и шли. Каждый вечер кот зажигал лампу и летел нашептывать сны тому единственному, кто мог бы спасти принцессу, и каждую ночь принцесса гасила ее и плакала. А кот каждое утро, ни о чем не догадываясь, сметал в совок ее жемчужные слезы.
Снова и снова тот, кто был предназначен Эверильде судьбой, снаряжал свой корабль и бороздил морские просторы. Долгими ночами он понапрасну вглядывался в горизонт, ища тот мерцающий свет, что должен привести его к невесте.
Кот тем временем все больше и больше нервничал. Он не понимал, как можно быть таким недотепой. Откуда ему было знать, что принцесса каждый раз гасит лампу и плачет в одиночестве.
И еще прошло много лет. Принцесса состарилась, волосы ее поседели. Но она по-прежнему каждую ночь гасила лампу, чтобы какой-нибудь несчастный мореплаватель, который не был ее суженым, не разбился о страшные скалы.
«Ведь он, — думала принцесса, — не виноват, что не стал тем единственным, кто может безопасно причалить к острову».
И вот, когда она стала совсем старушкой, а ее жемчужные слезы, которые по утрам собирал кот, заполнили семь больших сундуков в кладовке за кухней, принцесса слегла.
— Кажется, я умираю, — сказала она коту. — Мой бедный котик, ты останешься тут один. Скажи, наконец, кто ты на самом деле?
— Сам не знаю, — ответил, как обычно, кот. — Спроси что-нибудь полегче.
Но принцесса уже ни о чем не спрашивала. Она лежала в белом одеянии на своей широкой кровати под пологом и ждала смерти. Ей больше не хотелось жить. Она попросила только об одном:
— Забери с подоконника лампу, она слепит мне глаза.
Даже сейчас ее не покидала мысль об опасности, грозящей ни в чем не повинным мореплавателям.
Кот забрал лампу, но не погасил ее, а поставил на окно в гостиной.
И над темными водами Бескрайнего моря полился яркий, мерцающий свет.