Чудесные всходы

Е. Ожегов.

26 марта.

В школе холодно, даже видно пар изо рта, а это бывает, когда температура не выше 7–8 градусов тепла. Поливать всходы я не стал, только повернул ящики к свету другой стороной. Похолодало потому, что форточка всю ночь не была закрыта. В одном ящике кошка выгребла ямку и испортила 10 яблонек.

Г. Савин.

27 марта.

Я полил ящики с яблоньками. В одном ящике кто-то разлил чернила, вся земля и даже яблоньки и их листочки стали фиолетовые. Все ящики повернул другим боком к свету.

А. Огородников.

28 марта.

Проростков стало так много, что они прикрыли собой всю землю. Семядоли разрастаются в круглые первичные листочки. У некоторых проростков появились маленькие настоящие листочки с зубчиками по краям. Ящики зазеленели все. Всходов очень много. Температура в классе понизилась. Печи не топят, потому что сейчас в школе каникулы. Я немного полил всходы и повернул ящики другой стороной к свету.

Г. Степанов.

Первый отбор

В перемены подле зазеленевших всходов толпились десятки школьников. Наши будущие яблони, крохотные, нежно-зеленые, полюбились всем.

Это подчеркнул в своем докладе Гера Степанов.

Первые его слова меня немножко озадачили. Я даже подумал: уж не решил ли он вернуться к своим шалостям? Но нет, все было в порядке — Гера просто был «в ударе».

А начал он так:

— О знаменитом американском изобретателе Томасе Алве Эдисоне рассказывают такой случай. Когда ему было года четыре-пять, он впервые увидел гусыню с маленькими гусятками, и когда узнал, что она их высидела из яиц, то вскоре исчез из дома. Безуспешно его разыскивали, чтобы позвать к завтраку. Не пришел он и обедать, не пришел и ужинать. И только на третий день маленького Томаса Алву случайно нашли в сарае, за поленницей дров. Он сидел в корзине на куриных яйцах, укрывшись с головой ватным одеялом. Когда его стали стаскивать с корзины, он отбивался и плакал, так ему хотелось цыплят.

Гера хитро посмотрел на разинувших рты юннатов и, улыбнувшись, продолжал:

— Так же всем нам хочется скорее увидеть, во что превратятся всходы наших яблонек. И нас, как маленького Эдисона, невозможно оттащить от ящиков — мы согласны торчать возле них целые дни. И то правда, кто из нас не радовался маленьким утяткам, цыпляткам и крольчаткам? А здесь ведь малюсенькие яблоньки, выращенные из семян, которые мы собирали всей школой…

Последние слова он произнес под аплодисменты и веселые крики.

Довольный Гера приподнял руку, призывая юннатов к порядку, и заявил:

— Это я дал вам зарядку, чтобы вы не скучали… Ну, а сейчас давайте приступим к серьезной части работы, — он согнал улыбку с лица и начал преподавательским тоном:

— Многолетняя работа Мичурина указала пути, пользуясь которыми, можно отобрать лучшие растения даже в раннем возрасте. Вот, например, перед нами три ящика с яблоньками, — Гера указал на стоящие перед ним ящики. — Яблоньки здесь хорошие и плохие. Чтобы узнать, какие из них хорошие, надо их растить десять-двенадцать лет. Значит, нам пришлось бы очень долго ждать, а чтобы их высадить, потребовалось бы большое поле. Поэтому мы сейчас же должны уничтожить плохие, или произвести искусственный отбор. Мичурин учил выбирать лучшие по таким признакам. Если крупные семядольные листочки — это хорошо. А мелкие — плохо. Если листочки широкие, с крупными жилками — это хорошо, а с мелкими — плохо. Если стебелек толстенький, листья на нем сидят часто — это хорошо, а тонкий стебелек — плохо…

Произнося эти слова, Гера водил указкой по таблице с крупным заголовком: «Мичуринское учение о искусственном отборе плодовых деревьев». Видно было, что он готовился к занятию старательно, прочитал все книги, которые я ему дал.

Потом Гера наклонился над ящиками и стал выдергивать маленькие яблоньки. Изумленные ребята повернулись ко мне, как бы спрашивая, что это значит? Нетерпеливый Гриша даже закричал:

— Не разрешайте ему, он все вытеребит!

Юннаты зашумели. Им было жаль яблонек. Пришлось вмешаться мне. Я успокоил ребят, сказав, что мы вместе с Герой наметили, какие яблоньки он должен выдернуть для показа.

— Тут нет никакой ошибки, — объяснил я. — Гера точно указал на положительные признаки в искусственном отборе, и мы с вами теперь будем выбирать хорошие яблоньки для роста, а плохие удалять — вытаскивать и выбрасывать.

Гера положил указку и сказал:

— А сейчас установите ящики в ряд и сядьте так, чтобы каждому было их хорошо видно… В этих трех ящиках шестьсот штук яблонек. Мы должны будем удалить все плохие, примерно девять десятых, и оставить лишь одну десятую.

Когда ребята расселись, мы с Герой переходили от группы к группе и показывали хорошие и плохие яблоньки. Но наш труд оказался напрасным — никто не хотел выдергивать всходов. А Гриша Савин вздохнул и произнес умоляюще:

— А нельзя их не губить? Может, рассадить их по другим ящикам?

— Правда, — поддержал его Женя. — Очень уж их жалко. Давайте пересадим!..

Наш докладчик даже растерялся и не знал, что сказать на это. Пришлось прийти ему на выручку.

— Пока вы облюбовываете яблоньки, которые мы будем выращивать, — начал я, — я расскажу вам об одном случае из жизни выдающегося американского селекционера Лютера Бербанка… Однажды некий судья из какого-то штата, занимавшийся садоводством, приехал в Санта-Роса, где жил Бербанк, и спрашивает, кто бы мог указать ему дорогу к селекционеру? Тут к нему подходит пожилой человек и говорит: «Я хорошо знаю мистера Бербанка. Я у него работал много лет. Это был когда-то хороший хозяин, вел большую коммерцию, но теперь… — Он сокрушенно вздохнул, показал пальцем на лоб и добавил — Теперь все идет не так. Ехать к нему не стоит». «Что случилось?» — спросил приезжий. Тот развел руками и сказал: «Судите сами: растит, растит целые тысячи, потом начнет ни с того ни с сего все вытаскивать и сжигать, оставляя лишь единицы из многих тысяч!» Рассказывающий был глубоко убежден, что Бербанк «тронулся»… Вы, ребята, догадались, что Бербанк проводил жесткий искусственный отбор? Так вот, только этот беспощадный отбор и позволил ему создать самые лучшие растения… Ну, отобрали яблоньки, которые мы будем оставлять? Гера, проверь, пожалуйста.

— Отобрали! Отобрали! — зашумели ребята.

— Тогда приступим к выбраковке, — сказал Гера.

И работа закипела. Когда большая часть ее была проделана, Ваня Петрулевич, до этого все время молчавший, предложил:

— А что, если мы на этом закончим выбраковку? Ведь мы можем на яблоньки, которые растут в диких предков, привить культурные сорта? Все равно у нас ведь дичков нет?

Ребята ухватились за эту мысль, и я с ними согласился. Мне было приятно сознавать, что юннаты любят и жалеют своих питомцев — свои яблоньки.

Под открытым небом

Юннатам казалось, что никто в городе не ждет весны так, как ждут они.

Яблоньки на окнах бурно росли, тянулись к свету, мешали друг другу, им становилось тесно. Пришлось их рассаживать по новым ящикам. Землю принесли с проталин южного склона Раздерихинского спуска, который ведет к пристани.

Как назло, весна была недружная. Поманит немного оттепелью, а потом опять мороз и снег. Тепла все нет и нет. Ребята совершенно измучились.

В довершение всего на наши головы свалилась новая беда: как-то, придя на дежурство, Володя Кондратьев заметил несколько яблонек со странно повисшими листочками: похоже было, что они засыхают. В первое мгновение Володя подумал, что яблоньки не политы, и недобрым словом помянул вчерашних дежурных. Но нет — земля в ящике была влажной. Тогда Володя побежал за мной.

Я осмотрел яблоньки, выдернул одну, другую, третью… Все было ясно. Я показал яблоньки ребятам. Рассмотрев их корешки, они догадались, что растения поражены грибком или бактериями.