Страница 36 из 74
Уже пятый час конники 3-го сабельного эскадрона сидели в окопах, занимая рубеж на подступах к Бугу. Приказ командира полка всем ясен: прикрыть форсирование реки главными силами части.
В центре боевого порядка взвода лейтенанта Боброва у «максима» лежал старший сержант Чирик.
— Пора бы перебраться к своим, на тот берег, — сказал ему второй номер.
— Успеем. А вдруг гитлеровцы попрут! Затем и оставили, — ответил командир.
В эскадроне Андрей Чирик прослыл исполнительным, находчивым воином, а недавно он, комсорг, награжден Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ.
Над землей висели плотные серые облака. Моросил дождь.
Послышался треск автоматов. Справа начали рваться мины. Сержант осмотрелся: занятая позиция неудобна, необходимо сменить ее, передвинуться на правый фланг.
Командир вдвоем с напарником короткими перебежками выдвинулись на пригорок у опушки рощи. Плечистый Чирик тащил пулемет словно игрушку.
Гвардеец залег у пулемета. Немецкие автоматчики шли во весь рост.
— Подпустим ближе… Пусть выйдут из кустарника, — сказал сержант.
Прошло еще несколько минут. «Пора», — подумал Чирик и послал длинную очередь по врагу. Гитлеровцы заметались в панике, прижались к земле.
Вдруг острая боль пронзила тело. «Ранен!» — мелькнуло в голове. Пересилив слабость, Андрей строчил без передышки.
Облачное небо прошили красные нити двух ракет. Эскадрон поднялся в контратаку.
Перед пулеметом старшего сержанта валялось около пятидесяти трупов вражеских солдат и офицеров.
— Хорошо воюете, Андрей Михайлович! — похвалил его командир эскадрона.
— Служу Советскому Союзу! — ответил Чирик.
— Да вы ранены!! Санинструктора!
— Ничего… Мы еще повоюем, — ответил отважный пулеметчик.
М. И. Стасовский, майор
ГОРЯЧАЯ ДРУЖБА
А. А. Фаткулин
М.И. Хохлачев
Прифронтовой аэродром. Ровная, укатанная взлетно-посадочная полоса, укрытия для техники, боеприпасов, землянки для летчиков, техников, мотористов. Издали доносятся громовые раскаты орудий. Но здесь, на зеленом поле, раскинувшемся около леска, тихо. Низкая облачность приковала авиаторов к земле.
Под деревом около своего штурмовика сидит летчик Михаил Хохлачев. Он то и дело поглядывает на хмурое небо. Обычно веселый и жизнерадостный, Хохлачев сейчас — туча-тучей. Где-то рядом кипит жестокий бой. Вот и ударить бы с воздуха по фашистам, помочь нашим пехотинцам, а скверная погода не позволяет летчикам подняться в небо.
Рядом с Хохлачевым на замшелом пне восседает командир и близкий его друг Анвар Фаткулин. Он пытается расшевелить товарища, поддержать свойственные Михаилу бодрость и веселье, с которыми всегда легче в минуты вынужденного ожидания боевой работы.
Подошел командир эскадрильи. Этот опытный воздушный боец тоже знает, как тягостно действует на летчиков плохая погода. Каждый из них невольно чувствует вину перед бойцами наземных войск, которые в это время сражаются с озверевшим врагом.
— Нечего скучать, пошли в землянку — займемся делом! — сказал он.
Летчики, воздушные стрелки собрались в просторной землянке. Комэска объявил:
— Начнем занятия! Тема: изучение района полетов и переднего края противника.
Оживленный говорок, как внезапный порыв ветра, прошелестел в землянке и утих. Летчики потянулись к планшетам, доставая полетные карты. А командир уже хлопотал над импровизированным макетом, изображающим обстановку переднего края…
Погода стала улучшаться. И сразу ожил аэродром. Краснозвездные «илы» поднялись в воздух. Курс — поле боя наземных войск.
Паре Фаткулин — Хохлачев приказано разведать расположение частей противника в глубине обороны. Линию фронта они проскочили на бреющем полете. Под крылом самолета виднелись огненные сполохи и клубы дыма, горящие фашистские танки. Здесь уже поработали наши штурмовики.
Делая всевозможные виражи и змейки, старший лейтенант Фаткулин внимательно осматривал все подозрительные места. Вот показалась небольшая роща, где обозначились силуэты вражеских танков. Снизившись, летчик увидел скопление бронированных машин. Он быстро сделал пометку на карте. Слева, полевой дорогой, двигалась вражеская механизированная колонна. Фаткулин бросил самолет в стремительное пике и ринулся в атаку. Хохлачев словно тень последовал за ведущим. Реактивные снаряды огненными кометами понеслись к земле. Взрывы, пламя, дым. Еще заход. Часто-часто стучат пушки, поливая свинцом разбегающихся фашистов.
Только вышли из атаки — предостерегающий голос Хохлачева: «Мессеры»! Фаткулин повернул голову и невольно пригнулся. Тупокрылый немецкий истребитель зашел сзади. «Сейчас полоснет», — подумал Фаткулин. Стрелок бил по фашисту короткими очередями, но тот неотвратимо приближался, предвкушая победу. Хохлачев бросил свою машину вверх, прикрыл ведущего. Очередь «мессера» пришлась по самолету Хохлачева. Стрелок Ненашкин, нажимающий гашетку, сумел все же найти прицельный ракурс. Фашист клюнул носом и, окутавшись густым дымом, пошел к земле. Через несколько секунд темным султаном взрыва обозначилось место падения вражеского самолета. Его напарник моментально вышел из боя. Гитлеровцы не любили воевать в меньшинстве.
Развернулись к линии фронта. Собрав волю в кулак, Хохлачев тянул к своим на теряющем высоту и скорость самолете. Фаткулин прикрывал раненую машину от внезапной атаки сзади. Уже над линией фронта мотор подбитого самолета окончательно сдал. Несколько раз чихнув, он остановился. Выбрав площадку поровнее, Хохлачев с убранным шасси посадил самолет в расположении наших войск. Сделав несколько кругов над местом вынужденной посадки и убедившись, что членам экипажа ничто не угрожает, старший лейтенант Фаткулин полетел на аэродром.
Когда он зарулил на стоянку, его окружили летчики, техники, воздушные стрелки. У всех на устах был один вопрос: где Миша Хохлачев, что с ним? Всем полюбился этот неунывающий лейтенант, скромный среди товарищей и дерзкий в бою с фашистами.
— Живой, сделал вынужденную в расположении наших войск, — успокоил друзей лейтенант Фаткулин и добавил: — Миша — настоящий друг. Спас меня от верной гибели. Теперь я перед ним в долгу…
И летчик рассказал боевым товарищам о воздушном бое и самоотверженном поступке Хохлачева, заслонившего своим самолетом его машину от прицельного огня гитлеровского аса.
На другой день штурмовик привезли на аэродром и приступили к ремонту. Фаткулин долго сжимал похудевшего и небритого Хохлачева в крепких объятиях. Не могли наговориться друзья в тот день. Вспомнили довоенную Москву, где Хохлачев родился и вырос, где прошло детство. Потом война, авиационная школа пилотов. Суровое фронтовое небо сдружило его с немногословным Анваром.
Они сидят на зеленом, душистом разнотравье летного поля. Течет неторопливая беседа, и не верится, что рядом идут жестокие бои и доносящиеся издали громовые раскаты грозы — отзвуки грандиозной битвы, развернувшейся на политой кровью украинской земле.
Скоро — опять в небо, снова боевой вылет. В этот раз оба друга будут ведущими. В напарники им дали молодых пилотов. И поведут их Фаткулин и Хохлачев прямо к цели, не страшась белых шапок зенитных разрывов, не пугаясь зловещих черных силуэтов вражеских истребителей. Окруженный в котле враг не должен прорваться.
— Миша, кем хочешь стать после войны? — задумчиво спрашивает Анвар, и глаза его туманятся тоской по мирному труду, по земле, где родился и вырос, по бесконечным степным просторам
— Буду строителем, — улыбается Михаил. — Хочу возводить дома в Москве, чтобы наш город стал самым красивым в мире.
Тревога! Пилоты кинулись к самолетам, быстро запустили моторы. Подпрыгивая на кочковатом поле, «илы» один за другим выруливали на взлетную полосу, уходя в небо.