Страница 25 из 75
Тем временем в восемь часов пополудни в театре прозвучал третий звонок, раздались жидкие аплодисменты зрителей и, наконец, медленно пополз вверх занавес. За размышлениями инженер пропустил начало спектакля, да и в дальнейшем он вполглаза следил за сценой. Шла одна из тех «кассовых пьес», которыми изобиловал репертуар провинциальной сцены. Именно такие «произведения искусства» имела ввиду недавняя заметка в одной из местных газет, описывающая недельный репертуар губернского театра: «В пятницу зарезали даму, и человек сошел с ума, в воскресенье ребенку голову размозжили, во вторник человек застрелился, в среду девушку застрелили, в четверг опять застрелился человек, в пятницу снова даму зарезали и человек сошел с ума, в субботу еще одного на дуэли укокошили! Что же это, наконец, такое?» Казимир усиленно делал вид, что внимательно наблюдает за сценическим действом: аплодировал вместе со всеми зрителями, смеялся и грустил в положенных местах. Однако, в его голове включились внутренние часы и начали свой отсчет. Одновременно инженер вел наблюдение за ложей, в которой расположился полицмейстер. Когда через двадцать минут после начала представления в ложу к полицмейстеру зашел, неся телефонный аппарат, адъютант, Колоссовский удовлетворенно хмыкнул:
— Первый!
Это Зинаида Архиповна должна была позвонить в полицейский участок и, представившись хозяйкой трактира, сообщить, что на улице возле заведения началась пьяная драка. По-видимому, именно об этом дежурный полицейского стана и докладывает по телефону. Расчет инженера строился на том, что на разбор пьяной драки выедет наряд полиции. Алексей Георгиевич божился, что подберет таких исполнителей, которые гарантированно погоняют полицейских по городу часа полтора. Инженер считал, что если он что-то понимал в человеческой натуре, то получивший нагоняй урядник выгонит из участка всех городовых и околоточных, отправив их работать в свои околотки.
Прошло еще ровно двадцать минут спектакля, пока красный как рак адъютант вновь вошел в ложу полицмейстера. Колоссовский машинально посмотрел в свой брегет, отметив про себя, что все идет по плану:
— А вот и второй!
Звонок от стенающего неудачника мужа, застрелившего свою супругу в порыве ревности должен поднять на ноги всех сотрудников полиции во главе с урядником, оставив в отделении одного дежурного. Фокус в том, что плачущий голос рогоносца, роль которого по телефону исполнил Алексей Заломов, сообщил несуществующий адрес дома. И уряднику ничего не остается, как обойти и проверить все дома на этой улице.
А в это время в конце квартала появилась медленно фланирующая по направлению к участку разбитная подвыпившая парочка. Изрядно помятый кавалер в шароварах, заправленных в ярко начищенные сапоги, и в богато вышитой косоворотке наяривал на гармошке какую-то разухабистую песню. Его спутница — потасканная шлюха, была здорово навеселе, и шла нетвердой походкой, для устойчивости повиснув на руке своего клиента.
Колоссовский мысленно представил эту картину и прошептал:
— Удачи вам, ребятки!
Глава 11. Глаша
«Она полна задорных соков,
Она еще из молодых,
И у нее всегда до срока
Срывают жесткие плоды»
Глаша в, ставшем уже привычном за два года службы в публичном доме, но от этого еще более ненавидимом, одеянии падшей женщины, держа под руку Кирилла, медленно шла в сторону полиции, при этом громко хохоча и пытаясь подпевать кавалеру что-то непотребное. Дорого она отдала бы за возможность просто без дурацкого маскарада пройтись по улицам города под руку с любимым человеком. Но нет — почти все вечера заняты нудной постельной работой. После которой воротит от мужиков и наваливается свинцовая усталость, от которой только и можно спастись, провалившись в глубокий сон почти до обеда. А в редкие минуты свиданий с милым Кирюшей они стремились уединиться где-нибудь за городом, подальше от людских глаз. Девушка уже стала привыкать к тому, что всюду фальшь и притворство, и это страшило ее. А сейчас утешало лишь то, что весь этот мерзкий маскарад — не для удовлетворения мужской похоти, а ради спасения друга. Несмотря на риск, душа ее пела: какая может быть опасность, если идешь на дело с любимым человеком. Тем более, что он впервые прилюдно назвал ее своей невестой. После такого и умереть не страшно!
Не то, чтобы ее страшил дерзкий план, она боялась показаться на глаза Николке в таком виде. Поймет ли, не осудит ли? Ведь никто кроме папки в селе не знает, чем она занимается в городе. Даже мама думает, что она работает в услужении. Значит, близок тот час, когда о ее ремесле прознает, и давняя подруга Наталка. Отец Глафиры, Тимофей Кондратьев много лет служил управляющим у Воиновых. Девочки росли вместе, вместе играли. Глаша была старше Наталки на два года и относилась к ней как к младшей сестре. А избы Кондратьевых и Заломовых и вовсе стояли рядом. В детские годы не обращаешь внимание на то, что у Заломовых справный двухэтажный дом, а у Кондратьева — старая перекосившаяся избенка. Девочкой она приглядывала за двумя сорванцами, и не раз отговаривала их от опасных проступков. Когда Глафира подросла и закончила в селе церковно-приходскую школу, отец отдал девочку в губернский город, в гимназию, а через два года в эту же гимназию поступила и Наталка. А два года назад над семьей Кондратьевых разразилось несчастье.
Тимофей Сергеевич Кондратьев не только в родной Васильевке, но и по всей округе, слыл человеком честным и неподкупным. Именно эти качества ценил в людях местный помещик Олег Игоревич Воинов, поэтому, прогнав пройдоху немца, ни секунду не колеблясь назначил Кондратьева своим управляющим, и ни разу не пожалел об этом. Знал, что может оставить свое имение на верного человека за время своих длительных отлучек. Тимофей начал с ревизии всего имущества, затем, чтобы оно не было бесхозным, без дела, предложил стать в аренду и землю, и инвентарь крестьянам, установив твердую и разумную плату. Воинов всецело одобрил затею своего управляющего. Доходы с имения стали сбалансированными. Следующим шагом стала выдача ссуд нуждающимся крестьянам под малый процент. Васильевские крестьяне стали массово пользоваться помещичьей ссудной кассой, кто деньгой, а кто посевным материалом. Даром, что Кондратьев наладил связи с Безенчукской опытной станцией на той стороне Волги, и та стала исправно поставлять в имение надежный и урожайный местный посевной материал. Так при имении был создан посевной фонд из семян районированных сортов растений. Сам Кондратьев взял немалый кредит на долгий срок из помещичьей ссудной кассы и поставил новый уютный дом. В начале века западные фирмы стали массово поставлять в Россию сельскохозяйственные машины. Но стоили они дорого, и их приобретение было не по силам крестьянам. Тогда Кондратьев с Воиновым, купив несколько агрегатов различного назначения, создали при имении машинный парк. По задумке Кондратьева, сдавая машины в аренду крестьянам, можно добиться увеличения доходности имения и повышения эффективности сельскохозяйственных работ. Так были положены первые шаги к сельскохозяйственной кооперации[25]. Но новое дело на первых парах шло тяжело. Крестьяне медленно привыкали к использованию машин и не спешили брать их в аренду. К тому времени, когда бесследно исчез Олег Игоревич, затраты на парк окупиться не успели и в бюджете имения зияла приличная дыра. Новому хозяину, Александру Олеговичу, нужно было все и сразу, он и слышать не хотел ни о какой окупаемости, мало того, запретил сдавать в арену крестьянам свое имущество за столь мизерную, по его мнению, арендную плату.
— Негодяй! Вор! — кричал Воинов, сжимая свои маленькие пухленькие кулачки и топая ногами. — Ограбить меня захотел? По миру пустить?
Видно верна поговорка, что в болоте кулик кулика видит издалека, да только зачастил в господский дом Фрол Демьянович Яценюк. Что уж он там нашептывал Воинову, да только помещик решил отставить Кондратьева из управляющих. Напрасно Тимофей Сергеевич доказывал, что арендная плата разумна и обоснована и больше крестьяне не в состоянии платить, что для окупаемости машинного парка необходимо еще несколько лет, все его доводы натыкались на стену непонимания:
25
Сельскохозяйственная кооперация — в начале ХХ века Россия по темпам роста крестьянской кооперации обогнала страны Европы. К 1917 г. насчитывалось более 27 тыс. кооперативов, в том числе 16 тыс. кредитных и ссудо-сберегательных товариществ, объединяющих 50 % всех крестьянских хозяйств, свыше 10 млн. пайщиков. Было создано 500 союзных кооперативов и 8 всероссийских центров