Страница 19 из 75
После Наташиной отповеди в гостиной повисло напряженное молчание, впрочем, скоро прерванное приездом родителей Софьи.
Когда полные праведного гнева Софьины родители увезли девочку, Клавдия тоже дала волю словам. При чем некоторые из которых были непечатными:
— Подумаешь, цаца какая! Да мальчишки всю жизнь такими делами балуются. А ее чуть тронули, и она уже чуть ли не убивать готова. Представляешь, а что будет, коли натоящая война начнется! Вмиг все озвереют и станут убивать друг друга, благо ныне способов убийства куда как более, чем в средние века придуманы. Мальчишки! Ведь покалечатся почем зря. Давай, дочка, спасай своего кавалера.
Самое любопытное, что в душе осознавая правоту Клавдии, Наталка никак не хотела мириться с выводами. «Надо что-то делать! Надо что-то делать! Это надо как-то остановить!» — постоянно стучало в ее голове. Девушка только укрепилась в этой мысли после разговора с Николкой на следующий день после происшествия. После посещения гимназии, где все только и говорили о происшествии и ультиматуме, который мальчики из гимназии предъявили реалистам. Наталке было мучительно видеть, как рассудительных в общем-то девушек обуяла жажда мщения и желание расправы. В гимназии царила атмосфера ненависти, которую разделяли в том числе и те девицы, которые раньше не считали предосудительным в открытую встречаться с реалистами. Гимназистки возвели Софочку едва ли нее в ранг героини и предвкушали удовольствие от вида коленопреклоненных перед ними мальчишек. Под впечатлением от увиденного и услышанного в гимназии, Наталка была полна решимости уговорить Колю принять условия ультиматума. Но тут ей суждено было узнать меру мальчишеского упрямства и самолюбия и убедиться, что ее чары над мальчиком небезграничны.
Когда раздался долгожданный звонок, Наталка было попыталась напустить на себя неприступный и строгий вид, который так ей помог во время первой размолвки. И не смогла. Глаза девушки, самолично открывшей дверь Николке, горели лихорадочным тревожным огнем. В них было беспокойство и решимость, что очень тронуло юношу.
— Я все знаю! — без обиняков и обычных приветствий начала Наталка. — И считаю, что вы не правы.
— А кто спорит? Я сам мечтаю найти мерзавца и проучить как следует.
— Правда? — с надеждой спросила девушка. — Значит, вы приняли условия?
— Нет! Так не пойдет! Одно дело — наказание виновного, другое — унижение, которому хотят подвергнуть всех. К тому же, это не только мне решать. Я бы может и принял, но честь реалиста, законы нашего братства не позволяют мне этого сделать! Тем более, когда я сказал проучить, это не означало отдать его на расправу копченкам. Мы и сами можем отдуть его так, что мало не покажется. Но его нет! Мы не знаем, кто учинил такое. А если бы знали, то все равно не отдали.
— «Честь», «законы», «братство» — за этими словами стоит только глупое соперничество между гимназистами и реалистами и желание выгородить своих. И что они стоят эти слова, если из-за них могут пострадать люди? Ведь теперь будет драка? Будет ведь?
— Пожалуй. — со вздохом признал Николка. Ему самому не нравилась эта идея, не хотелось в выпускном классе портить себе репутацию. Но все его расспросы среди малышей, о том, кто виновник, ничего не дали. — Нам остается только драться.
— Покайтесь! Пять минут позора, зато все целы останутся… — начала, было, Наталка, но осеклась, наткнувшись на ставший ледяным взгляд Николки.
— Покаяние может быть только добровольным. Иначе это не покаяние, а принуждение! — сам того не замечая, Николка почти слово в слово повторил фразу, сказанную Колоссовским давеча за обедом. — Мы бы, может, и сами придумали, что-то подобное, но когда разговаривают языком ультиматумов, то это похоже на желание унизить.
— Тогда я тоже буду солидарна со своими подругами. Обещай ради меня, ради нас с тобой, что не допустишь поединка? — прибегла к последнему аргументу девушка.
— Нет! — неожиданно твердо сказал Николка. Сказал, как отрезал, хотя у самого кошки на душе скребли.
— Значит все, кончено?
— Как знаешь. — пожав плечами, ответил юноша.
Все было сказано. Дальнейший разговор стал бессмысленным, Николка развернулся и ушел. Обоим хотелось плакать, вот только глаза оставались сухими.
Все последние дни до поединка и Николка больше не появлялся, и девочка сама гнала мысли о нем прочь. Да только желание не властно над мыслями, и, размышляя, Наталка пришла к мысли, что Николка не мог поступить иначе. Но и она способна на поступок. «Надо что-то делать! Надо что-то делать! Это надо как-то остановить!» — постоянно стучало в ее голове. Ощущение, что должно произойти что-то непоправимое, не покидало ее. Наконец в день поединка пришло решение. Ни секунды не размышляя, она обулась, надела шляпку и бросилась вон из дома.
Глава 8. Яблоков
«Как время беспощадно скоротечно
И, кажется, страна идет ко дну…
Но лишь учитель зажигает свечи,
Когда клянут другие темноту.».
Субботним вечером директор городского реального училища Максим Фролович Яблоков по обыкновению прогуливался в городском саду с домочадцами. Он любил эту пору года. Начало мая для него означало перерождение природы. Что может быть прекраснее запахов молодой листвы и первых цветов! Буйные, незапыленные ветром и не опаленные зноем, ярко зеленые майские краски, первые, очнувшиеся от зимний спячки шмели и пчелы, спешащие на первоцвет, и радостно щебечащие птицы, затевавшие свои брачные певческие соревнования, — все это настраивало на благостный, даже благодушный лад. В такие минуты хотелось всех любить и пригонять вон из своей головы тяжелые мысли. Но тяжелые мысли одолевали и никак не хотели покидать голову. Поэтому Максим Фролович против обыкновения был хмур и не обращал внимания на весеннее буйство возрождающейся природы. Неужели двадцатилетние плоды его усилий пойдут насмарку из-за глупой шалости желающего самоутвердиться мальчишки? Уже давно в городской думе ходят проекты экономии бюджета путем сокращения расходов на образование. Как-то получилось, что именно у реального училища не нашлось высоких покровителей и именно его хотят сократить городские бюрократы. До сих пор силой своего авторитета Яблокову удавалось отстоять профессиональную техническую школу, что будет теперь, когда случай в парке возбудил такой общественный резонанс?
Но в этот момент что-то отвлекло его внимание, словно Максим Фролович почувствовал чуждое вторжение в его размышления. Он недовольно поднял голову и его взгляд уперся во взволнованный девичий затылок. Судя по тому, что тихонько ойкнула его супруга, для нее появление девчушки было тоже неожиданным.
— Ваше превосходительство[22], дозвольте слово молвить? — Девушка сделала книксен и низко опустила голову.
Максим Фролович отметил, что девица еще очень молода, одета в простое серое платье гимназистки с легкой накидкой поверх платья, волосы на непокрытой голове собраны в обычный пучок.
— Что Вам угодно, сударыня? — против своего обыкновения довольно сухо начал он.
— Сегодня… Они… Драка… — сбивчиво скороговоркой заговорила девочка.
Положительно ничего нельзя было понять.
— Кто они? Какая драка? — переспросил Максим Фролович.
Он этих вопросов девица смутилась еще больше и, всхлипывая, продолжила говорить загадками:
— Реалисты… Гимназисты… Ультиматум…
— Да ты что, Максим Фролыч, разве не видишь, что милое дитя скоро совсем расплачется? — решила спасти ситуацию супруга. — Пойдемте, милочка, присядем на скамеечку, успокоитесь и расскажете Максиму Фроловичу все по-порядку.
С этими словами обширнейшая Маргарита Павловна приобняла девушку и, ласково поглаживая, усадила на скамейку, и сама села рядом. Постепенно Наталка, а это была она, успокоилась и поведала Максиму Фроловичу о событиях последних дней.
22
Ваше превосходительство — судя по обращению, Яблоков имел чин действительного статского советника, что, согласно Табелю о рангах, являлось гражданским чином IV класса, соответствовало генерал-майору и давало право на потомственное дворянство.