Джамп

— Я постараюсь покороче, — согласилась Эми. Выдохнула… и понеслось.

Документы, сухие отчеты, улики, доказательства, свидетельские показания, отчеты с видеокамер.

Мадлен «сломалась» на первой жертве избиения, вылетела в коридор, зажимая рот. Адвокат была не готова увидеть молоденькую девушку, которой не исполнилось и шестнадцати лет в компании с блистательным Гарри Дюпре. Фотографии были сделаны до избиения, они попали на таблоиды. Затем те же журналисты зафиксировали их расставание. А вот запись процесса была сделана видеокамерой дешевого притона. Девушке бы помогли, но в тот день никого рядом с камерой не было.

И запись мертвым грузом лежала несколько лет, пока до нее не добралась Эммануэль.

Мадлен в зал не вернулась.

Вторым не смог продолжать просмотр немец. Его подкосила гибель целой семьи. Следом вышел Власов. Смотреть по второму кругу всё он не смог.

Двое динозавров-судий досмотрели до конца.

Но Эми уловила волчьим инстинктом, что ее прошение будет удовлетворено, когда глаза судий стали совершенно больными на деле об изнасилованиях.

— Все документы собраны корректно?

— Да, ваша честь, — кивнула Эми, глядя с сочувствием на Архарова. У него дочка была примерно тех же лет, что и девочка на фотографиях.

— Пакет улик?

— Полностью сформирован.

— Включая дело о Гюрзе?

— Да, ваша честь.

— Значит, мы постановляем. Удовлетворить просьбу капитана Лонштейн о смертном приговоре для Гарри Дюпре с невозможностью помилования или подачи прошения о смягчении приговора и замене его на пожизненное заключение. Это всё?

— Не совсем ваша честь. В Гюрзе было трое.

— Двое других такие же кровавые?

— Только один. Но он был более осторожен, и на него практически нет ни улик, ни доказательств. Они есть у двоих, но…

— Они хотят сотрудничать со следствием с выгодой для себя?

— Да, — кивнула Эми.

— Фамилии?

— Маркиз Лафорже. Он же Фэйшон Холд. Талантливый вор, вышедший из Прохожих. На его руках крови нет. Смертей нет. Воровство — есть.

— Какой вы хотите для него приговор? — спросила Леонова желчно. Экран был выключен, и сухопарая дама быстро приходила в себя.

— Двадцать пять лет заключения с правом поселения в отдаленной колонии.

— Кто второй?

— Один из Гюрзы, джампер Зигзаг.

— Убийства? — уточнил Архаров, перелистывая личные дела всех, кого собирался обвинять русский патруль. Найдя среди них карточку джампера, о котором многое слышал, судья поднял голову на Эммануэль.

— Нет. Несколько операций прикрытия, во время которых никто не погиб.

— Ему приговор?

— Семнадцать лет заключения в колонии общего режима.

Судьи переглянулись.

— Капитан Лонштейн.

— Да?

— Зачем вам нужен был спектакль с подставными документами?

— Чтобы ввести в заблуждение тех, кто имеет какие-либо связи с Гюрзой, ваша честь.

— Хорошо. Что ж, тогда займитесь Марко Алэно, капитан. Иван Валерьевич, задержитесь. Остальные можете быть свободны и верните сюда тех, кто не смог добраться до конца всего «представления».

— Как скажете, ваша честь.

Меньше чем через минуту в кабинете остались только двое судий и начальник русского патруля.

— Итак, — сухопарая дама отложила в сторону свои очечки, воззрилась на Котика недовольно. — Это что за спектакль, Иван?

— Не спектакль, Жанна Викторовна. Просто, так было надо. Еще пока невозможно утверждать определенно, но к следующему судебному заседанию будут предоставлены… особые доказательства.

— Особые?

— Да.

— Ну, что ж, тогда, — дама махнула рукой. — Идите к своим подчиненным, Иван Валерьевич. Занимайтесь делами. Увидимся на судебном заседании, посвященном пойманным членам Гюрзы, через два дня.

Котик кивнул, молча отдал честь и вышел в коридор.

— Темнит что-то наш Иван, — пробормотал Архаров. — И эта капитан… Откуда только вылезла со своими выкладками и делами. Я бы на месте Гюрзы ее убил бы уже, столько планов испоганила своим явлением.

— Думаю, это не так уж и просто сделать, Дмитрий Андреевич. Верткая она, девочка эта, ой, верткая…

…Вытащив из уха наушник, Эми развела руками, глядя на Котика.

— Ну, хватит вам этого доказательства, Иван Валерьевич? Разрешите работать дальше?

— Я искренне сочувствую Гюрзе, которая связалась с тобой, — пробормотал начальник. — Нет, Эммануэль. Хватит с тебя. Возвращай на допросы графа Монтесье и дона Сервантеса. Ведь только ты знаешь, где они. Допросить всю эту компанию смогут и у нас в патруле. Или ты хочешь допросить кого-то сама?

— В принципе, нет, — отозвалась Эми, пожав плечами. — Все заметки, важные для меня вопросы, есть у оперативников, отвечающих за допросы. Они, кстати, уже начали допрашивать всех, кого нужно было. Я имела в виду, вы позволите начать охоту за Марко Алэно, Иван Валерьевич? Сейчас все заняты, выше некуда. А у меня есть время.

— Эми. Ты же с самого начала на это рассчитывала!

— Есть немного… — призналась девушка, засунув руки в карманы. — И если вы боитесь, что я буду одна, то не переживайте. У меня есть напарник.

— Поймала всё-таки.

— А вы как считали?

— Да я сам не знал. Узнал, когда он появился в больнице, где ты лежала. Устроил разнос медсестрам, поставил охрану. А сам вернулся на работу.

— Иван Валерьевич, ответьте на один вопрос?

— Только в том случае, если ты пообещаешь сегодняшний день дать нашим спецам спокойно поработать, а военные действия против Алэно начнешь только завтра утром.

— Обещаю, — со спокойной душой отозвалась тут же Эми. Начинать движение она еще пока не могла. Хакеры не сообщили о своей готовности. А без них в пакете Эммануэль не было пары очень важных улик.

Подобная сговорчивость, на свой лад, тоже была очень подозрительной, но у Котика не было времени выяснять подробности.

— Задавай свой вопрос.

— Что заставило Змея играть на нашу сторону? Ведь когда он пришел в патруль, он хоть и был лошадкой засланной, но информации никакой на сторону не передавал. А потом неожиданно начал, но именно в патруль. Почему?

— Его спрашивать пробовала?

— Даже не буду. Всё равно ведь не ответит.

— Действительно, — согласился Иван Валерьевич. — В таких вопросах он упрям.

— Вы не сказали, как кто.

— А тебя интересует, насколько он упрям? Или почему перешел на сторону патруля?

— Второе! — подняла ладонь Эммануэль. — Очень интересует и очень-очень волнует.

— Он перешел на нашу сторону через пару месяцев после того, как в отдел пришла практикантка, да так в патруле и осталась. И надеюсь, глупых вопросов, что за практикантка ты задавать не будешь.

— Не буду. Я вернусь домой отдыхать. А завтра утром приду с отчетом, какие действия я планирую предпринять. А, да! — Эми двинулась по коридору и резко остановилась. — Иван Валерьевич.

— Да?

— Проследите, пожалуйста, чтобы ни Антик, ни Фея домой в одиночестве не ушли.

— Подозреваешь возможность нападения?

— Боюсь этого.

— Хорошо, прослежу.

— Спасибо! — отдав честь начальству, повеселевшая Эммануэль двинулась к дверям, звонко напевая: — А нам всё равно, а нам всё равно, не боимся мы ни волка, ни гюрзы. Дело есть у нас, в самый темный час, мы преступников ловим до утра!

— Бедные, бедные преступники…

…Выйдя из здания патруля, Фея взглянула на часы.

— Три часа ночи! А потом я удивляюсь, откуда у меня синяки под глазами. Ну? — не меняя тона, повернула Лена голову через плечо. — Тебе чего?

Мерцающий с тяжелым вздохом склонил перед ней голову.

— Не серчайте, барыня, сам не рад тому, что вынужден стоять перед очами вашими, колдовскими!

— Кайл. Не паясничай. Я устала. Ты уже тоже на ногах почти шестнадцать часов, а если учесть, что из больницы ты банальным образом сбежал…

— Не напоминай!

— Не напоминаю, — усмехнулась Фея. — Так всё-таки, зачем?