Страница 8 из 23
- Сбрасываем рюкзаки, - скомандовал он. – Будем устраивать бивак.
Женщины с явным облегчением выполнили его команду.
- А как называется этот ручей? - спросила Соня, усаживаясь на большой камень.
- У него красивое название, - сказал Олег, давно взявший за правило помнить весь маршрут наизусть. - Белокрылый.
_ Белокрылый, - нараспев повторила Соня. – А почему он так называется?
- Не знаю, - улыбнулся Олег. – Может, кто из геологов так назвал в честь красавца-лебедя…
Хотя место для палатки Олег приглядел сразу же, он специально просмотрел еще четыре площадки, подробно объясняя Кате и Соне чем плохо вот это место, а чем – это. Объяснив, почему именно это место наилучшее из всех здесь имеющихся, стал учить женщин ставить палатку. Конечно, провозились куда дольше, чем если бы Олег поставил палатку сам, но зряшной тратой времени он не это не считал, понимая, что обстоятельства могут всяко повернуться. После того, как установили палатку, стал учить своих спутниц, как обращаться с примусом и как разжигать костер, благо сушняка в зарослях ольхи и ивы было много. Поужинав, еще больше часа сидели у костра: спать не хотелось, выспались в поезде впрок, разговор тоже не очень клеился: Олег пытался угадать, минуло половодье или нет. Судя по уровню воды в ручье – чуть выше щиколоток – можно надеяться, что вода уже спадает. Может, верно говорят, что новичкам и дуракам везет. Если так, то их шансы высоки: с точки зрения этой пословицы, состав группы оптимальный - две новенькие и дурак в качестве руководителя. Отменная, можно сказать, по составу группа.
Его спутницы заворожено глядели на вздымающиеся вокруг хребты.
- Какая чарующая красота, - чуть слышно прошептала Соня. - Неужели это явь, а не сон... Катя посмотри: облако медленно взбирается по склону горы...
Олег поднял голову и улыбнулся:
- Еще и не такие красоты увидите. Горы, это…
- Соня, Олег, смотрите: солнце зажгло облака, - восторженно вскрикнула Катя. - Вечер уже, а оно так высоко. Волшебство…
- В этих краях как раз сейчас начинается полярный день, - улыбнувшись, объяснил Олег. – Пусть и не столь долгий, как на Кольском. Солнце зайдет ненадолго около полуночи.
Однако поздно уже, пора спать. Завтра нам шагать и шагать…
И следующий день прошел достаточно успешно. Утро было тихим, как и вечер накануне, прохладным. От ручья стали подниматься на невысокий отрог, в середине дня спустились вниз, перешли через еще один ручей, Вертлявый – Олег упредил вопрос, сразу назвав ручей по имени - несколько более полноводный, вода на стремнине достигала середины голени. От ручья вновь начался подъем, заметно более крутой, поэтому шли серпантином. Но все чаще стала проявляться недисциплинированность и безалаберность обеих спутниц Олега: то одна решит спрямить путь и ее приходится медленно выводить с сыпухи, то другая отправится по нужде за бугорок, а за бугорком-то обрыв. Бросишься подстраховать ее, так тут же истошный крик «Не подходи!» и почти тут же еще более истошный «Ой, я падаю!». Олег хмурился, объяснял в который раз, что в горах не надо искать укромное местечко, достаточно сказать: «Не смотрите в мою сторону». Обе женщины согласно кивали головами, но спустя несколько часов все повторялось вновь. Тем не менее, они все дальше и дальше углублялись в горы, Катя то и дело восторженно ахала, восклицала, порой даже подпрыгивала от рвущегося восторга. Соня шла, тихо улыбаясь своим думам, радуясь знакомству с горами. Настроение Олега понемногу улучшалось, крепла надежда на благополучный исход похода. К вечеру перешли вброд ручей Студеный, столь же полноводный, как и предыдущий, прошли метров пятьсот вверх по течению, остановившись на ночлег в том месте, где от долины ручья ответвлялось идущее вправо с подъемом ущелье: по нему Олег рассчитывал миновать крутые осыпи и выйти почти на самый верх отрога. Олег нашел приемлемую площадку как раз на стыке обоих ущелий, поставили палатку.
- Вот что, Олег, - решительно сказала Соня. – Поскольку на тебя – из-за нашей неумелости – ложится большая нагрузка на маршруте, готовкой будем заниматься мы с Катей. Да и дело это более женское, нежели мужское.
- Будь по-вашему, - улыбнулся Олег. – Тогда готовьте ужин, а я пройду по боковому ущелью, посмотрю, нет ли неприятных сюрпризов.
Когда он вернулся, ужин был уже готов. Поели, болтая о пустяках. Девчата быстро сполоснули миски и забрались в палатку, намаялись за день. Олегу же, несмотря на усталость, не спалось. Сидел у костра, смотрел то на огонь, то на бегущие неподалеку воды ручья. «А ведь хорошие они женщины, - вдруг, ни с того, ни с сего, подумал он. – Ты же, дурак, живешь неприкаянный. Ведь уже пятый десяток разменял…». Осерчав на себя закурил. «Брось, - прикрикнул сам на себя. – Только походных романов тебе и не хватало. Лучше прикинь завтрашний отрезок маршрута»… Но о завтрашнем отрезке маршрута не думалось. Мысли вновь и вновь возвращали Олега к «его» женщинам. «Катя более озорная и более стыдливая. Соня на второй день усвоила: по нужде никуда не отходить, а Катя, похоже, не может себя переломить, ищет хоть какое укрытие, стыдясь не только меня, но и Соню. И частенько выбирает для своих делишек места, где не то что присесть, стоять не рекомендуется. Дважды чуть не сорвалась. И оба раза: сначала кидается мне на шею: спас, а потом вскрик ужаса: я же без трусиков. А уж озорство… По ее поведению, Кате больше двадцати не дашь. И ей все время кажется, что я нарочно преувеличиваю опасности, пугая их. Скажешь: на этом участке у каждой из вас постоянно должны быть две точки опоры, одновременно ногу и палку от земли не отрывать. Так Катя именно на этом участке не только демонстративно идет без палки, но и подпрыгнет где-нибудь посередине. Однажды подпрыгнула так, что чуть не покатилась кубарем по склону. Соня совсем другая, спокойная, рассудительная, но способна так глубоко уходить в себя, что уже не видит нас с Катей. Быстро поняла: отходить по нужде за камни опасно. Но теперь перехлест в другую сторону: чувствую, отстала, оборачиваюсь, а Соня сидит на корточках метрах в двадцати от нас. Потом выговариваю ей, что же не крикнула, не предупредила, чтобы не оборачивались. «Разве? – отвечает она отрешенно. – Впрочем, да, замечталась…». И ее отставания. Наверное, Катина восторженность и моя сосредоточенность на маршруте мешают Соне внимать горам. Но она так уходит в себя, что не следит, как именно я шел. Заметила: мы остановились, ждем. Улыбнется застенчиво и идет прямо на нас. А я здесь обходил курумник с неустойчивыми камнями. Кричу ей, но она не останавливается, идет, как и шла, словно не слышит. И на переправах то же самое: сколько ни говори, Соня не смотрит, где я иду, на какие именно камни ступаю. Поскользнувшись, размахивает руками, стараясь сохранить равновесие, вместо того, чтобы зафиксироваться палкой…
Он вздохнул, подумав: «И все же они очень хорошие женщины. И горы воспринимают также, как и я». Еще раз вздохнул и полез в палатку…
Последующие трое суток слились в один непрерывный кошмар. Впрочем, начало третьего дня не предвещало особых неприятностей, хотя утро встретило их моросящим дождем и довольно сильным холодным ветром с севера. Северному ветру Олег даже обрадовался: такой ветер притормозит половодье. Поначалу шли достаточно ходко, но спустя два часа моросящий дождь сменился ливнем с градом, пришлось пережидать, укрывшись тентом. Когда же стихия стихла, выяснилось, что сидевшая, как и он сам, сбоку, Катя умудрилась перекрутить тент, и внутренняя сторона его тоже намокла. Олег тихо выругался. Хорошо еще что дождь перестал, а ветер усилился. Олег объявил обед, и пока грели воду, тент почти просох. Быстро собрались и пошли дальше. Спустя часа полтора Олег заметил, что Катя прихрамывает.