Страница 2 из 9
Анвар закончил свой атман, то есть намаз.
3
Было прекрасно, пока Петя с Лялькой не заговорили о том, как в Индии недосжигают трупы и в таком виде спускают в Ганг - священную реку. Фил был сторонником походов, костров и отчасти мокрых вещей. Но такого он не любил. "И, кстати, не собираемся же мы на этом автобусе прямо в Индию?"
Петенька с Лялькой успели побывать даже в Тибете. Только это им совершенно не помогло, как считал Фил. Они не стали терпимее, спокойнее и великодушнее. Может быть, они сумели навязать себя Тибету, но он, великий и неделимый, ничего, похоже, им дать не смог.
Фила тревожила экономическая сторона нынешнего безумного предприятия. Его очевидная нерентабельность. "Мы напоминаем Голливуд 60-х годов: автобус с обкуренными психами, познающими мир. Опять же в автобусе коннект плохой". И, потом, у них даже почти нет с собой оружия.
- О русская земля, ты уже за холмом, - воскликнул вечно юродствующий Петенька, намекая на давно покинутую Ленобласть.
4
Два месяца назад Волховский шлюз на Фила впечатления не произвел. Весь Волго-Балт в своей северной, то есть Питерской, части нуждался в технической модернизации и, прежде всего, - в ликвидации прежнего начальства. Работы по его, Фила, проекту начались там с 1 июня. Филу был несколько неудобен отъезд группы: он любил наблюдать за работами сам, сидеть на объекте и радостно бросаться в прорыв. Ему никогда не мешало наличие собственного дела, особенно же в стадии активного "Начали!". Он был готов решать всю тактическую лабуду заказа на месте, если неукротимая секретарша Леночка с лабудой не справлялась. Он любил работу и любил, когда Лена находилась где-то рядом. В последние несколько месяцев он даже немного грустил, что секретарша бесповоротно замужем, несмотря на причудливые места их совместных с Филом проектных бдений вдали от дома. Лену слушалась даже безудержная Лялька, потому что от Филовой секретарши исходило энергичное дыхание уснувшего монстра, и Лялька не хотела даже думать о том, что будет, "когда спящий проснется". Лена с ними не поехала, осталась за и вместо Фила, выписала к себе семью и, наверное, счастлива.
Когда-то давно Фил сидел в НИИ, там было тихо и бесславно, последовательно и многозадачно. Фил выходил на Средний и плыл в горячем воздухе к прохладному дому, с окнами во двор-колодец. Иногда не хватало денег, потом стало хватать, потом Машка заняла все время и вписала его в жизнь с разъездами и штурмами социальных проблем, потом случилась Алиска немного солнца в холодной воде бытия. Она росла, они старались не уезжать, в это же время нечаянно укрепилось в стране Двоевластие, они с Машкой оказались в разных ведомствах, она, конечно же, пошла в гору, а Алиска пошла в нее. Обе не теряли времени, вписывая себя в реальность, а Фил на все так долго решался - он прочно любил НИИ и горячий воздух питерского лета. Уже три года Фил работал на разных объектах страны, мало напоминающих НИИ. Уже три года Машка с Алиской жили в Москве. Машка заканчивала Литературный институт. Она всегда училась. Уэллс как-то сказал, что Мария учится, чтобы не допустить себя в недостойное "сегодня". Точно - она даже в деревне с Алиской чего-то творила на лаптопе по ночам. Машку все хвалили. Она была безупречна. Она вполне могла бы стать президентом страны. "Тогда я пропал", - подумал Фил.
- Повел бы машину, что ли, - над ним навис Петенька.
- Ага, - ответил Фил. Петенька был улыбчив и участлив - хотелось по-дружески дать ему в рожу.
- Не приставай к нему, я поведу, - заявила Дашка.
Фил чмокнул ее в щечку и полез за руль.
5
Мельников отдыхал на туретчине, потому что всегда на ней отдыхал: он ездил сюда два раза в год, как к себе в деревню. Его не обманул ни один турок-торговец, не тронуло второе уже подряд "курортное" землетрясение, не сгубил дурацкий восточный автопрокатный сервис. Мельников всю жизнь делал двигатели; ему пришлось притвориться менеджером, бритым коммерсантом и даже рачительным капиталистом в те пять лет, когда с двигателями в стране стало плохо, а с родным Приморском случился полный застой. Он пережил этот дурацкий театр, заработал на "абонемент" в Турцию и снова начал делать двигатели - те же и другие. Он любил молодых, благоволил к ОДИ, смастрячил нечто подобное в своей структуре, в политику не лез, но был везде приглашен эдаким свадебным генералом от Космоса. Когда накалялись страсти по деньгам, он молчал и, казалось, насвистывал про себя марш Мендельсона.
Он приехал на одну-единственную Игру. Не пил на ней, вопреки традициям, спал по шесть часов вместо вмененных руководителям двух, склеил невероятной красоты проект и выиграл у группы Фила космическую программу. Особых Зубров на этой ОДИ никто не ждал. Они приехали все и безжалостно съели молодежь - не перепили, но переиграли. Машка была от них без ума. Петенька впервые встретил авторитет, типа ИДЕАЛ, и надолго запал. Можно было прибиться к монстрам, вместо того чтобы изучать шлюзы. Асселкин оказался большим другом Мельникова, и Зубры вдвоем благословили группу Фила на строительство Пути в Индийский океан. У обоих Зубров были шунтированные сердца, красавицы жены и устойчивое положение в государстве. Правда, само государство пошатывалось, может быть, потому, что боялось положиться на группу Фила. "Не верю я в стойкость юных, не знающих бороды". Об этом думать не хотелось. Впрочем, у Асселкина разница с Мельниковым насчитывала 17 лет. А это означало, что Михаил Евграфович в возрасте ребят был уже совершенно свободен от навязчивого общественного микрокосма и мог запросто дружить с великими комбинаторами двигателей. У Асселкина была давняя кличка Салтыков-Щедрин. Он был нежно-язвителен и поощрял молодежь. Оказавшись вписанным во все мировые семинары и конференции по разнообразным вопросам будущего, он величественно не доезжал до половины из них. Он назывался легендой "Фигаро" и выдергивал себе кадры по случаю из невероятных мест своего пребывания. Петенька сначала хотел устроиться работать на него и "жить безбедно и при деле", что-то помешало, и теперь Фил нет-нет да и ловит на себе укоризненные взгляды генетика.
"Дорога ныряет в заросли, сейчас она мне как милостыня", - вспомнил Фил, дорога петляла. Вяло начиналось обсуждение. Петенька без руля был многословен. Анвар перебивал его мягко, с поклоном, и, если бы не Персик, Петенька говорил бы час без перерыва - он три года работал ведущим на радио. Решений со вчерашнего вечера не было.
Дурацкий крюк через деревню Остров, который они договорились сделать с Петенькиной подачи, казался временной петлей и замыкал мозги Фила на ненужные воспоминания. В автобусе их было шестеро, много... Фила вполне устроил бы один Анвар и один Уэллс, а с ним одна Даша. И небольшая комфортная "Тойота" Фила вместо этого гроба с аппаратурой и шезлонгами. Пикник упорно сползал на обочину его души. Фил не любил путать отдых с работой, он и вообще не очень умел отдыхать. Чувство единого мозга группы распадалось с каждым километром. Фил знал, что с этим делать, когда перед ним было сто безмозглых вологодских работяг и десяток толковых инженеров. Там не было друзей, там был иной, донельзя простой Протокол. Кто кого перешифтует - длилось от пяти минут до получаса, затем: оптимальный график работы на весь срок проекта, его поддержание и затыкание прорывов собой. За кадровый вопрос отвечала Лена. У нее для всех, кроме него, было отчество, серьезность, достоинство, и она не говорила лишних слов, никому и никогда. Словно бы родилась стихийным хранителем Языка. Конечно, Фил был благодарен ОДИ за ликвидацию страхов, тревог и прочих глупостей эмоционально-волевой сферы на все время большой работы. Шутка заключалась в том, что когда-то наступала обыденная жизнь, и все беды недосказанных "себе и людям" чувств вылезали наружу - как сейчас. Появлялись женщины, как женщины, и цветы, как цветы. Все это составлялось в букеты общения и преподносилось с язвительной лаской "ты опоздал, милый, опять чего-то не заметил, да-а-аа?!". Машка нашла прекрасный выход: она, кажется, не жила вовсе. Крутилась, блистала, впечатляла, работала мозгами и выдавала на-гора. Кажется, Фил снова ушел в себя.