Страница 16 из 23
Не знаю, как так получилось, что со мной творилось, что я в самом деле вела себя, как покорная игрушка. Выполняла все их пожелания, плавилась от развратных ласк, приходила в восторг от того, что со мной делали. Ведь всего лишь вчера я чувствовала ужас и отчаяние, а сейчас… Палец Джонаса собрал влагу с нежных складок, мимолётно приласкав трепещущий кусочек плоти, и уверенно раздвинул тугие мышцы чуть выше, подготавливая. Всего лишь на мгновение они протестующе сжались, а потом к первому присоединился второй палец, проникая, растягивая, и я, длинно выдохнув, расслабилась, смирившись. В самом деле, моё сопротивление ни к чему хорошему не приведёт, это я прекрасно понимала. Джонас действовал аккуратно, удивительно нежно, и… Боже, я в самом деле начала получать удовольствие. Мне нравилось ощущать эти запретные проникновения, пока что только пальцев, чувствовать их внутри себя там. Попка сама подавалась навстречу, подставляясь, в самом деле привыкая…
- Горячая… Упругая… - откровенно смакуя каждое слово, выдохнул Джон, и в следующий момент его твёрдый ствол легко вошёл в меня – туда, куда предназначено природой.
Всего лишь на мгновение замер, заполнив до упора, я коротко застонала от жаркой волны, прокатившейся по телу. Лоно послушно приняло в себя, и всего на миг мелькнула робкая мысль – вдруг Джон передумал?.. Но его пальцы и не думали покидать мою попку, продолжая размеренно двигаться, вспышки острого удовольствия заставляли вздрагивать и зажмуриваться крепче. А потом… Пальцы пропали, и на их место пришло совсем другое. Горячее, большое. Головка на несколько секунд прижалась и начала неумолимо, настойчиво скользить вперёд, раздвигая не совсем привычный вход. И хотя Джон подготовил меня, я всё равно дёрнулась, коротко, протестующе застонав и хватая ртом воздух. Тело напряглось, замешательство накрыло с головой, меня раздирали противоречивые желания. Замереть, перетерпеть первые неприятные мгновения, а потом отдаться порочному наслаждению вместе с Джонасом, или сжаться ещё сильнее, не пуская, не позволяя снова иметь меня таким… неправильным способом.
- Ш-ш-ш, - Джон придержал, жёстко ухватив за бёдра и не давая шевелиться, продолжая медленно насаживать на себя. – Расслабься, малыш-шка, и нам будет хорош-шо вместе…
Мне ничего не оставалось больше, как подчиниться. Заставить себя выдохнуть, громко, со всхлипом, и вцепиться в покрывало, судорожно его сжав и… впуская дальше. Переживая эти мучительно-сладкие мгновения, пересыпанные перчинками лёгкой боли, всё глубже погружаясь в вязкое болото вожделения. Да, я хотела Джонаса. Он заставил меня снова почувствовать эту неправильную страсть, заставил тело загореться, и я знала, что только он сможет утолить этот горячий голод, снедавший изнутри. Господи, прости, но это так. Он сделал меня развратной и послушной, и мне остаётся лишь смириться с этим.
Джон остановился, прижавшись ко мне и войдя до конца, до упора. Давал привыкнуть и отдышаться, и я невольно вспомнила Джеффри вчера. Брат был… больше, и я подозревала, что привыкать придётся дольше, чем к жениху. Где-то в самой глубине души всего на миг шевельнулось отвращение к себе. К тому, что я предвкушала удовольствие пополам с болью, готова была испытать его. Тело мелко дрожало, натянутое, как струна, я балансировала на грани, растягивая это ожидание. А потом, стиснув зубы, подалась назад, впуская в себя ещё дальше, прогнулась сильнее, до ломоты в пояснице. И ухнула в бездну грешного, тёмного наслаждения, с радостью отдаваясь, растворяясь в нём. Джонас начал двигаться, он брал меня резко, сильно, жёстко, и я вскрикивала с каждым толчком всё громче, задыхаясь от болезненно-острых вспышек.
Меня пожирал огонь стремительно нараставшего удовольствия, и я с радостью сгорала в нём без остатка. Осознание собственной испорченности добавляло пряной нотки в бурлившие эмоции, они переполняли, грозя вот-вот перелиться через край. И когда в моё лоно скользнул палец Джона, надавив на жарко пульсировавшую точку между шелковистых складок, я захлебнулась криком, срывая горло, ослеплённая болью пополам с удовольствием. Словно сквозь вату я услышала ликующий рык, и каменно-твёрдый член в моей попке задвигался ещё быстрее, заставляя извиваться и всхлипывать, насаживаться глубже. Продлевать эти мгновения, погружавшие меня всё дальше в чёрную пропасть, откуда не было возврата. А потом бессильно распластаться на кровати, пытаясь отдышаться, и медленно возвращаясь в реальность…
Знакомая апатия превратила мышцы в кисель. Двигаться не хотелось, и сил не было. Пережившая такой натиск попка горела и ныла, но я с тоской отметила, что эти ощущения не причиняли неудобства. Отголоски недавнего наслаждения ещё бродили по телу, заставляя то и дело вздрагивать, но окончательно я пришла в себя, услышав голос Джеффри:
- М-м-м, моя развратная невестушка, это было впечатляюще. Ты так громко кричала. Тебе понравилось, да?
- Конечно, понравилось, - вместо меня ответил Джонас, и его ладонь медленно провела по спине, остановившись на ягодицах.
Довольный тон и откровенные слова вызвали на моих щеках лишь слабый румянец, и почти никакого стыда. Только усталую покорность. Не поднимая головы, я кивнула, прижимаясь щекой к покрывалу, и послушно пробормотала:
- Да, понравилось.
- Мари-и, только ты забыла одну вещь, любовь моя, - от вкрадчивого голоса Джеффри я невольно напряглась и даже нашла в себе силы приподнять голову и посмотреть на него.
Он стоял у шкафа, уже в штанах, и застёгивал манжеты на рубашке, глядя на меня с многообещающей усмешкой. Показалось, в полумраке спальни в его глазах мерцает золотистый огонёк…
- Ты не спросила разрешения, - мягко объяснил он, и я застыла, томная нега и апатия разом пропали.
О, Господи. Я в самом деле забыла, что должна спрашивать Джеффри, если… Если Джонас хочет поиметь меня.
ГЛАВА 12.
- Джон, помоги нашей малышке привести себя в порядок, а потом обсудим, как наказать мою невесту, - чрезвычайно довольным голосом произнёс Джефф, справившись с манжетами и начав застёгивать рубашку.
Мелькнула облегчённая мысль, что хотя бы близости не будет. Джеффри ведь уже одет… Хотя Джон ещё нет. Я прикрыла глаза, обречённо вздохнув и уронив голову на постель. К горлу подступил ком, хотелось расплакаться, хоть немного побыть одной, но я понимала, что этой роскоши мне не дадут. В голове ещё царил сумбур, эмоции успокаивались нехотя, тело по-прежнему оставалось безвольным и вялым. А ещё, странно, что после всего, что со мной сделали вчера и сегодня, я чувствовала себя на удивление… хорошо. Да, мышцы тянуло, немного саднило в деликатных местах, но… Мне хватило ума понять, что я должна была едва шевелиться, не говоря уже о получении удовольствия. Что они со мной сделали? Как? Кто… кто они вообще такие? Вспомнился мятный вкус на губах – что это? Чем меня поили? Может, всё дело в этом странном напитке?..
Вопросы, на которые я не знала, где получить ответы. Спрашивать Джонаса или Джеффри? А ответят ли? Я лишь прерывисто вздохнула, ощутив, как меня подняли на руки и понесли в купальню. Снова бережное омовение, так не вязавшееся с недавним поведением Джона, его нежные поцелуи, от которых я невольно вздрагивала. Прикосновения, ласковые поглаживания. И внимательный взгляд, то и дело ловивший мои глаза. И отзывавшееся тело, из которого уходила усталость и неприятные ощущения. Я чувствовала себя податливым воском, из которого лепили то, что им нужно было, сознание никак не могло вырваться из странного оцепенения. Оно билось испуганной птицей, пытаясь понять, что происходит, и натыкалось на пустоту.
- Ты привыкаешь, малышка, - довольно произнёс Джонас, и его ладонь медленно провела между моих ног. – Это хорошо…
- Почему мне не больно? – вырвался вопрос почти шёпотом, и я испуганно замерла, с опаской косясь на сводного брата.
Вдруг мне и спрашивать нельзя? Джон усмехнулся, вынул меня из купальни и обернул в полотенце, прижав к себе и приподняв голову за подбородок. Наши глаза встретились, и я невольно всматривалась в тёмную глубину, пытаясь разглядеть там золотые отблески.