Страница 49 из 50

Новая книга ужасов (сборник)

Антология

Девушка, казалось, уснула, но едва Штайн дотронулся до ее холодного лба, она открыла глаза и вновь попыталась что-то произнести. Штайн прижался ухом к ее ледяной груди, и услышал те же слова, которые она одними губами шепнула ему прежде:

– Убейте меня.

Позади них огонь уже перекинулся на стеллажи, побежал по полу, разбрасывая по комнате зловещие отсветы. Преториус, преследуемый обезумевшим поросенком, метался взад-вперед. При этом он попытался схватить одну из мышеподобных креатур, выгнанную из своей норы огнем, но та, даже противоестественно ковыляя на задних лапках, оказалась быстрее. В комнату вбежал старик, и Преториус заорал ему:

– Помоги, мне, болван!

Но карлик, не обратив внимания на хозяина, шмыгнул сквозь стену огня, разделившую комнату пополам, и прыгнул на доктора Штайна, склонившегося над несчастной утопленницей. Старик был слаб, как дитя, но когда Штайн попытался оттолкнуть его от себя, извернулся, – и его зуб впился доктору в запястье. Нож выпал. Борясь, они опрокинули банку с кислотой. Вверх взметнулся едкий белый дым, когда кислота потекла по паркету. Старик покатился по полу, хлопая себя по дымящейся, пропитанной кислотой одежде.

Штайн подобрал нож и провел его острым кончиком по голубой вене на руке девушки. Кровь полилась удивительно быстро. Штайн погладил утопленницу по голове, и их глаза встретились. На миг ему показалось, что она вот-вот что-то скажет, но волна жара ударила ему в спину. Медлить было нельзя.

Выбив скамейкой ставни, Штайн взобрался на подоконник. Внизу, как он и рассчитывал, чернела вода. Как и все прочие палаццо, это стояло на берегу Гранд-канала. Из окна наружу тут же повалил дым. Штайн услышал позади истошный вопль Преториуса и прыгнул, вверив себя сперва воздуху, а затем – воде.

Преториуса схватили на рассвете. Он пытался покинуть город в нанятом ялике. От пожара, разожженного доктором Штайном, выгорел только верхний этаж палаццо, но злополучный старик погиб. Это был последний отпрыск древнего, но захиревшего патрицианского рода. Палаццо да еще запись в Libro d’Oro[79] – вот и все, что осталось от их богатства и былой славы.

Генри Горралл заметил Штайну, что не стоит упоминать имя старика и рассказывать о его роли в трагедии.

– Пусть мертвые покоятся с миром. Нет нужды тревожить их всякими досужими байками.

– Пожалуй, – согласился Штайн. – Мертвые должны оставаться мертвыми.

Он лежал в кровати, еще не оправившись от ревматической лихорадки, вызванной купанием в ледяной воде. Зимнее солнце, пробившись сквозь жалюзи его белой спальни, рассыпало по полу радужные зайчики.

– Похоже, у Преториуса имеются влиятельные друзья, – продолжал Горралл. – Не будет ни суда, ни казни, хотя он вполне заслужил и то, и другое. Его отправят на галеры, но не сомневаюсь, что вскорости он сбежит оттуда с чей-либо помощью. Так уж тут ведутся дела. Само собой, Преториус – не настоящее его имя. Сомневаюсь даже, что нам удастся узнать, где его родина. Разве что он с вами поделился информацией?

За дверями спальни раздались голоса: жена Штайна встречала Авраама Сончино со многими домочадцами, принесшими омлеты и иные блюда из яиц: начиналась неделя траура.

– Преториус упомянул, что прежде, чем приехать в Европу, он наведался в Египет.

– Так-то оно так, но после того, как флорентийцы покорили египетские земли, каких только искателей приключений там не побывало. К тому же, насколько я понимаю, свой аппарат он украл не у мифических дикарей, а у величайшего механика Флоренции. Что же еще ему оставалось говорить? Как бы мне хотелось все выяснить до конца. Не для официального доклада, конечно, а для собственного спокойствия.

– Не у всякой загадки имеется разгадка, капитан, – улыбнулся Штайн товарищу.

Мертвое должно оставаться мертвым. Да будет так. Теперь он совершенно точно знал, что его дочь умерла. Он освободился от мучительных воспоминаний о ней, когда избавил от страданий бедняжку, силой вырванную из мира мертвых Преториусом. Слезы потекли из глаз доктора Штайна, и Горралл, приняв их за слезы горя, неуклюже попытался его успокоить.

[1995]

Нил Гейман

Королева ножей

[80]

Для седьмого тома The Best New Horror Луис Рей создал лучшую по моему мнению обложку в серии, великолепный дизайн к которой умело сделали в Robinson.

Это была одна из самых объемных книг, какие мы издавали в серии – почти 600 страниц. Она снова вышла со штампом вскоре исчезнувшего Raven Books, и «Предисловие» заняло сорок три страницы, а «Некрологи» расползлись до девятнадцати.

На предварительные исследования и на составление обеих этих частей у меня каждый год уходила уйма времени. Заодно я добавил раздел «Полезные адреса», который, как я думал, может пригодиться как читателям, так и авторам.

В тот раз я жаловался на охватившее меня раздражение в адрес жадных авторов и прочих, кто активно требовал наград в нашем жанре. Потому что это не только унижает их самих и обесценивает их работы, но и уменьшает ценность любой премии, которую цинично обсуждают подобным образом.

К сожалению, сегодня многие награды в этой области постоянно принижаются активными кампаниями и манипуляциями со стороны тех, кто жаждет их выиграть любыми средствами.

Седьмой том содержал двадцать шесть историй, включая работу великого писателя-фантаста Мэнли Уэйда Уэллмана, опубликованную посмертно (он умер в 1986-м), и запоздалый вклад от Джейн Райс, которая регулярно появлялась в журнале ужастиков Джона У. Кэмпбелла Unknown в сороковых годах.

Новелла Брайана Стэблфорда The Hunger and Ecstasy of Vampires, которой тесно в рамках жанра, определенно была самой длинной в сборнике. Но на этот раз я выбрал одну из самых коротких – «Королеву ножей» Нила Геймана.

Нил никогда не боялся экспериментировать, и эта зловещая поэма, написанная прозой, – еще один пример того, как один из наших самых творческих писателей снова раздвигает границы жанра. Взгляд на мир взрослых глазами ребенка – подобно истории Кристофера Фоулера, появившейся в этой книге раньше, так же можно назвать данью памяти другому почти позабытому британскому комику – Харри Уорту.

Последующее появление дамы – дело личного вкуса.

Libro d’Oro – Золотая Книга итальянского дворянства.