СердцегрыZы

Вернувшись с охапкой сырков и бананов, Никита радостно и громко поедал их прямо в постели.

— Хочешь, милая? — ласково предлагал он.

— Как ты можешь есть это в пять утра?! — фыркнула Кристина и, закутавшись в полотенце, отправилась на балкон курить.

Никита, пожав плечами, продолжал довольно жевать.

Холодный утренний воздух, чистый, свежий, прикасаясь к коже, вызывает мурашки. Эти штучки живут внутри, под кожей, но когда воздух проникает в нее, они проявляются наружу. Так же и душа, она как китайская шкатулка: открываешь одну, а внутри обязательно окажется следующая. И так до бесконечности. Каждый человек, приходящий в жизнь и душу другого, открывает какую-нибудь из шкатулок — или несколько сразу. Для себя и для другого. В каждой шкатулке лежит скомканная маленькая бумажка, на которой написано: «Люби меня, пожалуйста, люби!»

Все просят любви, все о ней кричат. Ведь женщина становится по-настоящему красивой только тогда, когда у нее светятся радостью и счастьем глаза. А яркие, сияющие бездонным светом глаза у нее бывают только тогда, когда она влюблена. Но, увы, свет перегорает. И свет в глазах меркнет.

Мокрыми небесно-голубыми но, увы, безжизненными глазами Кристина смотрела с 23-го этажа на Москва-реку с балкона «Алых парусов». Она ни о чем не думала и ничего не чувствовала. Она просто щупала глазами окружающий мир, который сейчас превратился для нее в туманное, серое и обыденное московское утро.

ГЛАВА 15

ПОГРЕШНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ

Олег вернулся с завода в бодром расположении духа. Там приступили к исполнению госзаказа, без накладок и теперь уже без помех. Народ пахал в две смены, менеджеры и технологи пели дифирамбы своему великому боссу и радостно считали бабло.

Сегодня вечером концертом «Пинк Флойд» открывается фестиваль. Олег уже договорился с одной очень милой «мисс-чего-то-там», что ее белоснежная улыбка и идеальное тело (впоследствии вешалка для бриллиантов) составит ему компанию на этот вечер. Речь Олега была готова.

Взволнованный директор PR-департамента поджидал Олега в приемной.

Верочка, как всегда с несказанно благодарным выражением лица, принесла кофе.

— Что мы имеем? — бодро осведомился Олег.

Занудный и дотошный директор, напоминающий телосложением — большая голова и узкие плечики — Чиполлино, положил на стол Олега отчет о проделанном исследовании СМИ.

— Понимаете, Олег Викторович, ситуация у нас, если говорить правильно, не очень благоприятная… Ведущие издания в связи с последними событиями обвиняют нашу компанию в нечистой, так сказать, конкурентной борьбе.

Олег рассматривал отчет. В кабинете пахло грозой. Пронырливым журналистам так нравилось то, что под следствие попала одна из самых влиятельных промышленных корпораций, что они подсовывали эту «вкусняшку» даже в номера, находившиеся в типографии. Так уж им хотелось произвести сенсацию. Конечно, пресса подозревала дележку госзаказа, подозревала компанию Олега и, разумеется, об этом писала. Олег бегло ознакомился с содержимым скрепленных листков и молча поднял глаза на Чиполлино, грозно буравя его мрачным взглядом. Чиполлино задергался, глаза его забегали. Ему захотелось съесть эти чертовы бумажки.

— А почему вы ко мне с этим вопросом приходите? Не уследили за тем, что пресса нас грязью обливает, а потом докладываете об этом как о несправедливой случайности! Случайностей, нам известно, не бывает, есть только закономерности. Придумайте что-нибудь! У вас зарплата есть?!

Чиполлино, побледнев, кивал.

Олег продолжал:

— Папа римский попал на небеса и говорит апостолу Михаилу: «Милок, я папа римский. Мне, пожалуйста, в рай, все там заказано». — «Папа римский, папа римский? Не знаю такого, сейчас по спискам посмотрю… Извините, вас в списке нет!» «Как нет?» — удивляется папа. — «Ладно, позвоню Господу Богу, уточню», — извиняется апостол. «Не знаю! — отвечает Бог, разгневавшись. — Не беспокой меня по всяким мелочам, звони Иисусу, он на земле был, может, знает, кто это такой!» Апостол звонит Иисусу. «А! Так я на земле когда 2000 лет назад был, открывал рыболовный кружок. Не думал, что он до сих пор существует».

Чиполлино не знал, плакать ему или смеяться.

Олег вещал дальше.

— Так вот, соберитесь там всем своим департаментом и сделайте из нашей корпорации такой вот кружок, миф, легенду, чтобы все-все эти недоумки в него поверили. Придумайте религию, веру. Непоколебимую и незапятнанную! — Олег поправил галстук так, как будто это была удавка, предназначенная для Чиполлино. — Мы предоставляем тысячи рабочих мест, устраиваем музыкальные фестивали для народа, отправляем деньги на благотворительность. У нас все очень хорошо! А на конкурентов нам плевать! Далеко и долго. Пусть они там мечут кал сколько угодно, мы тут ни при чем. — Миф, нужен миф. О чем вы там совещаетесь с утра до ночи?

Чиполлино судорожно перебирал в памяти известные мифологические истории. Глядя на Олега Викторовича, он почему-то смог вспомнить лишь Геракла.

— У нас сегодня назначено совещание как раз по этому вопросу совместно с юридическим департаментом. — Чиполлино заикался от нервного смеха, душившего его.

С одной стороны, ему было страшно, но когда он представлял себе, что его босс — Геракл, желудок сводило от приступа веселья.

— А юристы вам зачем? Еще бы Путина позвали разруливать ваши недочеты. Зайду к вам посмотреть, о чем совещаетесь!

«Дружелюбным» взглядом Олег указал на дверь. Чиполлино стремительно удалился.

Олег нажал кнопку начальника охраны на интеркоме.

Пока босс в поте лица отстаивал имидж своей корпорации, его трезвый партнер, сидя в уютном кресле, знакомился с литературными изысканиями Кристины Ирлановой. Составляя для себя подробный психологический портрет автора, Артур работал, чиркая ручкой прямо в книге.

Артур впервые за это безумное время чувствовал себя свободно и легко. Во-первых, у него в кои-то веки появился шанс выиграть, во-вторых, он наконец отправил жену с детьми отдыхать в Италию. Дочитав до конца первую книгу, на изучение, анализ и осмысливание которой ушло часов восемь, он посмотрел на часы и понял, что не появится сегодня на фестивале. Причин много: а) он человек не публичный, б) спор, а точнее, выигрыш важнее, г) свалила вечно недовольная жена, и дома приятно тихо.

Артур Караев женился в 29 лет. Партия была, казалось, выгодной: единственная дочь владельца спортивного стадиона. Милой и очень симпатичной девочке шел двадцать первый год, она была неслыханно, солнечно мила, как лесная нимфа, непривередлива, как воспитанница школы благородных девиц, и, разумеется, богата. Кто ж мог подумать, что через несколько лет из нее вырастет мегера дизайнерского пошива?

Практически сразу после женитьбы выявились некоторые факты из ее бурного прошлого. Как, например, привязанность к героину, от которой ее два раза лечил именитый папа, попытка отравления подруги и два аборта, сделанные на первом курсе института. Артур понял, что влип.

Первый их ребенок родился мертвым, зато второй и третий оказались замечательными близнецами. Ее главнейшим удовольствием было играть на нервах муженька так же профессионально, как играла она на пианино. Но если не брать в расчет ее скандальность, нервозность и склонность к депрессиям, женой она стала хорошей. Грамотно подбирала галстуки, разбиралась в недвижимости и дизайне, вкусно готовила и очень любила своих детей. В постели была совершенно сумасшедшей и развратной, что радовало ленивого и аморфного Артура. Гулять от нее было как минимум глупо, так как секса ей требовалось даже больше, чем ему. Но отдыхать от занудных разговоров и пилений нервной системы периодически было необходимо.

— Ну что, красивая, поехали кататься, от пристани отчалит теплоход, на палубе мы будем целоваться, пусть пьяный вечер в небе заплывет!

— Хы!

— Собирайся, милая, я за тобой пришлю водителя. Сегодня музыкальный фестиваль, помнишь, я тебе говорил?