Голос

Утром, как всегда, школа, уроки. Весь мир казался обычным, но только она одна выделялась на всем этом блеклом фоне. Ее звали Элли. Мы с ней учимся в параллельных классах. Весь мир для меня жил блёклыми красками, так что я сам старался раскрашивать его.

Элли была другая: черноволосая, загадочная. Часто она была радостной, как маленький ребенок, а в следующую секунду, словно морское дно, спокойная и тихая, и кто знал, что на этом дне. Именно поэтому я каждый день провожал ее домой. Мне было с ней интересно, и я никак не мог ее разгадать, хотя другие быстро переставали быть для меня тайной . Мы как обычно шли вместе домой, смеялись, что-то рассказывали. И именно в этот день нас будто что-то поразило около подъезда, наши выключатели из режима дружбы перешли в режим любви. Да, это очень странно получилось, но мы все знаем, что любовь нельзя объяснить, ее можно только почувствовать. Разошлись мы после долгих разговоров и нескольких неосознанных и робких поцелуев.

С того дня родилась наша любовь, и с каждым днем мы прорастали друг в друге. Я как– то ей сказал, что любовь для меня -это два камня ,смотанных красной нитью. На её вопрос «почему?» выразился ясно. Два камня -это мы с тобой, и нас связывает красная нить любви, которая каждый день сжимается и проверяет нас. Если мы порвем нить, тогда все будет кончено. А если стереться до самой середины и стать единым целым, тогда мы будем самым главным друг для друга в этой жизни, и ничто не сможет нас разъединить.

У нас с Элли были абсолютно противоположные характеры, мы старались понимать друг друга – это было сложно, но с каждым днем мы были все ближе и ближе друг другу. Она называла меня светлым лучиком в своей жизни, а я любил ее за то, какая она есть. Конечно, у нас были ссоры: либо я что-то не так говорил, либо наши внутренние электроны меняли свои заряды, и мы становились одним полюсом. Нас сразу же отталкивало друг от друга, но потом все равно это проходило, и нас опять начинало безудержно тянуть друг другу. Такие разные, вместе мы были магнитом любви, притягивающим счастье и проблемы.

Наступал май, мы оба понимали, что скоро нашей любви придёт конец, и поэтому с каждым днем все крепче и крепче держались за руки. Я знал, что мы разъедемся по разным городам из-за дальнейшей учебы. Однажды утром я прошептал ей на ушко: « Давай сдадим экзамены и проведем незабываемое лето? Давай так дышать друг другом, чтобы через пять лет мы снова смогли вдохнуть в себя эту романтику, которая сделала нас единым целым». Мне было странно видеть, как прозрачными каплями падали слезы на бетонный пол, будто увлажняя и согревая его, теплая улыбка поднималась на ее лице.

Наступило лето. Яркое солнце прожигало во мне дыру своим жаром. Нас угнетали какие– то измученные люди вокруг, и мы решили укрыться под мостом. Прохладный ветерок обдувал нас; я обнимал ее, защищая от холода. Мы смотрели на реку, которая говорила нам, что время очень быстро течет, что нужно успеть попробовать каждый кусочек множества блюд человеческой жизни. Я легонько провел своими кончиками пальцев по ее щеке, она резко встала и побежала. Я, вскочив, закричал ей : «Что случилось?». Услышав в ответ: « Не догонишь!», я догнал Элли, и мы побежали, захлебываясь в веселье. Так мы и проводили лето: днем гуляли, а вечером сидели на лавочке возле ее дома и мечтали, думали и слушали, как играют ребятишки во дворе.

В последний день лета мы как обычно гуляли. Вдруг нам в голову пришла странная мысль: залезть на крышу девятиэтажного дома, которая в этот момент была для нас слишком притягательной… Уже вечерело. Сидя на рубероидовой крыше, я оживленно ей рассказывал, как в детстве не любил мыть голову и все кричал: «Гого! Мыть гого!». Ее смех грел мне душу. В конце концов, от разговоров мы устали и начали бегать, дурачиться на крыше. Мы были счастливы под этим оранжевым солнцем, под аккомпанемент музыки, ласково струящейся из телефона,– мы были на концерте для нас двоих.

Веселье закончилось так же внезапно, как и пришло. Мы легли на жесткую крышу. Мы лежали и думали о будущем, которого нет. Этот бледно-оранжевый закат был для нас занавесом, говорящим всем зрителям, что спектакль любви окончен. Мы вдыхали последние моменты счастья, разжав руки уже поздней ночью. Внизу, около подъезда, она ласково обняла меня, а я тихо шептал ей нашу песню : « Живи без забот…», « Живи без забот…».

На утро я уехал …

Сон

Здесь должен быть он

Бегущие люди рассыпались по домам, спасаясь от начинающегося дождя и приближающейся вслед грозы. Теплый ветерок последний раз коснулся зеленых листьев тополей, и грянул гром. Грязно-серые тучи издали на весь город, как умирающий бегемот свой истошный вопль, сверкнула молния, и дождь усилился, превращая город в грязную и мокрую тряпку. Сидя в своих карточных высотках – уютных квартирках, домоседы не отвлекались на погоду за окном.

Настенные часы показывали одиннадцать. Недовольный погодой Степа задернул шторы и лег спать, не желая смотреть на ужас за окном. Мягкий потертый диван и прохладное одеяло помогли ему быстро уснуть, погрузиться в новый мир, где ничто не будет портить ему настроение : только радость и покой… Даже соседи не шумят.

Открыв глаза, Степа оказался на пустой, залитой ярким и теплым солнцем, главной улице своего города. Вокруг не было никого, лишь ветерок напоминал хоть о какой-то жизни. Он впервые в жизни услышал тишину города и увидел его пустым. С каждым пройденным метром у него нарастал страх. Страх одиночества, как у маленького ребенка, оставленного одного в квартире. Солнце начало припекать, и, ошеломленный, Степа побежал сломя голову по улице в поисках людей мимо зеркальных зданий, яркой рекламы, пустых машин. Устав, перешел на шаг. Вдруг он почувствовал чью-то руку, коснувшуюся его спины. Остановившись и повернув голову, Степа увидел свою первую любовь. Она была неотразима и прекрасна, совсем как в школьные годы. Но тогда она так и осталась лишь в его глазах, не сказала ни слова и тем более не попала к нему в робкие объятия. Он потянулся к ней рукой, но не дотронулся, а проткнул ее, словно мечом. Она растворилась в воздухе, как водяной пар. Его ноги замерли на месте, стали с каждой секундой тяжелеть. Раздался резкий свист в воздухе, который пронзил всё от головного мозга до самых пяток. Степа, не задумываясь, поднял голову к небу, и в тот же миг ему в голову вонзился кусок половой плитки серого цвета с маленькими крапинками. Брызнула кровь. На горячий асфальт рухнуло бездыханное тело.

Жадно глотнул воздуха и широко открыл глаза Степа в холодном поту. До звонка будильника оставалось четыре минуты… Шторы тихонько колыхались. «Что все это значило? Что за бред?» – крутились его мысли в черепной коробке. От странного сна его отвлекла спецовка, лежащая на полу, вернувшая мысли о работе. Прохладным утром однокомнатная квартирка проснулась от спячки, что-то кипело, что-то свистело, и день набирал обороты.

Идя по улице на работу, Стёпа привычным движением руки достал из пачки сигарету и закурил. Свернул к зданию школы, где сейчас проходили ремонтные работы. Он был обычным плиточником в простой строительной компании.

В середине дня работа кипела. В воздухе летала пыль, выдолбленная из стен перфоратором. Шли подготовительные работы. Коридор наполнился гулом строителей и их инструментов. Около двери с каждым часом уменьшались горы песка и цемента. Солнцепёк, пыль и дым сигарет, а где-то в конце коридора плитка за плиткой укладывается пол. Яркое летнее солнце напекало Степе голову так, что даже кепка не помогала. Вдруг резко в глазах начало рябить. Бесконечный коридор выложенный плиткой начал напоминать море с большими волнами, которые выбрасывали за границы сознания. Он медленно, с трудом отошёл в тень: сел на пол, не спеша закурил. Легкая прохлада склонила Степу в сон, и он не стал сопротивляться.