Как память (ЛП)

— Да.

Он кивнул в сторону своего внедорожника.

— Я поведу. Идём со мной.

Я пошла вместе с ним, и он открыл дверь со стороны пассажирского сидения. Он стоял так близко, что я почувствовала запах его одеколона, когда прошла мимо него, чтобы забраться внутрь. Даже после всей боли, всё, о чём я могла думать в данный момент, это о том, чтобы уткнуться головой в его шею и вдохнуть его запах. Почувствовать тепло его тело рядом с моим. Хоть на мгновение. Я хочу испытать это до того, как он снова уйдёт.

Дверь закрылась, как только я оказалась внутри. Он обошёл машину спереди той же лёгкой крутой походкой, что и всегда. Мелочь, по которой я скучала. Сейчас он здесь. Мне надо впитать в себя всё это. Его голос, его запах. То, как он движется. Всё. Раньше я не осознавала, что всё это может так быстро исчезнуть.

«Когда ты встретишь девушку, которую будешь продолжать любить и после того, как она станет женщиной, тогда ты не сдашься…» Слова деда снова и снова звучали в моих ушах. Он был прав. Я влюбился в девочку, и женщина, которой она стала, завладела мной. Моё счастье заключается в ней. Жизнь без неё не то, с чем я собираюсь ещё когда-либо сталкиваться. К чёрту лёгкость. Жизнь не была лёгкой. Любовь не была лёгкой. Что-то настоящее никогда не бывает лёгким. Что-то настоящее причиняет адскую боль и дарит тебе самые лучшие моменты в жизни.

Я припарковал машину у здания, где находится её квартира и квартира моего деда. У места, где я оставил её. Теперь именно здесь я буду бороться за неё… за нас.

— Давай пойдём в квартиру моего деда. Он на работе, и мы сможем уединиться.

— Хорошо, — согласилась она.

Мы не разговаривали во время нашей короткой поездки сюда. Я прокручивал в голове всё, что должен сказать. Теперь же я боялся того, что в своей голове прокручивала она. Готова ли она поговорить по душам?

Я открыл дверь в квартиру деда и отошёл назад, чтобы она могла пройти внутрь. Она не похожа ни на одного библиотекаря, которого я когда-либо видел. Жёлтые шортики и белые босоножки на сексуальном тонком каблучке, должно быть, отвлекали каждого мужчину, который приходил за книгой. Или подростка. Она работает в отделе для подростков, как сказала мне Ларисса, когда я пришёл в «Лив Бей», разыскивая её.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет.

И я не хочу.

— Как твои дела?

Она нахмурилась.

— Хорошо. А твои?

— Жизнь была отстойной. Тёмной, уродливой и болезненной. Но кое-что изменилось. Поэтому я здесь. — Стоило ли начинать с этого?

— Что изменилось?

Она знала, я уехал, потому что винил себя. Я ясно дал понять это.

— Мачеха Октавии приходила увидеться со мной. Они узнали кое-что о смерти Октавии. Были вещи, о которых они не знали. Секрет, о котором никто не знал, вина, живьём поедавшая Октавию. Она наблюдалась у психиатра, который пришёл на её похороны. Отец Октавии набрался силы потребовать записи её визитов и нашёл настоящую причину, стоящую за её самоубийством.

Было тяжело говорить о моём сыне. Знание, что у него с самого начала не было и шанса на жизнь, причиняло боль. Мне хотелось кричать из-за несправедливости, пока моя грудь не перестанет болеть. Дыра, которую оставила его смерть, всегда будет там. Она никогда не исчезнет.

— Она подверглась сексуальному насилию, будучи ребёнком. Со стороны друга семьи. Человека, которого она называла дядей. Став взрослой, она заказала его убийство, и вина за это поедала её. Даже если этот человек и заслуживал смерти за сексуальное насилие над ребёнком. Она не смогла жить с этим секретом.

Блисс прикрыла рот одной рукой, и слёзы наполнили её глаза.

— О боже мой, — выдохнула она. — Нейт. Мне так жаль.

— У неё был запланирован аборт на конец месяца. Она не собиралась позволить нашему ребёнку появиться на свет. Она не собиралась рассказывать мне о нём. Она не хотела его.

Слёзы, текающие по её лицу, были искренними. Ей больно за меня. За Октавию и моего сына.

— Вред, который он причинил ей… Я сама прошла через ад, но не такой. У меня была поддержка и любовь, пока я боролась с болезнью. А у неё никого не было. Она, будучи ребёнком, столкнулась с монстром, и не было ни любви, ни поддержки, на которые она могла бы опереться. Это разбивает мне сердце.

Я не думал об этом в таком аспекте. Блисс права. Октавия в одиночку прошла через собственный ад. Её психического расстройства можно было бы избежать, если бы вокруг неё были любовь и поддержка. Но она прошла через всё в одиночку. Одинокая женщина, которая нуждалась в деньгах и успехе. Которая искала что-то, что заполнит её пустоту.

Мы стояли в тишине. Я всегда буду сожалеть, что не знал о боли Октавии и был не в состоянии помочь ей. Даже если бы я знал, не уверен, что смог бы ей помочь, но я бы попытался.

Блисс снова вытерла слёзы.

— Я люблю тебя, — слова так легко сорвались с моего языка. Слова, которые я уже давно должен был сказать. Сказать в тот момент, когда упали те коробки и появилась она, смотря на меня этими большими голубыми глазами. Потому что даже тогда глубоко в душе я знал, что это правда.

Она шагнула ко мне.

— Любишь?

Я надеялся на ответное «я тоже тебя люблю», но её вопрос и удивление на лице всё равно заставили меня улыбнуться.

— Да. Всегда любил. Девочку, которой ты была, и женщину, которой стала.

Из неё вырвалось рыдание, и затем она оказалась рядом со мной, уткнувшись головой в мою шею. Я не хотел заставлять её плакать, надеюсь, это слёзы радости.

— Блисс, — сказал я, нежно прикасаясь рукой к её волосам, чтобы успокоить её. — Это не должно было заставить тебя расплакаться.

Она засмеялась, затем подняла на меня своё заплаканное лицо.

— Прости. Слишком много всего за один раз. Печаль, а затем это. Я не ожидала.

— Ты не ожидала, что я скажу, что люблю тебя? — спросил я, желая прояснить.

Она кивнула.

— Да. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Но я не думала… я просто считала, что очень нравлюсь тебе. Но затем мы расстались.

— Очень нравишься? — спросил я ухмыляясь.

Он сжала губы вместе, пытаясь не улыбнуться.

— Да.

— Мои чувства выходят далеко за рамки «нравишься».

Она тихо вздохнула и закрыла глаза.

— У меня такое чувство, словно я не должна быть счастлива. То, что ты пришёл мне рассказать, грустно. Как я могу быть счастлива?

Я понимаю. Да, я скорблю. Но, в конце концов, я ничего не могу изменить.

— Я всегда буду думать о своём сыне. Теперь ему принадлежит часть моего сердца. Это никогда не изменится. Но я хочу жизнь, в которой будет радость. Я хочу испытать, насколько жизнь порой может быть сложной и трудной, но я хочу испытать это вместе с тобой. Я хочу всё это, Блисс. До тех пор, пока ты со мной.

И снова она уткнулась головой в мою шею и обняла меня.

— Я тоже.

Я обнимал её, пока мы молча стояли. Это наше начало. Всё остальное было нашим прологом. Но теперь начнётся настоящая история.

Глава Двадцать Четвёртая

Когда я открыла глаза, солнечные лучи едва пробивались сквозь ставни. Нейт спал рядом со мной. Прошлой ночью мы ели и говорили о разных вещах. Я задала все свои вопросы, и он, казалось, хотел мне всё рассказать. Затем мы целовались, пока не исчезла вся наша одежда, и часами занимались любовью. Это было медленно и нежно. Грязные словечки были не нужны.

Вид того, как он мирно спит, перекинув через меня руку, ощущался, словно я во сне. Том, который видела миллионы раз, но никогда не ожидала испытать. Я протянула руку и убрала волосы с его глаз. Он мой. После всех этих лет Нейт Финли стал моим.

Но надолго ли?

Прошлой ночью я задавала ему вопросы, теперь я задумалась, пыталась ли я таким образом избежать разговора обо мне. О моём прошлом. Моей болезни. Я избегала этого разговора, потому что не хотела, чтобы он видел во мне больную девочку. Если у нас действительно есть шанс на настоящие отношения, то мне придётся рассказать ему всё, через что я прошла. Как это повлияло на мой организм. Особенно сейчас. Он создал ребёнка, которого ему никогда не удастся взять на руки. Если мы останемся вместе, он никогда не сможет создать другого. Мой организм не работает должным образом. Из-за лечения я потеряла часть себя.