Страница 22 из 70
М’Адок потянулся к двери и остановился.
— Ему снится прошлое.
— Я хочу это увидеть.
Он колебался, словно сражаясь сам с собой. Наконец, Ловец открыл дверь.
Астрид пошла вперед. Она и М’Адок держались в отдалении — на достаточном расстоянии, чтобы никто не смог их увидеть или почувствовать.
Не то, чтобы это было необходимо, но девушка хотела убедиться, что не вмешается в сон Зарека.
Люди могли видеть Онерои или Скоти во сне лишь тогда, когда те позволяли, однако Астрид не была уверена, что она, нимфа, будет невидимой.
Девушка огляделась.
Больше всего ее поразило, насколько живым был сон. Большинство людей видят лишь нечеткие наброски. Но этот был кристально ясным, таким же реальным, как и мир, который Астрид оставила позади.
Она увидела трех мальчиков в древнеримском атриуме.
Разного возраста — от четырех до восьми, с палками в руках, они смеялись и кричали:
— Жри, жри, жри…
Четвертый мальчик, лет двенадцати, пробежал мимо нее. У него были поразительные черные волосы, голубые глаза и он сильно походил на того мужчину, которого она видела глазами Саши.
— Это Зарек?
М’Адок покачал головой.
— Это его сводный брат — Мариус.
Мариус подбежал к остальным.
— Он не хочет, Мариус, — пожаловался другой мальчик, прежде чем ударить своей палкой кого-то перед собой.
Мариус выхватил палку у брата и ткнул в лежащий на земле комок.
— В чем дело, раб? Слишком хорош, чтобы жрать объедки?
Астрид резко выдохнула, осознав, что на земле лежал еще один ребенок, одетый в лохмотья. Они заставляли его есть гнилую капусту. Мальчик свернулся в позу эмбриона, закрывая голову настолько сильно, что едва походил на человека.
Они продолжали пихать и бить его палками. Когда он перестал отвечать на удары и оскорбления, они начали пинать его ногами.
— Кто эти мальчишки? — спросила Астрид.
— Сводные братья Зарека. — М’Адок указывал на каждого по отдельности. — Мариуса ты уже знаешь. Маркус — тот, что одет в синее, с карими глазами. Ему девять, я думаю. Люциусу только что исполнилось пять — он одет в красное. Аэскулу восемь.
— А где Зарек?
— Зарек — тот, что закрывает голову на земле.
Астрид вздрогнула, хотя и сама подозревала это. Если честно, она не могла отвести от него взгляда. Он все еще не шевелился. Не важно, насколько сильно они били его, что говорили. Он лежал недвижимый, словно камень.
— Почему они мучают его?
Глаза М’Адока погрустнели, и девушка поняла, что он вытягивает часть эмоций Зарека, наблюдая за мальчиками.
— Потому что могут. Их отец — Гай Магнус. Он управлял всем, включая свою семью железным кулаком. Он был настолько жесток, что убил их мать однажды ночью, потому что она осмелилась улыбнуться другому мужчине.
Астрид была в ужасе от его слов.
Магнус использовал рабов, чтобы научить сыновей жестокости. Зареку выпало несчастье быть одним из их мальчиков для битья и, в отличие от других, ему не повезло умереть.
Она едва понимала, что говорит М’Адок. Ей приходилось сталкиваться с жестокостью, но ничего подобного девушка не видела.
Невероятно, что им позволялось поступать с ним так, особенно учитывая, что он был частью их семьи.
— Ты сказал, что они сводные братья. Как вышло так, что он — раб, а они нет? Они братья по матери?
— Нет. Магнус грубо зачал его с одной из греческих рабынь их дяди. Когда Зарек родился, его мать подкупила одну из служанок, чтобы та забрала Зарека и избавилась от него. Служанка пожалела младенца и вместо того, чтобы убить, отнесла ребенка отцу.
Взгляд Астрид вернулся к лежащему на земле мальчику..
— Но отцу он тоже оказался не нужен.
Это было утверждение.
Несомненно, в этом месте никто его не хотел.
— Нет. Для него Зарек был испорченным. Слабаком. В нем могла течь его кровь, но она смешалась с кровью никчемной рабыни. Поэтому Гай отправил Зарека к рабам, которые вымещали на нем всю ненависть к отцу. Всякий раз, когда раб или слуга злились на отца Зарека или его братьев, мальчик страдал. Он рос, как козел отпущения для каждого.
Астрид увидела, как Мариус схватил Зарека за волосы и потянул. Дыхание застыло в горле, когда девушка увидела в каком состоянии его красивое лицо. Ему самому было не больше десяти, но он уже был покрыт такими шрамами, что едва походил на человека.
— В чем дело, раб? Ты не голоден?
Зарек не ответил. Он вырывался из рук Мариуса, пытаясь убежать, но не проронил ни слова в ответ. Как будто был уже научен горьким опытом или просто слишком привык к оскорблениям, чтобы замечать их.
— Отпусти его!
Астрид обернулась и увидела еще одного мальчика, того же возраста, что и Зарек. Также как и у Зарека у него были черные волосы и голубые глаза. Сходство с братьями было очень сильным.
Он накинулся на Мариуса и заставил его отпустить Зарека. Он вывернул руку старшего брата за спину.
— Это Валериус, — подсказал М’Адок. — Еще один брат Зарека.
— Что с тобой, Мариус? — Требовательно спросил Валериус. — Нельзя издеваться над теми, кто слабее. Погляди на него, он едва держится на ногах.
Мариус вырвался и ударил Валериуса тыльной стороной ладони, сбивая с ног.
— Ты ни на что не годен, Валериус. Не могу поверить, что ты носишь имя деда. Ты способен лишь обесчестить его.
Мариус скривился, как будто присутствие мальчика вызывало у него отвращение.
— Ты слабак. Трус. Мир принадлежит тем, кто достаточно силен, чтобы взять его. И все же, ты жалеешь того, кто слишком слаб, чтобы драться. Не могу поверить, что нас породила одна и та же утроба.
Другие мальчики кинулись на Валериуса, а Мариус вернулся к Зареку.
— Ты прав, раб, — произнес он, схватив Зарека за волосы. — Ты не достоин даже капусты. Дерьмо — вот все, чего ты заслуживаешь.
Мариус швырнул его вперед…
Астрид вынырнула из сна, не в силах перенести того, что должно случиться.
Она привыкла не чувствовать ничего по отношению к другим людям, а сейчас ее переполняли эмоции. Девушку трясло от ярости и боли за него.
Как этому позволили случиться?
Как Зарек смог вынести такую жизнь, какая у него была?
В этот момент Астрид ненавидела своих сестер за то, что они сделали с его детством.
Но, с другой стороны, даже Мойры не могли контролировать все. Она знала это. И все же, это не ослабляло боли в сердце по отношению к мальчику, которого должны были баловать.
К мальчику, который вырос в резкого и мрачного мужчину.
Разве удивительно, что он настолько груб? Как можно было ожидать от него иного, если в своей жизни он видел лишь презрение?
— Я предупреждал тебя, — произнес М’Адок, присоединяясь к ней, — Вот почему даже Скоти отказываются посещать его сны. Если принять все во внимание — это одно из его самых легких воспоминаний.
— Я не понимаю, как он выжил, — прошептала девушка, пытаясь осознать все это. — Почему не покончил с собой?
М’Адок пристально поглядел на нее.
— Только Зарек может ответить на твой вопрос.
Он протянул ей маленький пузырек.
Астрид уставилась на темно-красную жидкость, сильно напоминающую кровь. Идиос. Это была редкая субстанция, изготовляемая Онерои. На короткое время она позволяла им или кому-то еще стать единым целым со спящим.
Ее можно было использовать во сне, чтобы направить или подтолкнуть. Она давала возможность одному спящему прожить жизнь другого, чтобы лучше его понять.
Им владели только трое из Онерои — М’Адок, М’Ордант и Д’Алериан. Они чаще всего использовали его со смертными, чтобы вызвать понимание и сочувствие.
Один глоток и она сможет стать Зареком в его снах. Полностью поймет его. Она будет им. Почувствует все его эмоции…
Это был серьезный шаг. Глубоко внутри Астрид знала, что если сделает его, уже никогда не будет прежней.
С другой стороны, она может не обнаружить в Зареке ничего, кроме ярости и ненависти. Он вполне может оказаться тем животным, которым все его считают.