Страница 10 из 14
– Так, от первого варианта вы меня уже отговорили, – кивнула Мелисса. – Давайте второй.
– Второй – противоположный. Двери Смольного не открывать. Тогда – социальный взрыв, эти женщины ради своих мальчиков способны на многое… Как минимум на долгую судебную тяжбу, которая не прибавит нам популярности… Конечно, вездесущий «Всемогущий» подольет масла в огонь. Вероятно, вам придется показательно отправить меня в отставку… И, возможно, в конце концов все-таки пустить парней к девицам. Так что все жертвы будут напрасны…
– Да уж, мой милый, ну вы тут нарисовали апокалипсис! – Мелисса встряхнула головой, отгоняя страшные видения краха системы народного просвещения в Российской империи. – Босх отдыхает.
Премьер-министр в раздумьях встала с бархатного кресла и подошла к парапету крыши. Слева, словно второе светило, сиял громадный купол Исаакиевского собора.
– Послушайте, Евфимий Петрович, а если пойти совсем другим путем? Отбросим ваши убогие варианты. Может, вернем богослужения в программу Смольного? А что? Снова введем молитвы, исповеди, пригласим священника. Как при Марии Федоровне. Патриарх Доброжир будет счастлив. А мамаши сами не захотят отправлять в такое устаревшее религиозное заведение своих драгоценных сыночков.
– Оригинальное решение, Мелисса Карловна, – признал министр, поправляя очочки. – Но это будет противоречить Указу Его Императорского Величества Алексея Николаевича об отмене обязательного православия для детей. Общественность нас, опять же, не поймет.
– Вы правы, дружочек Евфимий Петрович, вы безусловно правы…
Мелисса прикоснулась к холодной сильной руке Юпитера и посмотрела вниз, на растрескавшуюся Неву. Река вскроется совсем-совсем скоро, высвободив колоссальную, неудержимую энергию.
Вдруг премьер-министру пришла в голову одна идея. Черт побери, она не случайно стала лидером «Вольнодумцев» – одной из двух главных российских партий.
– Ну, милый друг Евфимий Петрович, – развернулась Мелисса к министру, – готовьтесь прыгать и кричать «эврика». Я подарю вам точку опоры, которая перевернет весь мир этих орущих мамаш и хнычущих мамочек.
– А?
– Вот вам и «а», и «б», и «в». У нас, кажется, здание Академической гимназии на набережной Тучкова до сих пор так и пустует?
– Это где Ломоносов учился? Да, там пытались сделать частную школу, но не вышло.
– И еще один вопрос. Вы, мой дорогой, вроде хвастались, что у вашего ведомства денег полно?
– Э-э, – снял очочки министр, – мы действительно неплохо заработали на платных семинарах для иностранных учителей. Вообразите только, Мелисса Карловна, к нам со всей Европы преподаватели едут, хотят повысить свою квалификацию!.. Я тут слышал, что правительство Бельгии собирается в обязательном порядке, за госсчет, отправлять своих учителей к нам на переобучение. Мне это напомнило тысяча девятьсот четырнадцатый, когда по просьбе США Россия послала в Америку две тысячи русских инженеров для создания тяжелой военной промышленности…
– Вот и славно. Тогда в решении нашей задачи применим известный математический метод «от обратного»: чему завидуют орущие мамаши? Конечно, эксклюзивности. Она задевает их самолюбие. Их раздражает, что ни при каких обстоятельствах они не могут попасть в этот институт. Чего добиваются орущие мамаши? Разрушения магической атмосферы эксклюзивности, сохранившейся в Смольном институте. Значит, чтобы отвлечь их от деструктивных мыслей, мы должны предложить им еще бо́льшую эксклюзивность, которая вознесет их самолюбие на недостижимую высоту. – Мелисса возбужденно описывала круги вокруг сидящего в бархатном кресле министра. – Раз у нас есть деньги, и подходящее здание, и достойная история – мы возродим знаменитую Академическую гимназию. Только для мальчиков!
И она, сама того не замечая, во время очередного круга взъерошила жидкую шевелюру министра.
– Подготовьте бизнес-план, учебный план, обязательно возьмите в команду рекламщиков, пусть придумают яркое информационное оформление. Возможно, стоит назвать заведение «Новая академическая гимназия для благородных юношей», подумайте там, – инструктировала она Евфимия Петровича. – Главное – зацепить мамаш. Чтобы они поняли, что новое заведение оставит Смольный далеко позади. Побольше блеска, треска! Пригласите новостийщиков со «Всемогущего». Жду от вас конфетки, одним словом!
Окрыленный министр вперевалку направился в сторону лестницы – исполнять.
В последнюю секунду Мелисса окликнула его:
– Евфимий Петрович! Дружочек! Если вдруг проявится Ангел Головастиков, сразу звоните мне! Я сама с ним пообщаюсь.
Время до захода солнца прошло сумбурно. Заявился молодой, но уже очень настырный граф Вяземский, возжелавший отправиться в Париж на бюджетные деньги. Надо же, куда наметился: в двадцать восемь лет послом во Францию! Выпрашивал протекцию – хотел, чтобы Мелисса походатайствовала за него перед государем. Премьер-министр быстро отделалась от надоеды – сейчас не до Вяземского, кто бы за нее саму перед государем походатайствовал.
По дороге в театр заскочила в Мариинский дворец: встретилась с парочкой однопартийцев – по своей личной инициативе. Пыталась кулуарно убедить их в том, что бюджет на содержание императорской семьи следует увеличить. Однопартийцы отводили глаза. Правда, оба похвалили ее платье.
И вот наконец Александринка. Черт, спектакль уже начался. Думая о том, что симпатичный заголовок «Премьер-министр на премьере» обеспечен ей в любом случае, Мелисса пробежала по пустому фойе. Телохранитель-казак едва за ней поспевал.
Рослый капельдинер, поджав губы, тихо открыл тяжелую дубовую дверь, ведущую в полутемный зал. Там уже раздавались глубокие голоса актеров.
Мелисса, стыдливо пригнув голову (какое неудачное начало судьбоносного вечера!), сделала несколько шагов по направлению к пустующему креслу в первом ряду. Зрители расхохотались. Мелисса пугливо обернулась и поняла, что смеются не над ней – похоже, спектакль был по-настоящему забавным.
Краем глаза заметила смутную фигуру в императорской ложе. Итак, государь был здесь.
Весь первый акт Мелисса провела как на иголках. Из партера никак не удавалось разглядеть, видит ли ее император. У чиновницы даже шею прихватило. Довертелась головой до того, что сидящий позади знакомый контр-адмирал прошептал: «Простите, Мелисса Карловна, но вы так дергаетесь, что меня уже укачало».
В антракте к императору подойти не удалось. Мелисса выскочила в фойе, заполненное шумом и драгоценностями, и сразу наткнулась на группу озабоченных журналистов, приставших к ней с единственным вопросом: «Отречется ли Николай Константинович от престола сразу после дня рождения великой княжны?» Мелисса не знала. Но никто в это не поверил. Ни на какие другие темы представители прессы общаться не хотели, поэтому чиновница ушла из фойе несолоно хлебавши, так и не дав ни одного интервью. Однако своими расспросами журналисты направили ее мысли в новое русло. Мелисса всерьез озаботилась тем, что бы такое сделать, чтобы не отпустить государя.
Во втором акте премьер-министр, вынужденная из-за обездвиженной шеи смотреть прямо на сцену, внезапно увлеклась спектаклем. «Понедельник начинается в субботу» словно был списан с ее жизни: герой – член Русского физико-химического общества – сгорает на работе в окружении чудес. Совсем как она! В РФХО герою трудно, но ужасно интересно: физики и химики проводят сказочно сложные опыты и делают волшебные открытия, пока руководство тратит все деньги на бесконечные ремонты и перекраски здания общества.
Пьеса была сатирической: высмеивала увлеченность императора Константина Великолепного дизайном; во времена его царствования естественные науки отошли на второй план.
Вообще-то Александринка немного опоздала с премьерой – лет эдак на двадцать шесть; роман братьев Стругацких был опубликован давным-давно; но театр был слишком академичен, его художественный руководитель всегда давал бестселлерам как следует настояться.
Особенно Мелиссе понравилась сцена, когда друг главного героя швырнул в эпицентр космического взрыва бутылку с джинном. Джинн, которого играл двухметровый араб устрашающего вида, упал на театральный огонь, изображающий взрыв, и спас Вселенную в целом и главного героя с его другом в частности.