Страница 4 из 24
– Почему вурдалаки? Там, кажется, не так…
– Разве не вурдалаки? Может быть, я что-то немножко попутал. Я всегда считал, что вурдалаки – очень популярные герои русского фольклора. Вот они и воют от своей злой тоски. А поэт в этом символичном эпизоде показал всю трагедию беспроцветной русской жизни. Я его переведу!
– Переведете, переведете профессор. Без проблем переведете. Знаю, что вы много такого уже перевели. Ну ладно, а о чем еще говорят в научной среде? Неужели нет достойных внимания тем?
– Достойных есть. Одна.
– И какая же?
– Конец света, разумеемся.
– Конец света? Но мне казалось, что мы это уже проехали в 2012 году. Шесть лет прошло – и, вроде, ничего. Тогда все поговорили – и успокоились. Неужели опять?
– Не знаю, может быть, вы и проехали, а у нас в Японии о конце света всегда помнят. Такая геопозиция.
– Да-да, ясно: землетрясения, вулканы, цунами… Опять что-то ожидается?
– Ожидается, наверное. И не только у нас. У вас тоже. Но я детали воспроизвестировать не могу. Лучше посмотрите в интернете: уже в нескольких газетах недавно было интервью с авторитарным астрономом Ито Синтаро. Вы не читали? Наверное, уже и в вашей прессе есть материал.
– Нет, кажется, не читал… И что он нам обещает?
– Я же сказал: конец света. Сэкай сюмацу[5]. Это не секрет, у вас тоже уже должны знать, наверное. Какой-то новый астероид к нам летит, и вероятность коллизии очень высокая. Кажется, семьдесят пять процентов.
– Ничего себе! А мы тут сидим… И когда же этот астероид до нас доберется?
– Точно не помню. Может быть, через полгода или немножко раньше. В общем, время есть. Так что давайте закажем еще пива, если не возражаете.
– Не возражаю, – ошарашенно качнул головой Рюмин и подозвал официанта.
Когда два запотевших бокала перекочевали с подноса на стол, четко встав в серединку фирменных пластиковых костеров с контуром Роппонги-хиллз, Рюмин осторожно, словно боясь невольно навлечь словами катастрофу, продолжил разговор.
– А большой он, этот астероид?
– Как будто бы не очень. Даже, говорят, совсем маленький. Меньше километра в диаметре.
– Тогда, может быть, еще ничего? Переживем как-нибудь?
– Ито-сэнсэй оценивает масштаб ущерба для Земли в девять десятых.
– В каком смысле?
– Ну, девять десятых всех живых существующих будет уничижено.
– А одна десятая?
– Странный вопрос. Они, наверное, спасут себя.
– А как они спасутся? Ваш Ито-сэнсэй ничего про это не говорил?
От огорчения, а может быть, и от испуга Рюмин снова начал обильно потеть – жирные капли градом катились у него по лбу и щекам, а рубашка взмокла, как после колки дров.
Мияма меланхолически отхлебнул большой глоток пива и ответил утвердительно:
– Говорил. Он и раньше про это часто писал. Всем надо строить подпольные убежища, чтобы было, куда убежать. На несколько сотен метров в глубину. А сверху полная инсуляция, как бы большая пробка. Водонепробиваемая. Конечно, самому такое выкопать нельзя – нужна техника, много техники.
– Подземные убежища? И кто же их будет строить?
– Странно, что вы не слышали. В Японии уже построили достаточно за последние пятнадцать лет и еще строят во всех городах и регионах. У нас всегда к эксстрёмным ситуациям подносятся серьезно, вы же знаете. Вокруг всех Японских островов есть бетонные волноразрезы. Все коттеджи, городские билдинги и небоскребы стоят на прочном антисемитическом фундаменте. Правда, Фукусима показала, что и со старухой бывает разруха, но это же было цунами больше двадцати метров высотой!
Астероид, наверное, еще намного более ужасней, но наши технологии, я думаю, способны и с такими страшными ужасами расправиться. Построят еще подземные и подморские бункеры. Уже сейчас, наверное, треть Токио может спасаться, а ведь время еще есть. Мы успеем.
– Ну и ну-у! – протянул Рюмин, утирая пот мятым платком. – А вы говорите, Достоевский, вурдалаки… Тут бы ноги не протянуть раньше времени…
– Почему вы так боитесь протянуть ноги, Рюмин-сан? – удивился Мияма. – Протягивайте прямо сейчас, я подвинусь. Протягивать ноги очень полезно для кровопревращения.
– Да нет, – смутился Рюмин, – я имею в виду вообще… коньки отбросить.
– А зачем коньков отбрасывать куда-то? Это, наверное, образ из русского фольклора? Или из замечательной поэмы-сказки Павела Павловича Ершова про конька-горбунька? А вы, господин атташе, большой эрундит!
– Немного есть, – на сей раз охотно согласился Рюмин, допивая пиво. – Уж чему научили в нашей Школе… Ну, спасибо вам, профессор, за беседу. Много интересного вы мне сообщили, будет над чем подумать. И в Цукубу надо съездить – уточнить кое-какие детали. А насчет премии вы не беспокойтесь, будем ваши «За и против» продвигать. Есть у меня в Союзе писателей свои людишки, помогут. Только поторопитесь, пока комета не прилетела.
Он поднялся, слегка отдуваясь, натянул пиджак и, прихватив торчавший в пластиковом стаканчике счет, двинулся к кассе у дверей. Мияма шел следом, ощупывая в кармане конверт из плотной бумаги.
Глава II
Вечер в Нагорном
Лиловый июньский сумрак сгущался над деревней Нагорное, окрашивая в пастельные тона стены Академии Службы внешней разведки. Генерал Гребнев снова нажал кнопку на пульте, кондиционер приветливо пискнул в ответ. Мощности «панасоника» явно не хватало на огромный кабинет с высоченным потолком. Под эдакую кубатуру давно надо было делать центральное кондиционирование, но нельзя же было запустить иностранных спецов! Уж они бы здесь такого намонтировали! А поручить нашим – так потом весь бюджет уйдет на ремонт. Обыкновенная история… Вот и остались с этими лицензионными игрушками. Приходится страдать за национальную идею.
Раз в неделю, в пятницу, первый заместитель директора СВР генерал Гребнев приезжал в Академию проводить семинар с педсоставом, так сказать, в порядке повышения квалификации. Будь на то его воля, он бы вообще переехал сюда, в хлебниковский лесопарк под Мытищами, из «леса», как окрестили их двадцатиэтажный бетонный билдинг – официальную штаб-квартиру в Ясенево. Здесь не было той давящей атмосферы «холодного дома», в котором каждый чувствует себя под колпаком, а в начальственном кабинете 2131 на третьем этаже заседает некто, облеченный полномочиями, но начисто лишенный творческого воображения. Здесь нет в фойе помпезной галереи портретов суперагентов былых времен. И мебель здесь уютнее. Впрочем, может быть, это только кажется.
Генерал встал из-за стола, чувствуя спиной взыскательный взгляд нового президента.
Невольно оглянулся на портрет и поморщился. В последнее время нервы стали сдавать – годы, наверное, берут свое, – а ведь были что твои стальные струны. Да, этот тоже считает, что всех видит насквозь: хочет выдать желаемое за действительное. Но харизму за деньги не купишь, не выпросишь и в кредит не возьмешь. Конечно, президентами не рождаются, но одни восходят на вершину пирамиды по призванию, а других возносит слепой случай. Кому повезло, того и вознес, так что личные качества тут ни при чем.
Когда в начале девяностых внешнюю разведку стали трясти и реорганизовывать, Гребнев всерьез подумывал о том, чтобы перековать мечи на орала и уйти в большой бизнес. Но не случилось – не смог бросить любимую работу и друзей по оружию. А то ведь давно уже загорал бы на посту директора службы безопасности где-нибудь у Абрамовича или Потанина. Вместо этого занялся спасением тонущего корабля. И ведь, можно сказать, спасли…
Генерал Гребнев, в отличие от многих своих новоиспеченных коллег, спущенных сюда с бюрократического Олимпа, был профи, настоящий доктор конспирологии и гроссмейстер шпионских искусств, прошедший весь путь от легкомысленного выпускника Школы КГБ, молоденького капитана в Анголе, до командира разведбатальона под Кандагаром. Потом академия Генштаба, снова Контора, труднейшие миссии в десятке стран и, наконец, пост заведующего ключевым департаментом Первого Главного управления КГБ. Обосновавшись в девяносто втором в недавно созданной Службе Внешней разведки, Гребнев быстро пошел в гору благодаря незаурядным личным качествам и боевому опыту. Вот уже пять лет он первый зам Директора и личный советник президента по особо важным вопросам национальной безопасности. Правильнее было бы сказать – президентов. Как показали события недавнего прошлого, человек, будь он даже настоящий национальный лидер и трижды президент, все-таки смертен. Только разведка бессмертна. Однако факт, что руководство СВР во все времена подчинялось лично президенту страны.
5
Конец света (яп.)