Японский ковчег

– Извините великодушно, с кем имею честь? – заискивающе осведомился он у человека в черном. – Я, право, затрудняюсь принять ваше любезное приглашение. У меня намечено чрезвычайно важное деловое свидание, можно сказать, встреча, не терпящая отлагательств. Буду чрезвычайно польщен, если мне представится возможность пообщаться с вами в другой раз, но сегодня, при всем моем искреннем уважении, вынужден с глубочайшим огорчением…

– Заткните фонтан, профессор! – доброжелательно посоветовал якудза. Визитки я вам не дам, но на удостоверение взглянуть можете.

Гангстер достал из нагрудного карман ламинированную карточку с фотографией и и печатью, поднес прямо к носу Миямы. В документе значилось:

Найкаку дзёхо тёса сицу – Информационное Агентство при Кабинете министров

Такаси Утида

Агент национальной безопасности третьего ранга.

Ни телефона, ни адреса, ни мейла для связи на карточке не было.

Мияме приходилось раньше слышать про это агентство, которое иногда называли японским ЦРУ. Впрочем, называли без особых на то оснований – контора была сравнительно невелика, меньше двухсот человек, и особыми успехами в делах разведки или контрразведки никак себя не зарекомендовала. Разве что зимой 2008 года ИАКМ склоняли в прессе в связи с крупным международным скандалом – один из высокопоставленных офицеров агентства оказался русским шпионом. Учитывая, что Агентство было подотчетно лично премьер-министру и держало руку на пульсе всей внешней политики, скандал получился изрядный. Потом много писали о проведенных в Агентстве реформах, полезных новшествах и тесном сотрудничестве со Штатами.

Как человек сугубо мирный, поборник русской духовитости и, к тому же, соавтор Федора Михайловича Достоевского по нескольким шедеврам, профессор Мияма не видел никакого резона в налаживании контактов с информационным агентством такого рода. К счастью, человек в черном оказался не гангстером, а все лишь сыщиком, так что угроза прямого насилия исключалась.

– Я же сказал вам, любезный, что у меня на сегодня другие планы, – сухо заметил он. – Давайте как-нибудь в другой раз.

– Вот как? Значит, на беседу с русским резидентом Рюминым у вас, сэнсэй, время есть, а на приватный разговор с соотечественником нет? Или вы ждете, что вам заранее предложат плату за ваши услуги? А вот эти кадры вам ни о чем не говорят?

Утида достал из кармана айфон, провел указательным пальцем – и на экране показался интерьер таверны «Кусинобо». Далее следовала полная запись их беседы с Рюминым. Мияма не стал смотреть до конца. Но было очевидно, что в финале присутствует и акт передачи конверта…

– Хорошо, – обреченно согласился профессор. – Я еду с вами.

Ехать пришлось не так уж далеко – во всяком случае не так далеко, как ожидал Мияма. На следующем перекрестке они свернули налево мимо отеля Ибис и через два квартала углубились в лабиринт улочек, которые вели к мемориальному храму Ноги Марэсукэ, культового героя русско-японской войны. Всенародную любовь и почитание генерал снискал не столько своими победами, сколько ритуальным харакири, которое он совершил в знак траура по усопшему императору Мэйдзи.

Мияма уже предположил, что его ведут в храм патриота и мученика Ноги, чтобы там заставить во всем публично признаться и покаяться. После чего, конечно, для поборника неисповедимой духовитости оставался бы единственный выход – последовать за Ноги, чтобы в ином рожденье замаливать свои грехи. Однако опасения не оправдались. Пройдя по живописной тропинке мимо храма, агент третьего ранга Утида позвонил в дверь неприметного двухэтажного особнячка под черепичной крышей. Дверь открылась, пропуская гостей, и сама бесшумно закрылась за ними. Они прошли в гостиную с плотно задвинутыми портьерами. Комната была декорирована и обставлена в стиле Ар-нуво. На стене висела картина в ажурном багете – Климт, как догадался Мияма. На мраморной каминной доске стояла ваза темного матового стекла с античным рельефом, в которой наметанный глаз профессора узнал работу Рене Лалика. Едва ли это были подделки…

Утида махнул рукой в сторону кожаного кресла, предлагая садиться, а сам, вероятно, пошел докладывать. Несколько минут прошло в напряженном ожидании. Слышалось лишь легкое шуршание работающего кондиционера. Наконец в коридоре раздались шаги, и в открытую дверь слегка семенящей походкой вошел человек невысокого роста и приземистой комплекции с крупной лысоватой головой, которая, казалось, была ему слегка не по размеру. Широкое круглое лицо с припухлыми скулами, утопленным носом, большим ртом, едва заметными щелочками глаз и мясистыми ушами неправильной формы служило живым свидетельством прямой генетической связи населения японских островов с континентальными прародителями монголоидной расы, а коротких кривых ног и прочих дефектов комплекции не мог скрыть даже безупречный коричневый двубортный костюм. Рослый и породистый Мияма, которому в молодости даже предлагали сниматься в роли героя-любовника в одном популярном порно-фильме, соотечественников такого имбридинга недолюбливал, считая их вырожденцами.

Сняв несуществующую пушинку с лацкана дорогого легкого пиджака, коротышка направился прямиком к пустому креслу напротив привставшего в полупоклоне Миямы.

– Так вот он, наш герой! – ласково осклабился большеголовый, слегка грозя профессору толстеньким указательным пальцем. – Вот он, человек, переписавший самого великого Достоевского! Лучший друг России и поборник российской духовности! Наставник нашей молодежи! Вот он, неудавшийся делец, который выдает себя черт знает за кого и подписывает липовые контракты с русскими олигархами. Вот он, осведомитель Федеральной службы безопасности, который уже столько лет сливает информацию противнику, нанося невосполнимый ущерб своему отечеству. Человек, который не стесняется брать деньги у вербовщика за бредовые сведения, в которых он сам ни черта не смыслит. А все-таки зря вы переименовали роман классика. «Идиот» – намного точнее. И звучит так смачно!

Мияма подавленно молчал, не зная, что ответить. Ему было стыдно и страшновато. От унижения хотелось завыть и уползти в конуру. Но уползать было некуда.

– Ну хватит, расслабьтесь профессор, – внезапно остановился коротышка. – Сделайте глубокий вдох. Мы пока не собираемся вас карать за тот вред, что вы нанесли отечеству своей болтовней. Откровенно говоря, вред был невелик, но репутацию вы себе подмочили основательно. Если слух о ваших подвигах дойдет до академических кругов…

– Я понимаю, – прошептал Мияма.

– Но он может и не дойти. Все будет зависеть от вашего свободного выбора. Мы вам предлагаем сделку, отказываться от которой явно не в ваших интересах.

– Какую?

– Собственно, это вовсе не сделка. Скорее почетное задание, выполнив которое вы искупите свои грехи и принесете родной стране больше пользы, чем мог бы ей принести ваш новый вольный перевод полных собраний Достоевского, Толстого и Чехова вместе взятых.

– И что я должен сделать?

– Сначала скажите, что вы согласны, и распишитесь вот здесь.

– Согласен на что?

– Согласны на сотрудничество с нашим агентством – без всяких условий и оговорок, ясно? Подписывайте побыстрее! И ставьте личную печать.

Мияму удивило то, что нужны и подпись, и печать. Для всех официальных бумаг всегда достаточно было одной личной печати. Однако он не стал спорить и подписал не читая каждую страницу соглашения под грифом «Совершенно секретно», поставив в конце киноварную печать с витиевато прорисованными иероглифами Мияма.

– Так-то лучше, – приветливо улыбнулся коротышка. – А теперь слушайте меня внимательно и запоминайте.

– От вашей миссии будет зависеть дальнейшая судьба Японии, – многозначительно начал генерал Симомура. – Предупреждаю, что разглашение наших мотиваций, а также любая попытка работать на обе стороны или просто манкировать задание, будут расценены как измена. И в этом случае дело не ограничится одними слухами в академических кругах. Надеюсь, вы понимаете, профессор?