Паутина на стекле

- Вы позволите мне Вас утешить? – чуть слышно произнесла она.

- Премного Вам благодарен, любезная Анна Ивановна, за столь щедрое предложение. Вам известно, что я не могу позволить себе принять его. Брачные обеты для меня являются наиважнейшими.

- Даже если она их нарушила?

- В любом случае. Я давал свои собственные клятвы, и ответ буду держать именно за них.

За обедом в малой столовой собралась вся семья, включая шестилетнюю Наташу. Когда в доме не было гостей, ей разрешалось трапезничать с родителями. Маленькие Володя и Анатоль обедали отдельно под присмотром нянюшек. Обстановка за столом была сложная. Едва Ольга Ивановна вошла в столовую вместе с Натальей, тётушка изменилась в лице и удивленно заметила, что не ожидала Ольгу к обеду.

- Отчего же, Катерина Владимировна? Я всегда обедаю дома вместе с семьёй, если на то нет особых обстоятельств. И их сегодня нет.

Ольга всегда держалась с тёткой мужа прохладно и подчеркнуто вежливо. Женщиной она была скромной, уравновешенной, от конфликтов уклонялась, каждый раз осторожно поглядывала на супруга, оценивая правильность своего поведения в его глазах.

Обед продолжался около двух часов. Несколько раз Владимир Петрович намеревался отправить дочь в детскую, оберегая от конфликтов между взрослыми, не желая делать её невинным свидетелем происходящего. Что бы ни говорила Ольга, слова ее подвергались критике, тётушка не могла пропустить мимо ушей ни единой фразы, комментируя и осуждая, во всем находя повод для укора. В конце концов Ольга замолчала и остаток трапезы провела, игриво поглядывая на дочку, и посылая ей едва заметные и понятные только им двоим знаки. Анна Ивановна в спорах не участвовала. Демидов не единожды ловил на себе ее взгляд, и старался не придавать ему значения.

К девяти вечера большой усадебный дом погрузился в ночную тишину. Вставали и ложились рано, такова была жизнь в деревне. Ольга снова ушла. Супруг её следил за ней, переходя от одного окна к другому, сменяя комнаты. В темной накидке она села на свою лошадь, и ускакала через хозяйственные ворота в направлении усадьбы Воронцовых.

Демидов вернулся в свой кабинет, намереваясь в полной тишине заняться своей книгой, посвященной его деду графу Соколову. Там его и застала Анна. Волосы её были распущены. Вечерний изысканный наряд, в котором она обедала, сменился на легкое платье во французском стиле, едва прикрывающее высокую грудь и полностью обнажающее плечи.

- Я видела, что она снова ушла, - с надрывом прошептала она, словно собиралась расплакаться, - это невыносимо, милейший Владимир Петрович! Как долго вы сможете с этим мириться? Я пыталась остановить её, встала поперек прохода, а она оттолкнула меня в сторону и прошла, как будто и не сестра я ей вовсе. Да как можно, кричала я, оставлять такого мужчину, менять его на этого выскочку. Кто он вообще такой, этот Николаев, чтобы сравнивать его с Вами!

Демидов больше не мог это слушать. Ситуация, продолжавшаяся уже несколько месяцев, дошла до своего предела этим вечером. Он остановит его, если Ольга не в состоянии сама разобраться в чувствах и обязанностях. Дуэль. Даже если сам он погибнет на ней. У него есть наследники, семья не останется ни с чем. Он опустился на диван, и низко склонил голову, пытаясь размышлять здраво. Только уже не осталось на это никаких сил.

Анна приблизилась. Подол её бледно-лилового платья покрыл его сапоги. Она обхватила ладонями его голову, и когда он поднял на нее взгляд, тихо произнесла: «Бедный мой Володенька». Демидов поднялся, чтобы отстраниться, но лишь оказался в её объятьях. И чтобы суметь отойти, обхватил её плечи руками. Расстояние между ними почти отсутствовало, Анна прижалась к нему всем телом и шептала нежные слова, искала его губы своими, словно в бреду. Он в растерянности закрыл глаза, отказываясь принимать решение.

А когда открыл, на пороге стояла Ольга.

Она не выбежала из комнаты, застав мужа в объятьях сестры. Кроткий и уступчивый нрав будто канул в небытие, и она не сдвинулась с места.

- Как ты могла, Аня! – почти вскричала она, - Ведь ты же знаешь, что он для меня значит!

Пара, застигнутая врасплох, разошлась в разные стороны. Демидов отошел к окну, не желая оправдываться или объясняться, а Анна сделала шаг навстречу к сестре.

- Вот так и могла! – смело ответила она. – Брошенный мужчина, тем более такой, не может долго оставаться в одиночестве! Или ты думала, что он будет ждать тебя вечно?!

- Брошенный?! – недоумевала Ольга.

- Ольга Ивановна, позвольте нам с Вами объясниться наедине? – вступил в разговор Демидов, не в силах больше молчать. – Не будем вмешивать в это Вашу сестрицу.

- Вот так сестрица! – ответила ему Ольга. – Лисица, а не сестрица. Даже боюсь представить себе, как бы я жила без такой сестрицы. Зачем ты это сделала, Аня! Как ты могла…

- Да потому что он – мой! – криком ответила ей сестра. – Это я должна была стать его женой, а не ты! Я должна была жить в этом огромном доме с сотней прислуги, я должна была гулять по этим паркам и кататься с ним в лодке по реке! Ты украла его у меня! А мне оставила гадкого Уорика, у которого везде было пусто так же как на его лысеющей голове. Он весь был в долгах, весь! Ни дня не мог прожить без своих карт, и продолжал играть, даже когда не осталось у него ничего. Я прятала свои драгоценности и наряды, чтобы он не продал их и не проиграл. Если бы вы только знали, как благодарила я Господа Бога в тот день, когда его убили! Так что я могла, дорогая Олюшка, еще как могла!

Оля слушала её, прижав ладони к лицу, не смея поверить, что все это правда.

- Аня, почему ты ничего нам не сказала, не написала тогда?

- Да потому что никому не было дела, как сложился мой брак и кем был этот человек! Важно лишь то, что он имел титул! – Заметив, что сестра сделала шаг к ней на встречу, Анна отстранилась. – Не смей меня жалеть! – выкрикнула она. - Как вы все мне противны… просто сил нет смотреть на вас. – С этими словами она двинулась в сторону двери.

- Анна Ивановна, ещё минутку, пожалуйста, будьте так любезны, приготовьтесь к отъезду завтра сразу после завтрака. Я велю подать для Вас дорожный экипаж. Он доставит Вас в родовое имение в Курской губернии прямо к батюшке.

- Благодарю, дражайший Владимир Петрович, – сморщившись от брезгливости, ответила она.

Когда дверь за ней закрылась, и стихли в коридоре едва заметные шаги, в кабинете тоже повисло молчание. Повернувшись к супруге, Демидов увидел слёзы в её глазах. Отчего она плачет, он не в состоянии был понять. После всего, что испытал он, её слёзы казались неуместными.

- Вы тоже считаете, что должны были жениться на ней вместо меня?

- Считаете ли Вы нужным объяснить свои еженощные отлучки из дома? – они заговорили одновременно. И так же одновременно ответили друг другу. - Нет.

- Конечно. Вы знали, что я ухожу по ночам? – удивилась Ольга.

- Я знал. С первой же вашей отлучки. – Сухо ответил он. – Вы любите его?

Ольга подняла на супруга глаза и удивленно заморгала.

- Его, Владимир Петрович? Сложно представить, о ком вы ведете разговор, говоря «он» в единственном числе.

Скрипнув зубами, Демидов произнес: «Алекса Николаева». Выражение ее лица еще больше изменилось и вытянулось, полные губы приоткрылись в удивлении.

- Нет, я не люблю его. Отчего же, позвольте узнать, Вы считаете, я должна его полюбить?

- Тогда почему Вы променяли меня на него, Ольга Ивановна!? Почему уходите к нему каждую ночь, словно сердце Ваше отдано ему?

И тут она улыбнулась. И будто опомнившись, снова спрятала улыбку, но не сдержалась и коротко хихикнула, словно школьница. Владимир повернулся к ней всем телом, дыхание его было тяжелым, он был на пределе своих чувств и молил Бога помочь ему удержать себя от действий, которые разрушат его семью. Она снова широко улыбнулась и посмотрела на него тем самым взглядом, наполненным нежностью и игрой, которым смотрела за обедом на Наташу. Протянула к нему руку, и он, не осознавая, взял её в свои ладони.