Страница 1 из 1
<p>
Надя и холод несовместимы. Она утыкается носом в тёплый вязаный шарф, натягивает шерстяные перчатки и забавно морщится, когда пушистые снежинки опускаются на её тёмные ресницы. Она старается идти маленькими шажочками, как тот пингвинчик, но то и дело поскальзывается, что Артём чудом успевает её подхватить.
Она с завистью смотрит на парня, который в такую погоду не то, что шарф надеть – шапку забыл! А он только улыбается, покупая у порядком обескураженного продавца порцию мороженого, которое ест прямо на улице, да с таким удовольствием, что у неё скулы сводит от холода. Она сильнее сжимает ладонями стаканчик обжигающего кофе, но всё равно не может согреться.
Она ёжится от пробирающего до костей холода, и даже волосы – огненно-красные – в такую погоду не греют. А он, кажется, даже и снега-то не чувствует, хоть нос уже красный-красный – под цвет её волос.
Она боится сугробов, в которые проваливалась не раз, острых сосулек, так опасно свисающих с крыш высоких домов, и сильного ветра, ведь не помнит ни одной зимы, чтобы не провалялась дома с ангиной. Ему же – наоборот – всё нипочем. Он и холода не боится, и с сосульками наверняка запросто управится… разве что не падают. Настоящий принц из сказки… вот только она совсем не Золушка.
Дело вовсе не в отсутствии пары хрустальных туфелек, которые она всё равно наверняка раздавит, изрезав себе в кровь ноги. Просто не бьют принцессы бокалы десятками, не падают на прислугу и явно не срывают парики с королев… что она умудрилась сделать всего за пятнадцать минут, стоило только войти в зал, где устроили новогодний ужин родители Артёма. Ей сбежать бы оттуда с позором подальше от презрительных взглядов, но и здесь она умудрилась споткнуться, упав прямо в руки своему идеальному принцу, который, долго не раздумывая, отправился за ней.
Теперь она стыдливо краснеет, мысленно обдумывая, как попросить прощения у его родителей, а он лишь крепче её руку сжимает, ближе притягивая, чтобы не замёрзла совсем его горе-Золушка. Он уже не раз ей в кафе зайти предлагал, а она всё отказывается, будто бы снова ангину подхватить решила, только теперь в наказание.
На улице уже ночь почти, но от этого темнее не становится. Вокруг тысячи разноцветных фонариков, что глаза режет, в окнах большинства домов горит свет… Новый год ведь у людей, празднуют. Только они вдвоём будто бы где-то далеко от всеобщей суеты, молча держатся за руки, гуляя по ночному городу. Ему вроде бы и так хорошо, только за неё страшно как-то. Она ведь такая… беззащитная, что ли, того и гляди не убережет.
А праздник всё ближе. Люди по домам прячутся, кучками на улице собираются, разливая по пластиковым стаканчикам шампанское, которым забиты все магазинные полки, а они не спешат никуда. Только что праздник игнорировать как-то не по-человечески.
Артём покупает в магазинчике пакет апельсинового сока – у Нади и с алкоголем проблемы ведь – и они устраиваются на ближайшей лавочке, как парочка завязавших алкоголиков, отсчитывая минуты до наступления заветных двенадцати часов. Она по привычке верит в чудо, а он лишь крепче прижимает к себе, уже так же по привычке пытаясь уберечь её от всего на свете.
Надя бросает беглый взгляд на его наручные часы, которые показывают без одной минуты полночь, и одними губами считает секунды, зачем-то покрепче вцепившись в руку сидящего рядом Артёма.
- Пять… четыре… три… два… - бормочет она, заворожено смотря на небо над главной площадью, куда вот-вот полетят десятки фейерверков.
- Я люблю тебя, - на последней секунде обрывает её парень и вместо тихого «один» с губ срывается смущённое «я тебя тоже».
Артём молча тянет к себе несопротивляющуюся девушку и накрывает поцелуем приоткрытые губы, прижимая её к себе как можно ближе и бережнее. Она жмётся к нему, тянется, обжигает его горячим дыханием, согревает прикосновениями мягких губ. Он отстраняется под звуки фейерверков, мысленно решив, что не отпустит её никогда. А она теперь, кажется, по-настоящему в чудо верит… хоть всё так же боится зимы. Но он ведь защитит.</p>