Ненормальная

<p>

Когда мне было лет восемь, мама часто повторяла, чтобы не доставала старшего брата. Он уже тогда был на голову выше и аж на четыре года старше. Я упрямилась, вечно дразня его и нарываясь на новый скандал. Но всё это длилось недолго, слишком уж он вспыльчивый и агрессивный, чтобы терпеть «мелкую проблему». А мне много было и не нужно, чтобы бежать к маме с криком: «Он снова меня обижает!». Каждый раз брат следом выходил из комнаты, чтобы посмотреть, как мама обрабатывает мои «боевые» раны, читая нотации в стиле «я же тебе говорила». Я морщилась от боли, ойкала, вздрагивала, но никогда не плакала, решив, что не доставлю ему удовольствия, показав свои слёзы. Как только мама прятала аптечку в шкафчик, он снова уходил, оставляя меня с ощущением неприятной горечи во рту, в момент, когда громко хлопала дверь в его спальню.

Это повторялось вновь и вновь, год за годом. Сама не понимала, зачем делаю это. Не желала признавать очевидного – просто хочу привлечь его внимание, ведь только в такие моменты он уделял мне время… Чёртова мазохистка. Но однажды мамы попросту не оказалось дома. Были лишь я и он… и аптечка в шкафчике, до которой никак не могла дотянуться. Вроде бы ерунда - случайно расцарапала руку, когда он меня оттолкнул. Но именно сейчас казалось, что мне просто необходима дурацкая аптечка, которая как назло находилась на верхней полке. Подставить стул не хватило ума, и я как идиотка прыгала вокруг шкафа, бессвязно бормоча оскорбления в адрес старшего брата, который всё это время стоял в стороне, будто бы чего-то ожидая.

- Поможешь, может быть, придурок?! – сорвалась на крик, не выдержав. Бесила аптечка, бесил слишком мелкий рост… бесило его безразличие.

Ни слова не говоря, парень подошел ко мне и спокойно достал коробку с медикаментами. Одарив его гневным взглядом вместо благодарности, присела на край дивана и достала бутылочку с йодом, безуспешно пытаясь открутить крышку, злясь, едва ли ни до слёз.

А брат как всегда не уходил, в стороне дожидаясь, пока я, сжав зубы, перетерплю привычную процедуру, и он сможет уйти в свою спальню, громко хлопнув дверью. Только на этот раз всё случилось совсем не так, как это было обычно. Внутри меня вдруг что-то оборвалось. Я в ярости отшвырнула в сторону йод и прямо при парне разревелась, закрыв лицо руками. Плевать, что он смотрит, плевать, что из царапины сочится кровь, плевать, что я такая жалкая. Надоело терпеть эту горечь, надоело ждать, пока снова хлопнет дверь, каждый раз разрушая этим звуком что-то глубоко в душе.

Руки неожиданно бесцеремонно отвели от лица, и в следующую секунду горячие губы коснулись моих, заставляя в испуге широко распахнуть заплаканные глаза. Он не смотрел на меня, просто целовал, крепко удерживая за запястья, не давая ни вырваться, ни пошевелиться. А я и не собиралась убегать, потому что отчётливо осознала – именно этого я и добивалась все эти годы. Не просто внимания, я добивалась его – своего брата, человека, который всегда был ко мне так холоден и безразличен, но именно его тепло я так отчаянно хотела ощутить. Не морально - физически. Ненормальная… </p>

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

***</p>

<p>

Он снова пришел домой поздно, почти за полночь. Костяшки пальцев уже привычно сбиты в кровь, на щеке кровоточащая царапина. Подрался. Никогда не научится держать в узде слишком резкий характер. Давно привыкла, но не злиться за это не могу. Я ведь всё это время не находила себе места, пока бесчувственный женский голос твердил из трубки: «Абонент временно недоступен». Мама работает в ночь, поэтому, к счастью, лишний раз не нервничает, слушая мою самозабвенную ложь о том, что брат давно спит, уставший после занятий в университете. Верит. Я давно научилась красиво врать, почти не прилагая к этому усилий. Научилась делать безразличное лицо, когда внутри бушует ураган… Он научил.

Теперь уже я обрабатываю его раны, а он терпит. Даже не морщится, просто спокойно изучает моё лицо, пока я осторожно касаюсь смоченной йодом ваткой царапины на щеке, опасаясь причинить ему боль. Он тоже боится… но причиняет. Мы оба прекрасно знаем, чем закончится очередная игра в «гляделки». Но каждый мысленно убеждает себя, что сегодня этого точно не повторится. Я уж точно.

Снова упускаю для себя момент, когда мы начинаем целоваться и подо мной оказывается матрац на кровати в моей комнате. И вот уже брат нависает надо мной, вглядываясь в глаза потемневшими от желания глазами. Он никогда не бывает со мной бережным или нежным. Синяки, укусы, царапины – обычное дело. Потом я старательно отвожу взгляд, когда мама интересуется, почему в такую жару надела блузку с длинными рукавами и замотала шею шарфом. Мне безумно стыдно, мозг терзают навязчивые мысли о том, что совершаю очередную ошибку, поддаваясь собственным грешным желаниям. Только мне нет дела до них, когда он грубо меня заполняет, оттягивая волосы и почти кусая губы, приглушая громкий вскрик, который рвётся из горла. Мне плевать на муки совести, ведь только с ним я чувствую себя полноценной и живой по-настоящему, выгибаясь навстречу и царапая спину. Мне не важно, как сильно я буду проклята, пока губы снова шепчут его имя, а тело пронзает сладкая дрожь.

После он ложится рядом, восстанавливая дыхание. Не говорит слов о любви, не обещает, что мы всегда будем вместе… Потому что он не умеет врать, я же не желаю ложь слушать. Мне хватает того, что уже есть, а большего просить нет смысла. Мы оба прекрасно понимаем: так будет не вечно. Я никогда не смогу признаться маме, что больна собственным братом, а он по-прежнему в глубине души считает меня мелкой проблемой, но теперь моя «проблемность» совершенно в ином – как и я, не может избавиться от этой больной зависимости. Только это не любовь, просто потребность, которая исчезает сразу после того, как он покидает моё тело, оставляя пустоту в душе и неприятную горечь во рту.

А утром он уходит. Просыпаюсь именно тогда, когда хлопает дверь моей комнаты и внутри что-то обрывается, совсем как в детстве. Кажется, с каждым таким хлопком я медленно схожу с ума. Обнимаю себя руками и отсчитываю секунды до собственного безумия. Двадцать… десять… пять… Нет, не сегодня. Это просто усталость. Жаль… До боли закусываю губу и клянусь себе, что этого больше не повторится. Знаю, что вру, но именно эта ложь даёт облегчение. Я привыкла себя обманывать.

Вскоре всё случится вновь. Он снова придёт поздно и будет с немым упорством всматриваться в моё лицо, пытаясь отыскать там отголоски той боли, что показала ему лишь единожды… Но я не заплачу, потому что давно решила – он не увидит моих слёз. Слишком упрямая… слишком рано сошла с ума.</p>