Страница 5 из 67
Потом ЗАРовцы с онищуковцами рванули в пассажирские вагоны, а мало ли кто там едет, вдруг домофон Бок? А там, оказывается, ехали наши родные либерасты, то есть предатели, вставшие на путь купли-продажи родины. И среди них даже полковничеГ был, ну про то, кто они такие, мы не сразу узнали. Сперва онищуко-гогнидзевцы в традициях российского ОМОНа, из сериалов про ментов, всех сидевших в вагонах вывели под конвоем, добавив кинетической (потенциальной) энергии пинками. Всего около пятидесяти человек, ну и стали разбираться, по русскому (в основном) мату, и по тому как расстреляны, были фрицы, предатели конечно же сделали правильный вывод. Насчет того, кто мы, да и матюки на всех языках СССР, дополнительно объяснили продажным шкурам, что почем, и какой Берлин их ждет, на этом месте.
Все пленные (которые не предатели) получили приказ, спуститься с платформ, и построится, кстати, в теплушках ехали опять наши родные пленные, в одной женщины, в другой командиры, а в остальных уже простой рядовой и сержантский состав. Вахаев отобрал из экспленников наиболее сильных внешне, бывшие пленники вместе со разведчиками и ЗАРовцами, стали втаскивать на платформы минометы и пушки.
На первую платформу залегли пулеметчики, и поставили, вдобавок к немецким пулеметам, два ротных миномета с боезапасом. Машинистов просто немного побили (что бы, не служили врагу), и пока дали отдохнуть. На платформу, прицепленную сразу за паровозом и тендером, поставили один небельверфер. Следующая платформа приняла батальонные минометы (две штуки), затем еще платформа с небельверфером, и две платформы с сорокопятками. На крышу первого пассажирского вагона накидали мешки с песком (с землей, с почвой, короче с чем нашли) и посадили трех пулеметчиков, двух с максимками и одного с МГ, ну и вторые номера расчетов там же, и дофигищи патронов. Вот такой получился бронепоезд, на скорую руку, на живую нитку и из чего было.
Ну где-то так, решил я, и Лечи лично, пинком чеченским, объяснил старшему машинисту что пора ехать, Ивашин откатил свой танк назад, и мы рванулись вперед, гарнизон нашего импровизированного бронепоезда составил два взвода ЗАР, и взвод онищуковцев, остальные (третий взвод ЗАР и танкисты) получили распоряжение отдыхать и следить за всеми пленными. За главного остался Ивашин.
- Наш паровоз, вперед лети, у фашистов остановка... пою я, а паровоз набирает скорость, плохой из меня командир, опять в гущу ринулся. Ну, такой уж, я плохой командир, все-таки сержантом был (не более, даже прапором не довелось), а сержанты привыкли всегда со своим микровойском быть. Уж не обессудьте, не люблю я житуху без движухи.
Ну и едем, едем, в не очень далекие края, и близкие соседи, нам вовсе не друзья. Несем мы близким соседям ящик Пандоры, или нет, вагон Пандоры, опять не то, целый эшелон Пандор. Так вот едем, все в предвкушении боя, после нескольких победоносных сражений (минисражений) наши бойцы, перестали бояться "непобедимых" немцев, и привыкли побеждать их. Вот такая, вот хорошая привычка выработалась у нас, и все деловито готовятся к бою, а крепостники гитлеровцев не боялись и подавно.
Кто набивает патроны в запасные магазины или ленты, кто готовит мины, кто заряжает свое оружие и т.д, как говорил товарищ Сталин, на собрании избирателей в 1937 году - "забот полон рот". По-моему все напевают что-либо под нос, а я почему-то напеваю чингисхановское "Москау Москау" (с какого бодуна, эта антисоветчина прилипла, не знаю) нет, лучше давай "Катюшу" буду петь.
И со словами "Расцветали яблони и груши", заряжаю запасной магазин к ПаПаШе, пригодится, магазины лишними не бывают (я не о торговых точках).
Самого глазастого, и опытного в корректировании огня, Полуэктова (да того самого, которого вы читатели, помните еще с ДОТа, ну Дениска-артиллерист), командование (то есть я) попросило (приказало) залезть на крышу пассажирского вагона. Для красоты на шее у Полуэктова висит бинокль (само собой трофей) и по мере приближения, Денис вглядывается вдаль, тем самым биноклем. И главное смотрится он в форме гитлеровского фельдфебеля, безукоризненно, истинный ариец твою мать (Конечно Гитлера мать, не Полуэктова же). Он должен раньше нас, разглядеть все цели, и дать команды минометчиками и артиллеристам, кому куда стрелять, короче он наши глаза и этакий ПУАО (Пункт Управления Артиллерийским Огнем). Такова короче его миссия, корректировщика огня, а паровоз в это время подъезжает к станции, ветер дует справа от нас. Облегчая миссию Полуэктову, ветер уносит дым паровоза налево. До станции километра два, и машинист (может Вахаев посредством пинков) начинает тормозить состав, правда не экстренно, а скажем, притормаживает понемногу.
Станция несется на нас, и как говорят исторЕГи, гитлеровцы прекрасные воины, но они не ждут нападения поездом, они понаставили постов на дорогах, и зениток для отражения налета сверху, а насчет нападения с рельсов, они не дотумкали. Вот мы и приходим нежданными-негаданными, поезд, притормаживая, приближается к станции, мы уже прекрасно различаем вагоны, толпящиеся почем зря на станции. Еще немного и сможем разглядеть лица фрицев, те спокойны, как и весь террариум, они ждут поезд с востока (правда не совсем такой, или совсем не такой?).
Дениска уже прикидывает и записывает свои прицелы, ориентиры и дистанции. Не доходя метров двести до станции, в ста пятидесяти метрах от ближайшего вагона состав остановился. И Полуэктов (паровозом тоже рулит он, через Вахаева), уже готов, он передает координаты целей минометчикам и пушкарям, которые необходимо накрыть. Потом Денис, захвативший всю полноту власти в свои руки, командует машинисту (или Лечи) подойти еще на 50 - 100 метров вперед, и паровоз двигается вперед, опять чук-чук, ну и вот намеченная Полуэктовым точка, и как только эшелон останавливается, Денис кричит:
- Расчеты, каждый по своей цели огонь!
Шесть минометов и две пушки начали активно швырять "напор стали и огня" на окаянных вражин. Пулеметчики с крыши пассажирского вагона приступили к ласкам дальних целей (особенно две батареи зениток, которые ахт-ахт), остальные начали поливать свинцом, все, что им не нравится (а не нравится, нам тут все!!!). А пулемет "максим" хоть скажем и устарел морально, но его скорострельность и дальнобойность, таки не устарела...
И тут у меня появляется вопрос к самому себе:
А зачем я тут, для чего, и не только я, онищуковцы тут зачем, со всеми делами справляются соколы Гогнидзе, мы видимо чисто для кучи. И тогда проявив креатив командую:
- Гогнидзе, спустить с платформы оба ротных миномета, Вахаев спускай своих архаровцев, сделаем вылазку.
Прошло пять минут подготовки и рядом с поездом полусидя-полулежа расположилась осадная группа, то есть группа для вылазки. Паровоз еще дымит, и я предлагаю пройти, прикрываясь дымом паровоза и пожара, вперед на сто-двести метров. И оттуда укрывшись выпустить оставшиеся мины, пострелять из ручного оружия, да отступать. А немцы опомнившись, начинают стрелять по составу, правда в дыму, не особо, видят нас (а машинисты подбрасывают уголька, под охраной бойца разведчика Ступишина), и мы короткими перебежками выдвигаемся. Пробежавшись, укрываемся под пустыми вагонами, в пространство между вагонами сержант Асатиани, устанавливает свои самовары, ну ротные минометы, и осмотрев окрестности начинает пулять мины в зенитную батарею 20мм автоматов. Ружейно-автоматно-пулеметным огнем, мы помогаем косить зенитчиков (как минимум пугаем), которые давно осыпали своими снарядиками наш состав, но теперь они больше не будут, ибо некому, мы видимо их сильно напугали, аж до заворота кишок.