Немного женатый

Они были женаты. Пока смерть не разлучит их.

На мгновение церковь показалась полковнику темной и холодной, как могила.

А затем миссис Причард, улыбаясь сквозь слезы, обняла свою внучатую племянницу и после некоторых колебаний и Эйдана. Денщик пожал хозяину руку, что было из ряда вон выходящим явлением. Священник улыбался, радостно кивал и поздравлял их. Они расписались в книге, избегая смотреть друг на друга, невеста аккуратным наклонным почерком, Эйдан – размашистым и уверенным. Тетка и Эндрюс засвидетельствовали их подписи, причем, как с интересом заметил Эйдан, Мэри поставила крестик. Эйдан подал руку невесте, и они вышли из церкви на улицу, где их поджидал наемный экипаж, чтобы отвезти назад в гостиницу.

Все было кончено. Полковник выполнил свой долг, Ева сохранила свой дом. Брачные кандалы, звякнув, замкнулись на его ноге. Солнце, словно в насмешку, посылало свои яркие лучи в просветы между тучами.

– Прекрасная была церемония, – сказала миссис Причард, когда полковник осторожно усадил ее в карету. Она с нарочитым старанием расправила юбки и поставила свою палку так, что нельзя было сесть рядом с ней, и племяннице пришлось занять место напротив. – Служба была короткой, но священник говорил с большим чувством. Вы очень удачно выбрали церковь, полковник.

Эйдан сел рядом с новобрачной, которая отодвинулась от него к окну, насколько это было возможно. Тетя с сияющей улыбкой смотрела на них.

– Какая вы красивая пара, – сказала она.

– Тетушка! – тихо попрекнула ее мисс Моррис.

Эйдана внезапно неприятно поразила мысль о том, что ювобрачпая теперь уже не мисс Моррис. Отныне она будет носить его имя.

– Вы, вероятно, проголодались, милые дамы, – холодно заметил он. – Я приказал кучеру ехать в «Палтни». Сегодня уже поздно возвращаться в Рингвуд. Днем я покажу вам Лондон, если пожелаете.

Эйдан не собирался этого делать, но неожиданно подумал, что было бы жестоко бросить дам на целый день в гостинице, когда они совсем не знают города. Конечно, может случиться, что его увидят и узнают. Он бы предпочел избежать этого, но сейчас это не имело такого значения, как утром. Впрочем, кто бы их ни увидел, если только Эйдан случайно не столкнется с братом или сестрой, тому незачем знать, что младшая из дам – его жена.

– Было бы прекрасно, если это не затруднит вас, – с нескрываемым удовольствием ответила Ева. – Я бы очень хотела увидеть Тауэр и дворец Сент-Джеймс, Гайд-парк и все, что вы посоветуете. Правда, тетушка? Мы ведь в Лондоне.

– Погода идеальная для осмотра достопримечательностей, – заметил полковник.

– Должна признаться, после всех треволнений я ужасно устала, – сказала миссис Причард. – И завтра нас ожидает еще одно долгое путешествие. Сегодня я бы лучше отдохнула в гостинице. Такая великолепная комната и такая удобная кровать не должны пропадать зря. Но это не должно помешать вам поехать вдвоем.

– Тетушка… – начала племянница.

– В конце концов, – безмятежно улыбаясь, ответила старушка, – тебе больше не нужна дуэнья, не так ли, дорогая? Ведь ты поедешь с мужем.

Не надеется ли миссис Причард пробудить в них нежные чувства друг к другу, оставив их наедине на целыйдень, подумал Эйдан. Оттого, что его жена еще дальше забилась в угол кареты, он догадался, что у нее тоже возникли подозрения.

Только этого ему не хватало для полного счастья, проклятая сводница! Женщина, похожая на старого сморщенного воробушка, оценивающе смотрела на него поблескивающими глазками.

Полковник, как и обещал, заехал за Евой в половине второго, чтобы покатать ее по Лондону. Она с удивлением обнаружила, что с нетерпением ждет этой поездки, несмотря на то, что ей не удалось уговорить тетушку сопровождать их. Ну ничего, подумала Ева, выходя со своим только что обретенным мужем из гостиницы. Эйдан нанял двуколку вместо кареты. Тетушка никогда бы не забралась на такое высокое узкое сиденье.

– Я никогда не ездила в таком экипаже, – призналась Ева. – Он кажется ужасно неустойчивым и высоким.

– Вы боитесь? – спросил он, подсаживая жену в коляску.

Честно говоря, Ева не боялась. Она была радостно возбуждена. С такой высоты многое можно увидеть, теплый летний воздух будет обвевать их. Она сменила платье на светло-серое, муслиновое, с высокой талией, но снова надела шляпу с лавандовой лентой. В последнюю минуту перед уходом тетя Мэри извлекла еще одну широкую ленту такого же цвета и завязала ее Еве под грудью вместо серого пояса, который та обычно носила с этим платьем.

– Полагаю, вы хороший кучер, – сказала Ева.

Он только слегка приподнял брови и, обойдя коляску, уселся рядом с ней.

Она не могла объяснить, почему у нее так легко на сердце. Это нехорошо, она не должна забывать о том, что произошло утром, и о том, чем она пожертвовала. Но Ева, подобно Атланту, чувствовала, будто тяжелейший груз свалился с ее плеч. Теперь уже поздно что-то менять. Дело сделано. Нет смысла сожалеть или сомневаться, была ли в этом необходимость. А тем временем она в первый и, вероятно, единственный раз в жизни оказалась в Лондоне. Солнце сияло, ее сопровождал джентльмен, показывавший ей самые знаменитые достопримечательности города. Ее жизнь в Рингвуде будет долгой и, по всей вероятности, одинокой. Там ее ожидают страдания. Разве не может она порадоваться жизни хотя бы сегодня? Сначала ее это испугало, но в глубине души она была рада, что тетушка отказалась поехать с ними.

– Не отправиться ли нам сначала к собору Святого Павла? – предложил полковник. – Это мой самый любимый храм в Лондоне.

– Для меня здесь все в новинку, – сказала она. – Отдаю себя в ваши руки.

Прежде чем тронуть лошадей, Эйдан пристально посмотрел на нее и очень удивил, сказав;

– Сиреневое вам к лицу.

Он прекрасно правит лошадьми, с долей восхищения заметила Ева, когда они ехали по улицам Лондона, а ведь он впервые едет в такой коляске и управляет незнакомыми лошадьми. Однако что в этом удивительного? Он – кавалерийский офицер. К тому же он такой великан и здоровяк. Она не могла удержаться и время от времени прислонялась к Эйдану, хотя сидела, ухватившись за поручень. От полковника пахло кожей и мускусом.

Ее не удивило, что ему нравится собор Святого Павла. Когда они подъехали к храму, у Евы перехватило дыхание. Собор был огромен и прекрасен. Она никогда не видела ничего подобного его величественному главному куполу.

– Не могу поверить, что вижу такое знаменитое здание собственными глазами, – сказала она. – Я всегда мечтала побывать в Лондоне.

– А вам нравится этот портик с пилонами? – спросил он, указывая хлыстом. – Я подумал, не захотите ли вы построить нечто похожее перед Рингвуд-Мэнором, разве что без боковых башен. Они будут выглядеть немного претенциозно на небольшом доме.

Ева с изумлением повернулась к полковнику. Выражение его лица, как всегда, оставалось серьезным. Но она не могла ошибиться. Этот человек был не лишен чувства юмора. Ева рассмеялась.

– Но не могу же я украсть у Сесила идею, – сказала она. – Это было бы нехорошо. Может быть, я лучше построю купол над домом.

Он искоса взглянул на нее, но даже намека на улыбку она не увидела на его суровом лице. Неужели она ошиблась? Нет, этому Ева не поверила.

– Войдемте внутрь, – предложил он и указал вверх. – Можно подняться на верхнюю галерею и осмотреть купол изнутри и снаружи. Но должен предупредить, что, если мне не изменяет память, здесь пятьсот тридцать четыре ступени, и только первые двести пятьдесят, или около этого, легко преодолеть.

– Все равно поднимемся, – весело сказала Ева. – Вид сверху, должно быть, великолепный.

Однако через несколько минут, когда они поднялись на внешнюю галерею, окружавшую основание купола, Ева оказалась не в состоянии восхищаться открывшимся видом. Она тяжело дышала и натерпелась страха во время трудного подъема. Почти все время им пришлось подниматься в темноте. Но она отказалась остановиться на полпути, хотя все ее существо требовало, чтобы она попросила полковника отвести ее обратно вниз. Она боялась даже думать о том, что спускаться всегда труднее, чем подниматься.