Страница 32 из 63
масштабы. В 1960 г. численность "рабочих-интеллигентов" составляла 0,3 млн., в 1970 - 1,2, в 1975 - 1,7 и на 1980 г. прогнозировалось
иметь их 2,2 млн. плюс 0,5 млн. "колхозников-интеллигентов" (384). В 1970 г. в промышленности на рабочих местах трудилось 25,7%
всех техников, общая численность специалистов на рабочих местах достигла около 2,5 млн. (385) К 1974 г. помимо 25% техников
(каждый 4-й) на рабочих местах было занято и 19% лиц с высшим образованием (каждый 5-й) (386). Значительный процент
специалистов, занятых на рабочих местах, наблюдался в нефтеперерабатывающей промышленности, где заработки были наиболее
высоки (см. табл. 161) (387). В 1975 г. численность этого слоя "с учетом характера и содержания выполняемого труда" определялась
примерно в 1,7 млн., что составляло 3% рабочего класса (388). На 15.11.1977 г. в качестве рабочих трудилось 114 тыс. лиц с высшим и
1314 тыс. со средним специальным образованием, т.е. 34,1% всех техников и 5,2% инженеров (389). среди рабочих лица с
соответствующим образованием составляли 8,7, среди колхозников 5,9%. По переписи 1979 г. численность этого слоя достигла около
8 млн. - высшее и среднее специальное образование имели 8,7% рабочих и 5,9% колхозников (против 3,7 и 2,8 в 1970 г.) (390). В 1980
г. в стране насчитывалось около 1 млн. рабочих с дипломами, или 23% всех специалистов в промышленности (391). На этот год там
при 6412 тыс. ИТР и служащих специалистов с высшим и средним специальным образованием было 7236 тыс., т.е. 112,9% (в 1960 на
2919 тыс. ИТР их приходилось 1667 тыс. или 57,1%) (392). К середине 1980-х годов около 4 млн. чел. с высшим образованием
работали на должностях, не требующих его, и в то же время насчитывалось 4,1 млн. "практиков". Поскольку материальное положение
образованного слоя относительно рабочих продолжало постоянно ухудшаться, численность "рабочих интеллигентов" продолжала
расти и на протяжении всех лет "перестройки" (393). За 80-е годы эта категория выросла в 3-4 раза, достигнув к 1989 г. 733,6 тыс. чел с
высшим и 5167,0 тыс. чел со средним специальным образованием. Кроме того, 10-14% научных работников и инженеров были
вынуждены заниматься дополнительной (в основном физической) работой (394).
Состав слоя так называемых "рабочих-интеллигентов", впрочем, свидетельствует о том, что по происхождению и образованию они
целиком относятся к маргинальному слою ИТР (см. табл. 160) (395). На 80% это были техники (т.е. в основном выходцы из рабочих),
окончившие средние специальные учебные заведения и потом увидевшие, что они, сделав это, раза в 2-3 потеряли в зарплате, или же
специалисты с высшим образованием (часто не техническим) (396), задавленные нуждой и не придающие значения своему
социальному статусу - практически все они были интеллигентами в 1-м поколении, не имеющими прочных культурных традиций.
Основной мотивацией перехода их на рабочие места всегда были материальные соображения (397). Приходя на рабочие места, они
возвращались в ту среду, откуда вышли, так что, если бы остальная часть образованного слоя отличалась высоким качеством, то
освобождение от балласта случайных людей ему бы не повредило.
Подходы советских идеологов (отражавших и пропагандировавших политику компартии) к проблемам социальной структуры
общества и связанным с ними вопросам развития системы образования никогда принципиально не менялись. В вышедших в конце 70-
х - 80-х годах книгах по-прежнему активно проводилась традиционная для советской политики в этой сфере линия. Но если одни
авторы, с удовлетворением констатируя продолжающееся увеличение приема в вузы, ратовали за дальнейшее развитие этого процесса
и были настроены в этом отношении чрезвычайно оптимистично (398), то другие признавали, что темпы роста приема снижаются и
наблюдается тенденция к "оптимизации" доли в обществе лиц умственного и физического труда. Отчасти признавалась и
нежелательность массового приема в вузы после техникумов (399).
По-прежнему актуальным считалось усиление регулирования социального состава студентов. Выводы в этом отношении
предлагалось делать, в частности, из того факта, что выходцы из интеллигенции стремились уйти в научные работники и покинуть
производство, а из рабочих идут охотнее на производство, тогда как общество нуждается не в научных работниках, а в инженерах (по
той же причине впервые, кажется, усматривался "негативный момент" в вовлечении студентов в научную работу). Советских
философов весьма огорчало противоречие между интересами высшей школы, "стремящейся привлечь наиболее квалифицированных,
сознательных рабочих", и предприятий, заинтересованных в оставлении таких рабочих у себя", а также то обстоятельство
(сказывающееся на формировании контингента подготовительных отделений), что зарплата квалифицированных рабочих значительно
выше зарплаты инженеров, и рабочие, естественно, не хотят учиться на инженеров, по несознательности препятствуя делу "стирания
граней". Задача высшей школы виделась в "дальнейшей демократизации системы высшего образования, расширения его социальной
базы", ожидалось, что в 10-й пятилетке основная масса специалистов придет из среды рабочих и крестьян и отмечалось, что "широкий
приток в вузы рабочей и крестьянской молодежи, по словам Брежнева, "полностью вытекает из политики партии, направленной на
сближение рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, на укрепление социального единства нашего общества" (400).
Следовали и соответствующие рекомендации: "Вопрос о социальных источниках пополнения интеллигенции в современных условиях
необходимо рассматривать с учетом общих изменений в социальной структуре общества, усиления его социальной однородности,
стирания различий между классами и социальными группами. Последнее необходимо учитывать и при решении практических
вопросов регулирования социального состава студенчества, в т.ч. путем повышения социальной эффективности подготовительных
отделений вузов", ибо "социальное происхождение и тип вуза оказывают заметное дифференцирующее воздействие на степень
адаптации молодых специалистов к условиям их труда и быта" (401).
В 1982 г. вышла книга одного из основных теоретиков "социальной однородности", представлявшая собой к тому времени наиболее
авторитетный (автор был директором Института социологических исследований) свод воззрений по этому поводу. Как уже говорилось
выше, к этому времени реальность общественного развития СССР не оправдала ожиданий, и приходилось как-то выкручиваться,
чтобы оправдать неполное соответствие ее идеологическим постулатам. Поэтому по ряду вопросов был проявлен максимум
возможного для советской социологии "инакомыслия" (402). Пришлось также признать, что в ближайшие 15-20 лет сохранятся
специалисты, профессиональные ученые, актеры, художники, писатели и т.д. (403). Как ни смехотворно звучат сегодня эти
"откровения", следует помнить, что для советской социологии они вовсе не были очевидными, и их требовалось доказывать.
Некоторый оттенок "вольнодумства" носили и некоторые другие замечания (404), но большинство проблем трактовалось вполне
традиционно (405).
Однако к 80-м годам некоторые постулаты все-таки пришлось корректировать. В обобщающем труде советских философов,
вышедшем в 1983 г., констатировалось: "Не подтвердились на практике и не получили признания в теории предположения о
растворении интеллигенции в рабочем классе и о превращении рабочего класса в интеллигенцию" (406). Даже наиболее