Страница 11 из 15
Санфорд был прав, когда говорил о состоянии Нигредо. Ведь Гарри считал себя виноватым в смерти дочери. Чуть ли не убийцей. Эти мысли поедали его изнутри. Ренделл свято верил в то, что будь он с ней чуточку строже, она бы сейчас ждала его дома. И бедному отцу не пришлось бы с содроганием размышлять о том, что ему суждено однажды умереть в полном одиночестве, и гнить еще несколько недель, прежде чем соседи заметят его отсутствие. Слезы непроизвольно бежали по его лицу, изможденному, бледному как мел. Сердце уже потихоньку уставало от постоянных стрессов, которые накрывали детектива с новой силой. Оставшись совершенно один, Гарри утратил веру в людей, в любовь, в жизнь. Такими, какими их себе представляют люди. Из людей у него остался лишь он сам, и он не смел сомневаться в собственной человечности. Любовь ему заменяли эмоции, связанные с воспоминаниями. Он перематывал их в своей голове снова и снова, видя все в черно-белых красках, разрывая себе и без того разрушенную душу. И жизнь. Ее он заменил работой.
После смерти своей дочери у Гарри пропал смысл в жилье, как таковом. Он продал свой дом, и все что у него было, и купил себе небольшую квартирку в Дарлингтоне. И отдал большую свою часть денег на благотворительность. Но Гарри был счастлив хоть кого-то порадовать, пока он мог. Мужчина постоянно оглядывался на то, что он мог оставить после своей смерти. И поняв, что он так ничего и не сделал, совершил такой весьма рискованный шаг.
Ренделл еще несколько минут просто лежал в кровати, перебирая мысли в голове, попутно вытирая слезы обессиленными ладонями, которые ему напоминали две тряпки на ветру. Пока ему в нос не ударил резкий запах сигаретного дыма, который неожиданно заполнил комнату. Гарри оторвал руки от своего лица и попытался разглядеть источник дыма, сквозь занавес из слез перед глазами. Когда же, наконец, ему удалось растереть свои глаза, его ожидала весьма странная картина, которая ввела его на минуту в ступор:
В черном кожаном кресле, у окна, закинув ногу на ногу, в черных туфлях с высокими каблуками сидела женщина. На ней практически не было одежды. Лишь черное нижнее белье и чулки в сеточку. Она смотрела в окно и курила сигарету, вставленную мундштук, изредка делая затяжки и стряхивая сигаретный пепел в медную пепельницу на подоконнике. Вьющиеся черные волосы, красивая фигура. Она походила на элитную проститутку. Одной рукой она держала сигарету, другой перебирала свои волосы, не обращая ни капли внимания на Гарри, словно его тут и не было.
— Извините? — Вмешался Гарри в это немое кино. Но девушка так и не оторвала своего взгляда от картины, происходящей за окном.
— Люди вечно скрываются за масками. Как правило, они скрывают свои настоящие, темные сущности. Не всем дана способность — видеть эту тьму сквозь непроницаемые лица. Но тот, кто видит ее, навеки теряет веру во всех людей, в их человечность.
— О чем вы вообще говорите? Кто вы?
Девушка бросила презрительный взгляд на удивленного Гарри, который уже сидел на краю кровати, не находя слов, чтобы выразить свое возмущение.
— У меня к вам аналогичный вопрос, дорогуша. Что вы делаете в моей комнате?
— В вашей?
Девушка потушила сигарету, и на секунду задумавшись, достала еще одну из портсигара, что лежал рядом с пепельницей.
— Я Маргарет Кобб, и я хозяйка этого гребаного особняка. А ты, какой-то странный человек, что спит в моей кровати. Это ручная работа, между прочим. А за эти простыни многие готовы друг другу глотки перегрызть. Они стоят больше чем твоя жизнь. — Она чиркнула спичкой и зажгла новую сигарету. — Тебе бы еще доплатить пришлось, продав свое корыто, что стоит в моем гараже.
Глаза Гарри расширились еще сильнее, готовые в любой момент выпасть из орбит. В голове смешались сразу все чувства, которые только мог испытать человек.
— Дамочка, не говорите ерунду. Вы из лечебницы сбежали? Или переборщили с наркотиками? — Стал раздражаться Гарри. — Маргарет Кобб мертва уже лет девять.
— А может, тебе анализы сдать? Могу в лицо плюнуть. А по поводу смерти — скоро будет десять лет, как я весела на этой люстре. — Она показала Гарри на люстру, что висела в центре комнаты. — Крепкая, хорошая люстра. Ах, все осталось так же, как было при мне. Только вот странно, что он больше ни с кем не спит. — Девушка пожала узкими плечами, выражая какое-то недоумение, пестрящее сарказмом. Гарри поднялся с кровати и подошел к ней ближе, встав прямо напротив полуголой женщины.
— Кто? — Спросил ошарашено Ренделл, все еще не отрывая взгляда от люстры, представляя себе там висящую девушку с петлей на шее.
Маргарет подняла свое лицо, смотря прямо в глаза детективу. Она издала обессиленный смешок.
— Муженек мой, тряпка чертова. Если бы у него не было денег, даже не посмотрела бы в сторону такой сопли.
— Да вы меня дурите сейчас, уходите немедленно отсюда. Иначе вас быстро выгонят за проникновение сюда. — Гарри вскочил с места, угрожающе смотря на полуголую девушку.
— Ох, как ты заведен, дорогуша. — Она засмеялась. А на это посмотри. — Она приподняла свои волосы, обнажив свою шею, а вместе с ней и страшные следы от петли. Они казались еще совсем свежими, словно ее буквально пару минут назад с нее сняли. Будто пока Гарри спал, девушка пробралась в комнату, организовала себе петлю под люстрой, затянула ее на шее, немного повисела ради развлечения и, убрав все в ванную, села на кресло, чтобы покурить и заставить Ренделла опять упасть на кровать оттого, что у него от шока отказали ноги.
— Не одолжите сигаретку, графиня? — Дрожащим голосом спросил Ренделл.
— Я леди, глупышка. Мой муж не был графом до тех пор, пока я не вышла за него. А если по делу, то держи. — Она протянула ему портсигар и спички.
— Я бы ни за что не подумал, что вы Маргарет. Я представлял себе вас иначе. — Гарри закурил, и стал внимательно ее разглядывать.
— Ты думал, что я была высокочтимой дамой, с короной на голове и с манерами как у королевы Елизаветы? — Она засмеялась. — Я не такая, извините меня, сэр. — Она сделала очередную затяжку. — А вы так и не представились.
— Простите меня. Я был в шоке, да и сейчас в нем нахожусь. Да. — Гарри смотрел то на люстру, то на Маргарет. В его голове все тяжело укладывалось. Единственное, что его подбадривало в данной ситуации, так это мысль о том, что в этом доме все иначе, чем в остальном мире. Потому-то Гарри решил отставить ненадолго свое скептическое отношение. — Меня зовут Гарри Франциск Ренделл, я детектив. Я веду расследование в вашем доме. По поводу убийств.
— Убийств? Серьезно? Да этот дом кишит трупами, дорогой. Я все детство жила в страхе, сестра постоянно видела каких-то людей. Она разговаривала с ними, я наблюдала за этим и лишь крутила у виска. До тех пор, пока они не начали говорить и со мной. Пытаться, во всяком случае. Отец вообще на этом повернулся. Вечно под нос себе твердил о каком-то ритуале. Под конец жизни вообще перестал походить на человека. Сидел в библиотеке, никого к себе не пускал и писал какую-то книгу. А потом умер. И умер он худым и бледным. Папа страдал от частых сердечных болей. А я нашла его книгу. — Она закинула ногу на ногу. — Обтянутая черной кожей, без единого слова на обложке, словно ежедневник. Там были какие-то демонические статьи, дневник, что ведется еще с четырнадцатого века разными людьми, описывающий ритуалы, убийства, совершаемые с непонятными целями.
— Эта книга все еще здесь? — Заинтересованно спросил Гарри.
— Наверняка, Гарри. — Она обратила взгляд в окно. — Но, думаю, отец ее мог уже куда-нибудь да запрятать. Возможно, чтобы не травмировать нас. А может, он хотел, чтобы вообще ее никто никогда не увидел. Дом большой, и мест, куда можно было бы ее спрятать, много. Проще разобрать особняк по кирпичику, вместе с фундаментом, чтобы ее отыскать.
— Маргарет, расскажите, пожалуйста, о вашем муже. Я предполагаю сейчас некоторые вещи…
— Ох, а я думала, что я тебя впечатлила больше. — Она засмеялась, наблюдая за тем, как краснеет Ренделл. — Я шучу. Вы по его душу пришли? Он тот еще тип, но до убийств руки у него не дойдут. Слишком слабый морально, чтобы кого-то убить.