Страница 20 из 54
Рыбацкая деревня, находящаяся на берегу, располагалась дальше. Место, где находился Бонд, теоретически обещало быть пустынным, однако рисковать он не мог. Дюны были покрыты толстыми зарослями густой морской травы, и это облегчало маскировку. Роя себе логово, Бонд вспомнил своё детство, когда, будучи мальчиком, лепил замки из песка на пляжах Балтики.
Ещё задолго до того, как на остров Вангероге спустился рассвет, Бонд уже обустроил своё новое жилище. Это оказалось легче, чем он ожидал — глубина получилась достаточной, стены он укрепил алюминиевым материалом, специально разработанным Флемингом и сотрудниками отдела снабжения. Крышей жилища послужили коряги, песок и трава. Недели обучения прошли не зря: заметить укрытие со стороны было практически невозможно.
Бонд забрался внутрь и обнаружил жизнь крота самой неудовлетворительной: скучной, тесной и очень холодной. Установив перископ и повернув его для наблюдения за морем, он настроил свой коротковолновой передатчик и укрыл антенну в дюнах. Время его выхода на связь с Лондоном было оговорено заранее.
Как и предполагал Флеминг, Вангероге действительно являлся воротами немецкого флота: уже утром Бонд увидел низкие крадущиеся силуэты германских кораблей класса «Е», возвращающиеся в Бремерхавен после ночного патрулирования канала. Затем в поле его зрения попали некоторые каботажные* суда, направляющиеся в Гамбург.
//суда, плавающие между портами в пределах государства//
//надстройка судна, из которого осуществляется его управление//.
шп
Всё это было довольно захватывающим, но постепенно Бонд стал испытывать всё усиливающуюся нехватку сигарет, человеческого общения, даже чтения книги. Тело затекло, и ему захотелось выйти наружу и прогуляться. Чтобы утешить себя, он жевал печенье и посасывал таблетки сухого молока из своего пайка. К шести вечера он поужинал — ещё большим количеством печенья, шоколадом и баночкой самонагревающегося супа. Позже он подумал и о том, что ему не помешал бы двойной глоток бренди.
Бонд выполз из своей норы, когда уже совсем стемнело — подобно ночному животному. Как же он был рад размять затёкшие конечности и подышать свежим морским воздухом! Некоторое время ушло на то, чтобы расширить своё жильё — так, чтобы в него мог свободно поместиться надувной спальный мешок, имевшийся в его распоряжении.
В двенадцать часов и пятнадцать минут ночи Бонд вышел на связь. Используя простой код и заранее оговоренную радиочастоту, он доложил в Лондон обо всём, что увидел. Ему больше пришёлся бы по душе двусторонний разговор, даже одно произнесённое слово — Флемингу. Однако это было бы слишком рискованным. Свернув антенну и задвинув за собой крышу логова, Бонд лёг спать.
Рано утром его разбудил рёв пролетевшего над ним самолёта. Подняв перископ, он увидел серо-зелёный корпус аппарата «Дорнье» в каких-нибудь тридцати ярдах от своего укрытия. Он разглядел и лицо пилота, а также лицо лётчика-наблюдателя, находящегося в орудийной башне позади него. На хвосте аппарата была нарисована большая белая свастика.
Когда самолёт улетел, Бонд восстановил дыхание и вспомнил, что неподалёку, в Куксхафене, есть база гидросамолётов. Три минуты спустя аппарат вернулся вновь. На этот раз он пролетел совсем близко к острову, ревя вдоль линии берега. Это не было учебным полётом. Опустившись на воду со снопом брызг, аппарат бросил якорь и спустил резиновую лодку с четырьмя десантниками. Приплыв на берег, те стали обшаривать остров. Выходило, что Флеминг переоценил достоинства передатчика. Немцы перехватили сообщение Бонда и определили источник сигнала. Они точно знали, что искали.
Бонд понял, что пропал. Всё, что он мог сейчас сделать — это убрать перископ и ждать. Никогда ещё он не чувствовал себя настолько уязвимым и беспомощным. Казалось невозможным, что четверо хорошо обученных немецких десантников не найдут его. До него доносились их зовущие друг друга голоса, среди которых он смог разобрать слова «английский шпион» и «передатчик». Кто-то упомянул об оружии. Вскоре они остановились в десяти ярдах от укрытия Бонда. Бонд перестал дышать. «Бесполезно, — сказал один из десантников. — Никто не сможет укрыться в этом месте. Разве что в деревне». «Нет, его бы там обнаружили, — ответил другой. — Он
должен
ишь
Когда шум удаляющихся шагов стих, Бонд возобновил дыхание. Медленно он поднял перископ и увидел, как десантники сели в лодку и уплыли. Затарахтели моторы, аппарат взмыл в воздух и улетел.
Бонд задумался. Перспектива не обнадёживала. Немцы оказались продуктивнее, чем он этого ожидал. Правда, они пока его не нашли, но это лишь вопрос времени. Они будут наблюдать за ним до тех пор, пока он вновь не выйдет на связь, и как только это произойдёт, его тут же перехватят. Вызывать на помощь субмарину бесполезно: она не успеет. С другой стороны Бонд понимал, что не может сидеть в этом отверстии вечно. Ещё до того, как он сойдёт с ума от одиночества или клаустрофобии, его настигнет смерть от обезвоживания.
Всё утро он обдумывал метод своего спасения — безуспешно. Казалось неизбежным, что он должен сдаться. При одной мысли о том, что всю предстоящую войну он проведёт в лагере для военнопленных, его бросало в дрожь. Нет, уж лучше дождаться сумерек, добраться до деревни и украсть там лодку. Хотя вряд ли — сельские жители уже наверняка предупреждены о его присутствии на острове…
Для начала Бонд решил набраться сил. Поел и вновь лёг спать. Проснулся он после обеда. Было холодно. Он выдвинул перископ и рассмотрел пляж. Тот был пустынным, и лишь в море виднелось какое-то приближающееся к острову судно. Когда оно подплыло поближе, Бонд увидел, что это был быстроходный океанский танкер, с которого, как он знал из пройденного им курса, немецкие субмарины совершают дозаправку топливом. Танкер прикрывали два торпедных катера.
Для Бонда это изменило всё. Нужно во что бы то ни стало телеграфировать об этом в Лондон: танкер идёт в Атлантику для дозаправки немецких субмарин, отправившихся туда ещё раньше. Как только Адмиралтейству станет об этом известно, вдогонку за танкером пошлют британские корабли для их встречи с субмаринами. Дождавшись рассвета, Бонд настроил передатчик и послал в Лондон сообщение.
Как он и ожидал, немцы пришли за ним довольно скоро. Вновь гидросамолёт, вновь сброс якоря, и вновь спуск на воду резиновой лодки с четырьмя десантниками. На сей раз бойцы выглядели более решительно и были вооружёны до зубов. К тому времени, как они нашли его укрытие, он уже притаился за дюнами ярдов на сто правее. Он нарочно оставил в логове многое чего из своего снаряжения, чтобы преследователям было чем заняться. Как только они начали там хозяйничать, он быстро пополз к их лодке. Едва взобравшись в неё, он тут же принялся грести и делал это изо всех сил. Вдогонку ему зазвучали выстрелы, но он уже отплыл на достаточное расстояние от берега. Он плыл к гидросамолёту. Кто бы ни был на его борту, он, конечно, слышал выстрелы, но вряд ли подумает, что англичанин способен на такой дерзкий план.
Приблизившись к своей цели, Бонд увидел, что дверца фюзеляжа была открыта. Он крикнул по-немецки.
— Давай быстрее аптечку, идиот, там человека ранили!
— Что? — ответил голос.
— Стрельба была, человек умирает, — продолжил Бонд.
Из открытой дверцы показалась голова немца.
— Не двигаться, — сказал ему Бонд, нацелив на него оружие. — Ты мне понадобишься.
Через некоторое время «Дорнье» уже взлетал. С берега донеслись новые выстрелы, и Бонд подумал, что пилот в отчаянии разобьёт самолёт. Этого, однако, не случилось. Рёв аппарата усилился, нос его задрался кверху, и они взлетели.