Страница 57 из 88
«Онъ неохотно спустился внизъ, и я послѣдовалъ за нимъ. Не успѣлъ я войти въ каюту и снять фуражку, какъ онъ снова спровилъ меня: «кто вы такой? Не англичанинъ ли вы? Скажите что ваше судно англiйское и тогда я позволю вамъ осматривать мои бумаги сколько угодно». Я отвечалъ: «или вы сумасшедшiй или вы меня принимаете за сумасшедшаго. Вамъ дали холостой выстрѣлъ; всякiй человѣкъ у кого есть хоть капля мозга понимаетъ, что этотъ сигналъ дѣлается для того, чтобы заставить судно лечь въ дрейфъ, особенно въ военное время, а вы этого не сдѣлали. Наконецъ васъ заставили исполнить сигналъ, къ вамъ прiѣзжаю я и дѣлаю вопросы, вмѣсто того, чтобы отвѣчать на нихъ, вы пристаете ко мнѣ все съ однимъ и тѣмъ же, дикимъ вопросомъ — кто вы? Я уже вамъ разъ сказалъ, что мы пароходъ Соединенныхъ Штатовъ Iroquois, а вы еще послѣ того спрашиваете меня не англичане ли мы и просите, чтобы я назвался англичаниномъ. Вѣдь это же глупо, наконецъ».
«Послушайте, г. офицеръ», пробормоталъ онъ, «ваши слова «сумасшедшiй», «безъ капли мозга», «глупый» прямо показываютъ, что вы не англичанинъ, и, чортъ-возьми, если бы здѣсь было хоть одно англiйское военное судно, клянусь, что ко мнѣ на палубу не вступила бы нога янки. Скажите кто вы такой?» Я отвѣчалъ: «Однако, довольно, капитанъ, пора кончить ваши глупые вопросы. Слушайте, что я вамъ скажу: посмотрите на часы, теперь безъ двѣнадцати минутъ одиннадцать; покажите мнѣ ваши бумаги; я вамъ даю на это двѣ минуты; если безъ десяти минутъ одиннадцать бумаги не будутъ у меня въ рукахъ, то я употреблю другiя мѣры чтобы получить ихъ».
«Я сѣлъ, капитанъ продолжалъ закидывать меня вопросами. Я ничего не отвѣчалъ. Нааконецъ, когда оставалось нѣсколько секундъ до условленнаго момента, шкиперъ съ угрюмымъ выраженiемъ лица, досталъ ключъ, отперъ имъ свой шкафъ и вынулъ оттуда бумаги. По осмотрѣ я убѣдился что судно было англiйское, Ливерпульское; по регистру, называлось Flora и шло съ смѣшаннымъ грузомъ изъ Маниллы въ Ливерпуль.
«Пока я разсматривалъ бумаги, шкиперъ не переставалъ дѣлать мнѣ вопросы, но я ничего не отвѣчалъ, и когда кончилъ осмотръ, возвратилъ ему бумаги, сказавъ ему, что онъ только напрасно раздражалъ и себя и насъ.
«Есть ли у васъ какiя нибудь новости, капитанъ?» спросилъ я его, въ заключенiе. «Да есть, и такiя, которымъ бы не вы одни, а даже три или четыре такихъ судна, какъ вы, порадовались бы, но вы ихъ отъ меня никогда не услышите. Я бы желалъ, прежде чѣмъ вы узнаете ихъ, чтобы васъ всѣхъ янки потопили саженяхъ на сорока глубины».
«Ну, полно, капитанъ, за что вы такъ немилостивы къ намъ, развѣ вы не знаете, что говорится въ Священномъ Писанiи».
«Послѣ этого онъ началъ разсказывать какое непрiятное плаванiе онъ имѣлъ; что его все время провожала не хорошая погода и встрѣчалъ вездѣ противный вѣтеръ; что наконецъ то онъ обрадовался, получилъ попутникъ на нѣсколько часовъ, какъ вдругъ мы его останавливаемъ.
«Да еще это что! А то, представляете себѣ каково это быть остановленнымъ янки! Это такая вещь, которую я никогда не забуду!» сказалъ онъ.
«Я никакъ не могъ удержаться отъ смѣха послѣ этихъ словъ и, пожелавъ ему благополучнаго и быстраго плаванiя, возвратился домой. Отъ одного изъ гребцовъ моей шлюпки я узналъ потомъ, что это же самое судно было остановлено нѣсколько дней тому назадъ, двухмачтовымъ пароходомъ съ длинной трубой, который хотя и имѣлъ флагъ Соединенныхъ Штатовъ, но, по предположенiю шкипера, былъ конфедеративный крейсеръ».
«Среда, 16 сентября. Въ 3 часа вечера обогнулъ мысъ Доброй Надежды и подъ парами пошелъ въ Саймонсъ бухту; кула и прибылъ въ 4½ ч. вечера. Вандербильтъ ушелъ отсюда въ прошедшую пятницу и два или три дня тому назадъ его видѣли еще у мыса. Получилъ весьма непрiятныя извѣстiя изъ дому: Виксбургъ и портъ Гудсонъ взяты непрiятелемъ; армiя Розкрана идетъ на югъ, а Ли снова взялъ Потомакъ. Моимъ соотечественникамъ, повидимому приходится очень плохо отъ этой сѣверной орды.
«Ничего, будемъ сражаться до конца, а конецъ будетъ такой, какой угодно Премудрому Провидѣнiю.
«Четвергъ, 17 сентября. Былъ у адмирала. Мнѣ сдѣлалъ визитъ капитанъ Нарцизуса.
«Со времени моего ухода адмиралу наговорили столько про меня ужаснаго, что страсть. Постарался объ этомъ консулъ Соединенныхъ Штатовъ. Пришлось убѣждать адмирала въ противномъ. Пробьлъ у него, въ обществѣ его супруги, съ добрыхъ полчаса. Угля здѣсь нѣтъ, — Вандербильтъ забралъ послѣднiй, — такъ что мнѣ пришлось выписывать его изъ Капштадта.
Суббота, 19 сентября. Из Капштадта пришелъ пароходъ съ грузомъ угля для насъ. Пдвелъ его къ борту и началъ погрузку. Гулялъ на берегу и завтракалъ съ капитаномъ Бикфордомъ. Отправилъ корреспонденцiю на почтовомъ пароходѣ въ Англiю. Уволенное на берегъ отдѣленiе перепилось и весьма и весьма немногiе вернулись на судно. Обѣдалъ у адмирала. За столомъ собралось очень прiятное общество, состоявшее большею частiю изъ морскихъ офицеровъ, командировъ всѣхъ стоящихъ на рейдѣ судовъ и капитана надъ портомъ. Послѣ обѣда въ гостинной собралось много молодыхъ дамъ. Нѣкоторые играли на фортепьяно.
Воскресенье, 20 сентября. Накренилъ судно, чтобы осмотрѣть продувательный клапанъ, который оказался поврежденнымъ. Въ половинѣ десятаго съѣхалъ на берегъ и погулялъ вдоволь. Заходилъ къ капитану надъ портомъ и былъ въ церкви. Обѣдню служилъ отецъ Кирнанъ. Это простой ирландскiй священникъ. Церковь маленькая, но очень живописная и расположена на скатѣ холма. Приходъ очень небольшой и состоитъ большею частью изъ солдатъ и матросовъ. Обѣдню служатъ моряки. Въ церкви былъ капитанъ Коксонъ и два лейтенанта изъ эскадры. Уволенные на берегъ возвращаются охотнѣе, такъ какъ сегодня производится раздача денегъ.
«Понедѣльникъ, 21 сентября. Съ разсвѣтомъ снова подтянулъ къ борту пароходъ и продолжилъ погрузку угля. Зашелъ вечеромъ къ адмиралу, гулялъ у него въ прекрасномъ саду и въ обществѣ прекраснаго пола.
«Вторникъ, 22 сентября. Съ берега еще многiе матросы не вернулись. Консулъ Соединенныхъ Штатовъ безсовѣстно уговариваетъ ихъ дезертировать. За однимъ или двумя исключенiями, сегодня никого не пустили на берегъ, ни даже унтеръ-офицеровъ. Хотя матросы настоящаго времени много усовершенствовались въ нравственномъ отношенiи, т. е. сдѣлались гораздо развитѣе матросовъ прежнихъ временъ, но все же они абсолютно такъ же дурны какъ и всегда были. Вечеромъ кончилъ погрузку угля.
«Среда, 23 сентября. Исправилъ форъ-стеньгу. Двадцать человѣкъ все еще не возвратились съ берега. Нѣсколькихъ привела ко мнѣ полицiя Саймонсъ-тауна, разсчитывая получить за это вознагражденiе. Вербовщики матросовъ — это чума всѣхъ приморскихъ портовъ — не перестаютъ прiѣзжать на судно и сманивать моихъ матросовъ и предлагать мнѣ рекрутовъ. Они занимаются также и ростовщичествомъ, напримѣръ: затащатъ къ себѣ матросовъ, у которыхъ нѣтъ денегъ при себѣ, дадутъ имъ водки, закуску и заставятъ ихъ пдписать счетъ въ двадцать разъ дороже стоимости. Съ этимъ счетомъ они являются потомъ на судно и требуютъ уплаты. Конечно не всегда командиры судовъ уплачиваютъ имъ такiе долги, но за то же они и берутъ въ двадцать разъ дороже, чтобы было съ чего сбавить. Зная хорошо такiя продѣлки этихъ негодяевъ, я не велѣлъ и допускать ихъ до меня.
Четвергъ, 24 сентября. Ожидаю когда мнѣ привезутъ изъ Капштадта моихъ дезертировъ. Послѣ полдня получилъ телеграмму, что далѣе ждать безполезно, потому что полицiя отказывается разыскивать ихъ. Такимъ образомъ выходитъ, что власти города отказываются выдать мнѣ моихъ людей, 14 человѣкъ, число достаточное чтобы ослабить мой экипажъ. Это особый видъ соблюденiя нейтралитета, который часто практикуется Джонъ-Буллемъ. Получилъ изъ Капштадта телеграмму, что по свѣдѣнiямъ отъ приходящихъ судовъ, Вандербильтъ находится въ разстоянiи двухъ дней перехода отъ мыса Агуласа и пойнта Данджеръ. Такъ какъ было почти полнолунiе, то я рѣшился воспользоваться свѣтлыми ночами и выйти, а не ожидать, чтобы онъ меня сталъ блокировать здѣсь, потому что тогда пришлось бы мнѣ ждать опять темныхъ ночей, чтобы прорвать блокаду. Къ вечеру штормъ стихъ нѣсколько и потому въ 9 ч. я приказалъ развести пары, а въ 10½ снялся съ якоря и вышелъ въ море.