Страница 2 из 2
- Саша, Саша, нас обворовали! - неуверенно подошла к Цирюльникову молодая красавица жена Анастасия. - Понимаешь, кто-то открыл ночью окно... я с детьми спала... собаки не залаяли... - словно оправдывалась она.
Он не дослушал, грубовато отстранил ее, ничего не спросил у милиционеров, широким шагом прошел к открытому пустому сейфу, крепко сжатым кулаком ударил по стене. Крикнул:
- Куда смотрела, дура! - Выхватил из вазы цветы: - Какого черта ты покупаешь всякую дребедень? Я день и ночь пашу, как проклятый, а ты угрохиваешь деньги на черт знает что! Все гардеробы забиты твоим шмутьем!
- Я что же, должна ходить как оборванка? Муж зарабатывает миллионы, а я буду трястись над каждой копейкой? Ты, Саша, становишься невыносимым. Ты патологически жадный. Ты - больной! Сумасшедший! Псих! Я брошу тебя. Думаешь, твои деньги меня удержат? А вот и нет! Нет!
Анастасия заплакала, убежала наверх в спальню, с треском захлопнула за собой дверь.
- Где охранники? - не унимался хозяин. - Живо сюда всех!
Двое детей Цирюльникова, сын Гриша, худощавый, весь настороженный подросток от первого брака, и дочка дошкольница Татьянка, насупленно, угрюмо посматривали с углового дивана на отца, который безобразно кричал на двоих охранников, размахивая кулаком перед их вспаренными лицами. Трое милиционеров и следователь Переломов с криминалистом, растерянные и смущенные, не обрывали Цирюльникова, с преувеличенной старательностью снимали отпечатки пальцев, осматривали окно, а снаружи - наличник, фотографировали сейф и его содержимое, что-то записывали, в полголоса переговаривались по мобильному телефону. Переломов, сухощавый, в потертом, с оттянутыми карманами пиджаке, умышленно громко покашливал в кулак, с неудовольствием косясь на Цирюльникова, которого, было похоже, совершенно не волновало, что в одной комнате с ним посторонние люди, представители закона.
Широкая, ожиревшая грудь Александра Ивановича тяжело дышала, его глаза, налитые злобой, вперились в оцепеневших охранников:
- Вы, оглоеды, у меня как сыр в масле купаетесь! Я вам сколько плачу? Да вы в благодарность за такие бабки должны как собаки за версту унюхивать опасность! А у вас из-под самого вашего сопливого носа умыкнули целый мешок добра! Спали?! Спали, дармоеды! Я из вас душу вытрясу!
- Александр Иванович, ей-богу не спали, - попробовал защититься один из охранников - парень с наголо обритой, по-бычьи крупной головой.
- Молчать, паскуда!
Цирюльников крепко взял за лацканы пиджака этого рослого, бугрившегося мускулами парня, мощно тряхнул его и оттолкнул с такой силой, что тот неудержимо попятился и спиной расшиб остекленную межкомнатную дверь. Другому охраннику Цирюльников молниеносно нанес удар в челюсть. Снова напал на первого, потом - на второго. Они не сопротивлялись, а лишь сопели и слегка уворачивались, сжимая зубы.
Наконец, не выдержал и вмешался следователь Переломов. Он похлопал вспотевшего, растрепанного хозяина по плечу и деланно-спокойным голосом пригласил его в соседнюю комнату.
Цирюльников минуту-другую с презрительным вызовом пялился на следователя, словно хотел сказать ему: "Ну, и что же ты можешь сделать против меня, шавка?" Однако ж, подчинился. В соседней комнате грузно повалился на диван, трясущимися пальцами прикурил сигарету. Переломов присел в кресло напротив, угрюмясь и покашливая в кулак. Не сразу начал опрос. Выяснил, что было похищено.
- Александр Иванович, вы вчера прилетели из Новосибирска?
- Да, вчера. Из Новосибирска. Обсуждал сделку. Что вы на меня так хитро смотрите? И прекратите усмехаться, черт возьми!..
- Я не усмехаюсь. Успокойтесь. Итак, прилетели в семь вечера, но почему-то не вызвали персональный автомобиль, не приехали домой. Конечно-конечно: это ваша личная жизнь... но все же... все же...
Цирюльников подскочил с дивана, угрожающей тушей навис над щуплым следователем:
- Вы меня подозреваете в чем-то!? Что, я самого себя обокрал? Самого себя?! Интересненькое дельце! И много вас, таких умников, околачивается в МВД, протирает штаны на расшатанных стульях?
- Поймите, Александр Иванович, - с невольной, но преувеличенной иронией независимого человека скошенными губами усмехнулся Переломов, - следствие должно быть объективным и всесторонним. Итак, вы прилетели из командировки и...
Следователь многозначительно замолчал, с въедливой пытливостью какого-то тайного торжества прямо и твердо посмотрел в замершие, стекленеющие глаза Цирюльникова.
- И поехал в такси на свою городскую квартиру. Там и переночевал.
- Вот как. Один?
- Один.
- Ладно. Но все же любопытно: почему вы не поехали сюда, в поселок? Ведь здесь, если не ошибаюсь, ваш настоящий дом - семья, жена, дети. Скажите мне по секрету: может, у вас имеется любовница?
- Да вы что ко мне подкрадываетесь, как кот к сметане? - не на шутку озлился Цирюльников, исподлобья поглядывая омертвевшими глазами на следователя. "Какие мерзкие глаза", - в себе поежился Переломов. - Я что, на самом деле похож на идиота: сам себя обворовал?! Да задумайтесь вы наконец-то - зачем?
В голове Александра Ивановича неожиданно будто бы что-то, как померещилось ему, хрустнуло и сломалось, и стала пульсирующе отстукивать странная мысль: "А ведь и вправду чудно: почему я сразу с самолета не поехал домой, а забрался в городскую квартиру и завалился спать? Потом соскочил, как полоумный, и понесся сюда..."
Переломов притворно-равнодушным прищуром скользнул по непонятно задумчивому лицу хозяина, неопределенно покачал веснушчатой лысоватой головой: "Этот объевшийся богатством мужик действительно не в своем уме: то орет как бешеный, то на твоих глазах чуть не умирает".
- Н-да, труднехонько вам возразить, Александр Иванович.
Неловко, томительно помолчали. В руке Цирюльникова, одрябше свесившейся со спинки дивана, погасла сигарета, о которой, видимо, он напрочь забыл.
Переломов неуверенно возобновил опрос:
- Проникли в дом, Александр Иванович, через окно, но кто открыл его? Или откинул щеколду заранее? Или, может, вор находился внутри?..
Но Цирюльников не отзывался - о чем-то отяжеленно, утянуто думал.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.