Страница 2 из 2
А друзья? Мой характер, наконец, привычки, неприемлемые для женщины,- все прахом?
В палату вошли знакомые практикантки, видимо, полюбоваться на гениальную девочку (на меня). Забывшись, я машинально сказал:
- У вас не будет сигареты?
Они оторопело переглянулись и снова уставились на меня.
- Ух ты! Скажи еще что-нибудь!
Я совершил ошибку. Отступать было некуда.
- С удовольствием с вами побеседую, но сначала позовите мою маму.
Говорить было чрезвычайно трудно - к языку как будто гирю привязали. Но все же это была человеческая речь, пусть картавая и шепелявая, но вполне понятная.
Девицы продолжали стоять на месте, как вкопанные, и я, чтобы вывести их из оцепенения (но в основном, конечно, из озорства), повторил свою просьбу по-английски. Возможно, международный язык общения был им более близок, так как после этого они вылетели в коридор пулей. Не успел я и глазом моргнуть, как в палату ворвалась целая делегация врачей и сестер во главе со знакомой акушеркой.
- Вот эта? - показал в мою сторону благообразный старик в очках. Он бережно взял меня на руки.
- Значит, душечка, мы уже разговариваем?
- И даже по-английски! - вставили практикантки.
- Ну-с, о чем же мы с тобой поговорим?
- Да о чем хочешь, дедуля! - ответил я, откровенно любуясь произведенным эффектом. - Но прежде я хочу знать, моей матери уже рассказали о гибели отца?
Акушерка, казалось, уже потеряла способность удивляться и только выдавила:
- Д-да...
- Так вот, друзья мои. Передайте ей, что ее муж Алексей Воронов жив и здоров. Вот так-то. Жив и здоров! - повторил я. - И, черт, дайте же наконец закурить!