Севиль

– Я сам не знаю! На меня что-то нашло! Такое безграничное доверие эта парочка у меня вызвала, что мне даже стыдно было усомниться в их честности. Да и привык я доверять людям.

– И часто ты так попадаешь – с твоей привычкой? – спросил адвокат.

– Не часто. Зато по крупному, как видишь. А может, у меня на роду написано по жизни терять заработанное? – фатально предположил вдруг Артур. – Никогда и ничего не давалось мне просто так, легко, как некоторым. А отнималось часто.

– Ну, знаешь, у некоторых непросто отнять. А ты слишком доверяешь людям. Знаешь, как сказал Мазарини: «Считайте всех людей честными людьми, но живите с ними, как если бы они были мошенниками». Я думаю, это правильно. И если бы люди руководствовались такого рода правилами, то преступлений было бы меньше. Такие доверчивые граждане, как ты, и включают зеленый свет мошенникам. Такие и провоцируют их на преступления. Надеюсь, эта история послужит тебе хорошим уроком.

– Да, а я до сих пор думал, что прав был не Мазарини, а Марк Аврелий, когда сказал, что люди существуют друг для друга.

– Со времен Марка Аврелия мир сильно изменился, но некоторые люди, как тогда, так и сейчас, считают, что остальные существуют ради их обслуживания и удовлетворения их потребностей.

– Я понял. Но что мне сейчас делать? Ты мне поможешь?

– Если тебе верить, то мы имеем дело с мошенницей. Сам понимаешь, у тебя никаких доказательств, кроме свидетеля, и суд будет на ее стороне. Но ты можешь подать на апелляцию. Какое-то время выиграешь. Попытайся договориться с ней мирно. Может, вернешь хоть часть денег. На все даже не рассчитывай. Думаю, не наделаешь глупостей. Попробуй держать себя в руках на следующем заседании, не повышай голос на истца, а то заработаешь сто двадцать девятую статью УК Украины.

– Что это за статья?

– Угроза убийства. Помнишь, что ты сказал ей в зале суда?

– Не помню.

– А я помню. «Скажи правду, гадина, не то придушу тебя собственными руками!»

– Я себя не контролировал. Если честно, мне и сейчас хочется взять и грохнуть её головой о стенку.

– Ну да, мне это часто приходится слышать. Вот и говорю, держи себя в руках. Денег таким образом не вернёшь, это точно, а в тюрьму сядешь.

Артур вернулся домой. В гараж, где стоял красавец «Мерседес», заходить не хотелось. На жену тоже избегал смотреть.

Как он мог? Действительно, как? Артур не понимал, как его, взрослого мужика, предпринимателя, руководителя, могла провести жалкая парочка аферистов. И даже не денег было жалко, а чувство унижения и бессильная злоба терзали его. Его приняли за деревенского дурачка, за идиота. Ну почему же приняли? Так оно и есть. Здоровый человек не поддался бы на такую аферу. Ведь надо было сразу сообразить, что дешёвый сыр бывает только в мышеловке. Где его мозги были в тот момент? Размышляя так, провёл первую ночь после суда Артур и совершенно разбитым встал утром.

Он решил позвонить Эльвире и предложить встретиться. Ещё не знает, что скажет ей, но попытается поговорить, как советовал адвокат. Эльвира трубку не брала. В безуспешных попытках дозвониться прошёл остаток дня. Но и на следующий день телефон Эльвиры не отвечал. У Артура пропали сон и аппетит, стало прыгать артериальное давление, пошаливало сердце. Жена, позволявшая себе комментарии в первый день, после приезда «скорой помощи» сделала вывод:

– Да пропади они пропадом, эти тридцать тысяч! Здоровье дороже. Забудь!

– Не тридцать, а двадцать девять. И не забуду! Она вернёт мне их, – настаивал на своём Артур, но уже не очень уверенно.

Глядя в зеркало очередным утром, он уже не ощущал себя орлом, скорее – изрядно потрёпанной вороной. Через две недели разыскал-таки село и дом, в котором жила женщина. Но на дверях висел амбарный навесной замок, а соседи не были лично знакомы с новой хозяйкой старого дома и никакой информацией о её местонахождении не располагали. На Артура жалко было смотреть. Кожа лица посерела, глаза от бессонницы покраснели, стал нервным, вспыльчивым.

Они встретились через месяц в зале суда. Суд принял решение в пользу Эльвиры. Однако Артур всё ещё надеялся на чудо, пытался вернуть хоть часть своих денег и не спешил возвращать машину. Уже два раза к нему домой приходили работники милиции, но он сказывался больным и всячески оттягивал возвращение чужого имущества.

Сегодня, позвонив в очередной раз и уже ни на что не надеясь, с удивлением услышал голос Эльвиры. На предварительном слушании и в день суда он сказал этой мерзавке всё, что думает о ней. У него не было ни сил, ни желания что-то доказывать. Уставшим голосом безнадежно предложил ей подумать о душе и о судном дне, когда за все грехи придётся ответить. В заключение примирительно сказал, что согласен потерять часть денег за урок, и выразил надежду, что получит при возвращении автомобиля хотя бы половину суммы. Эльвира выслушала спокойно, ни разу не возразив, и вдруг ответила согласием. Да, она вернёт половину суммы, но только после того, как продаст автомобиль, а сегодня вернёт третью часть. Она будет дома после шести вечера. Артур согласился: «С паршивой овцы хоть шерсти клок», – думал он, лихорадочно собираясь на встречу с мерзавкой. Жене ничего не сказал, устав от её комментариев и запоздалых советов. Друга Армо тоже не взял с собой, так как решил вернуться домой на электричке. Подъезжая к селу, где жила Эльвира, он нервно сжимал рулевое колесо, ладони рук были влажны, желваки на скулах ходили ходуном, а сердце снова учащённо билось. «Гадина! Почему я должен ей верить? – всю дорогу думал Артур. – Ведь не вернёт она мне деньги! Точно знаю, что не вернёт. Не для того она всё затевала». И тут его осенило. А почему оставлять злодейку безнаказанной? Чтобы жила эта мерзавка и других людей обманывала, наживалась на доверчивых и порядочных тружениках? Нет, он остановит это зло. Не дав себе времени на обдумывание поступка, Артур резко свернул на обочину и вышел из машины. Достал домкрат и поднял переднее колесо. Сняв его, почти до конца открутил болт. Для верности подрезал тормозной шланг. Ту же операцию проделал с задним колесом. До дома Эльвиры рукой подать, дом стоит на холме, а значит, на подъём, если что, автомобиль и без тормозов остановится. А вот сверху уже ей, злодейке, съезжать. И там – как судьба распорядится. Если суждено ей жить, значит, будет жить, решил Артур. Когда подъехал к дому, сердце гулко билось, рубашка была влажной от пота.

Соседка Эльвиры пенсионерка Ефросинья Павловна поливала огород, когда услыхала незнакомый мужской голос. Она обернулась и увидела возле своего забора седоватого брюнета средних лет, лихорадочно сжимавшего в руках амбарный замок.

– Женщина! – взволнованно звал он, увидев её через забор. – Женщина, вызывайте милицию! С вашей соседкой несчастье. Пойдёмте со мной скорей. Может, она ещё жива.

– С какой такой соседкой? – осведомилась пожилая женщина, бросив шланг на землю, и подошла к забору поближе.

– Эльвира, ваша соседка, – махнул рукой в сторону дома мужчина. – Я ей машину привёз. Зашёл в дом, а она лежит на полу.

– Это та, что Петровны дом купила? – уточнила женщина.

– Не знаю, – растерянно ответил он и перехватил её подозрительно-встревоженный взгляд.

Та наблюдала, как мужчина в волнении переложил замок из одной руки в другую и освободившейся ладонью машинально потёр о брюки. На светлой ткани остались кроваво-ржавые следы.

– Батюшки святы! – испуганно вскрикнула женщина и шарахнулась от забора.

Развернувшись на месте, с прытью горной серны, скакнула она через грядки и, заголосив: «Убили!», рванула в противоположную сторону.

Фёдор возвращался домой кружным путём, – многолетняя привычка добросовестного участкового и здесь взяла верх. Хотя жена уже давно ждала к ужину и он обещал не запаздывать, ведь сегодня их юбилей – пятнадцать лет супружеской жизни, ноги как-то сами собой пошли в обход, а не напрямую. «Ничего страшного, – подумал Фёдор о жене и уже собравшихся гостях, – подождут». Ежедневный осмотр вверенной ему территории в любое время года и в любую погоду был своеобразным ритуалом, без которого Фёдор не смог бы спокойно уснуть. Он был настоящим участковым, каких сегодня можно выставлять в музее в качестве редкого экспоната, и пользовался заслуженным уважением среди сельчан и своего районного руководства.