Страница 118 из 160
Грэм и Ника вошли внутрь, а страж остался стоять позади, загораживая своей грузной фигурой весь дверной проем. Испытующий взгляд лорда прошелся по всем троим воздушникам и остановился на одном — широкоплечем короткостриженом блондине, половину лица которого обезображивал зигзагообразный шрам.
— Лекс Торентон — воздушный маг, занимающийся разбоем и известный связью с крупными преступными группировками, но всегда ускользающий от стражей правопорядка, — констатировал Грэм, сложив руки на груди. — Что, приятель, на этот раз не повезло?
Воздушник криво усмехнулся:
— Я не задержусь здесь надолго. Огневик не стал свидетельствовать против нас и официально заявлять о нападении, так что в следующий раз мы с тобой увидимся, когда я буду на свободе. — Его лицо стало жестким, а руки сжались в кулаки. — И тогда, будь уверен, я верну должок. Ты, Грэм, ответишь за то, что я столько времени просидел в этой дыре.
Лорд улыбнулся какой-то дьявольской улыбкой и, сделав несколько неспешных шагов вперед, спросил:
— Ты мне угрожаешь?
Позади нервно сглотнул страж, где-то поблизости продолжала мерно капать вода, а в камере повисла напряженная тишина. Таким Ника его еще не видела — по-настоящему опасным, хищным, источающим непоколебимую уверенность и силу. Все эти качества, которые и так всегда были ярко выраженными, усилились в несколько раз, и Нике подумалось, что ни за какие сокровища мира она бы не согласилась сейчас оказаться на месте воздушника.
Затянувшуюся паузу нарушил сам Грэм, вернувшись к тому вопросу, по которому они сюда пришли:
— Огневик, которого вы преследовали, — Дамиан Крэсбор?
— Понятия не имею, о чем речь, — издевательским тоном ответил Лекс Торентон, расслабленно прислонившись спиной к холодной стене. Затем он обратил взгляд в сторону замершего в дверях стража и как ни в чем не бывало осведомился: — Начальник, когда ужин? Жрать охота!
Позволив эмпатии слегка себя проявить, Ника ощутила, что за показной расслабленностью и безразличием к происходящему кроется страх. А еще — ненависть. Воздушник не врал, когда говорил, что намерен поквитаться с лордом.
— Значит, по-хорошему не понимаешь, — усмехнулся Грэм, делая еще несколько шагов вперед.
Лекс вытащил из подстилки одну соломину и, прикусив ее, небрежно бросил:
— Надеешься залезть ко мне в голову? Что ж, можешь попытаться. Только учти, что на мое сознание ставил блок сильнейший квинт, и даже местные тюремные менталисты не сумели его взломать.
Ника вопросительно посмотрела на сопровождающего их стража, и тот утвердительно кивнул, подтверждая сказанное.
— А вот это уже оскорбление, — с пробирающим до дрожи спокойствием произнес лорд Грэм. — Приравнивать меня к здешним менталистам.
Лицо Лекса Торента исказила кривая улыбка, говорившая о том, что он полностью уверен в своей неприкосновенности. Однако буквально в следующую секунду, когда лорд стремительно к нему приблизился и заставил подняться на ноги, эта улыбка исчезла. Грэм с силой впечатал его в стену и, сдерживая сопротивление одной рукой, посмотрел ему в глаза.
Наблюдая эту сцену, Ника не могла поверить, что лорд, который внешне уступал крупному воздушнику по силе, с такой легкостью удерживал его напор. Лица Грэма она не видела, а его эмоции не поддавались никакому анализу — они были путанными и невероятно сильными, так что в этот момент определить чувства лорда она не могла. Чего нельзя сказать о Лексе Торенте — выражение его лица сменилось с самоуверенного на недоуменное, затем — растерянное, а после — на искаженное гримасой боли. Нике вспомнилось, что чтение мыслей часто бывает болезненным, и раз воздушник в этот момент испытывал подобные ощущения, значит, Грэму без труда удалось взломать его хваленый блок.