Страница 71 из 75
«По ту сторону добра и зла». Афоризм 251.
Вот что писал около 1880 г. Ницше об иудаизме и целях, которые он преследовал. И он был совершенно прав, говоря, что «пока» они стремились только к тому, чтобы «быть впитанными Европой». Это была задача дня. Слова Ницше показывают, что он прекрасно представлял себе как взгляды иудаизма своего времени, так и дух их дальнейшего плана действий по «окончательному сведению счетов с Европой в двадцатом столетии», чтобы стать ее хозяином.
Как мы видели, отношение к вопросу о средствах реализации этого плана кардинально изменилось только после 1890 г. под мощным влиянием Ахада ха-Ама, взгляды которого (по всем данным, изложенных им в «Протоколах сионских мудрецов») получили быстрое распространение в еврейском мире и в 1913 г. на 11-м сионистском конгрессе были, наконец, признаны в качестве общей программы всех евреев.
Ближе к 1880 г. Ницше предчувствовал, что в XX веке евреи подчинят народы Европы, и воодушевленно говорил о «позолоченных» путях, которыми евреи поведут эти народы к бесконечным богатствам.
Незадолго до него, в 1876-1880 гг., но на этот раз без всякого воодушевления, другой писатель говорил об опасности, которая угрожает христианской цивилизации со стороны евреев. Речь идет о Федоре Михайловиче Достоевском, о котором Ницше, очевидно, не знакомый с его взглядами на еврейский вопрос, отзывался с восторгом, говоря: «Достоевский – единственный психолог, у которого я мог кое-чему поучиться; он принадлежит к самым счастливым случаям моей жизни... Это глубокий человек.»[303].
Но мы снова повторяем, что Ницше не должен был знать о том, что говорил Достоевский о евреях как в своем «Дневнике писателя», так и при других обстоятельствах: «А между тем мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если б это не евреев было в России три миллиона, а русских, а евреев было бы восемьдесят миллионов, – ну во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Не обратили ли бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали бы кожу совсем? Не избили бы дотла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю?..».
«... У меня перед глазами письма евреев, да не из простолюдья, а образованных евреев, и – сколько ненависти в этих письмах к “коренному населению”! А главное, – пишут, да и не примечают этого сами. Видите ли, чтоб существовать сорок веков на земле, т. е. во весь почти исторический период человечества, да еще в таком плотном и нерушимом единении; чтобы терять столько раз свою территорию, свою политическую независимость, законы, почти даже веру, – терять и всякий раз опять соединяться, опять возрождаться в прежней идее, хоть и в другом виде, опять создавать себе и законы и почти веру – нет, такой живучий народ, такой необыкновенно сильный и энергический народ, такой беспримерный в мире народ, не мог существовать без Status in statu (государство в государстве), который он сохранял всегда и везде во время самых страшных, тысячелетних рассеяний и гонений своих...».
«Что свой Промыслитель, под именем прежнего первоначального Иеговы, со своим идеалом и со своим обетом продолжает вести свой народ к цели твердой – это-то уже ясно. Да и нельзя, повторяю я, даже и представить себе еврея без Бога, мало того, не верю я даже и в образованных евреев безбожников: все они одной сути, и еще Бог знает чего ждет мир от евреев образованных!.. Если же существует вправду такой особый внутренний, строгий строй у евреев, связующий их в нечто цельное и особенное, то ведь почти еще можно задуматься над вопросом о совершенном сравнении во всем их прав с правами коренного населения...».
«В окраинах наших спросите коренное население: что двигает евреев, и что двигало ими столько веков? Получите единогласный ответ: безжалостность; “двигали им столько веков одна лишь к нам безжалостность и одна только жажда напиться нашим потом и кровью”...».
«И хоть бы они стояли над всей Россией кагалом и заговором и высосали всего русского мужика – о, пусть, мы ни слова не скажем: иначе может случиться какая-нибудь нелиберальная беда; чего доброго подумают, что мы считаем свою религию выше еврейской и тесним их из религиозной нетерпимости, – что тогда будет?..».
«... Близится их царство, полное их царство. Наступает вполне торжество идей, перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажда правды, чувства христианские, национальные и даже народной гордости европейских народов. Наступает, напротив, материализм, слепая, плотоядная жажда личного материального обеспечения, жажда лишнего накопления денег всеми средствами – вот все, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу, вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения людей. Засмеются и скажут, что это там вовсе не от евреев... Разве покойный парижский Джемс Ротшильд был дурной человек? Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир вместо “неудавшегося” христианства...».
«Мир спасется уже после посещения его злым духом... А злой дух близко: наши дети, может быть, узрят его...».
«Мне скажут, что это всего два-три факта, которые ничего не означают, что, напротив, все несомненно тверже прежнего обобщается и соединяется, что являются банки, общества, ассоциации. Но неужели вы и вправду укажете мне на эту толпу бросившихся на Россию восторжествовавших жидов и жидишек? Восторжествовавших и восторженных, потому что появились теперь даже и восторженные жиды иудейского и православного исповедания...».
«... Наступит нечто такое, чего никто не мыслит... Все эти парламентаризмы, все гражданские теории, в которые сегодня верят, все накопленные богатства, банки, науки, евреи, все рухнет в один миг бесследно, кроме евреев, которые тогда одни сумеют так поступить и все прибрать к своим рукам. Все это близ есть, уж при дверях...».
«Да, Европа стоит на пороге общей ужасной катастрофы...».
«Все эти Бисмарки, Биконсфильды, французская революция и Гамбетта и т. д. – все это как сила, один только мираж, и чем дальше, тем больше. Господин им и всему, и Европе – один только жид и его банк. И вот услышим: вдруг он скажет veto, и Бисмарк отлетит, как скошенная былинка. Жид и банк – господин теперь всему: и Европе, и просвещению, и социализму. Социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет Христианство и разрушит ее цивилизацию. И когда останется лишь одно безначалие, тут жид и станет во главе всего. Ибо, проповедуя социализм, он останется меж собой в единении, а когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида...».
«От жидов придет гибель России...».
В то же время, около 1880 г., когда писал эти строки Ф. М. Достоевский, Вильгельм Марр, соотечественник Ницше, высказывал те же идеи как по поводу Германии и всех остальных христианских государств. Вильгельм Марр как публицист известен участием в подготовке революции 1848 г. В течение долгих лет он был членом различных тайных обществ[304] того времени, в которых евреи играли первую роль. Возможно, даже еще в большей степени, чем Ницше, он испытал бешеную, почти садистскую ненависть к Христианству и вел яростную пропаганду, направленную на его разрушение.
В своих «Листках о будущей социальной жизни», изданной в те годы, он высказывал, среди прочего, следующие взгляды: «Необходимо показать народу, какое недостойное для человека место он занимает. Необходимо, чтобы он увидел, что в своей основе наш социальный порядок не стоит ничего. Человек-социетарий еще неизвестен, известно лишь животное-социетарий. Мы позволяем приручать и дрессировать себя, отдавая в руки независимого арбитра решение всех вопросов. Человек должен превратиться в дикаря, живущего рядом со львом в пустыне, чтобы стать чем-то. Чтобы он разбил клетку зверинца, в которую его ведут, как чудо дрессировки. Гордые укротители животных еще кладут спокойно голову в пасть льва, зная, что он еще не укусит. Но когда однажды он укусит! О! Я могу видеть великие грехи! Кровавое колоссальное злодеяние, а не всегдашняя пресыщенная добродетель...».
303
Ницше Ф. Сумерки идолов или как философствуют молотом. Афоризм 45.
304
См.: Жоли Кретино. Histoire du Sonderbund. I. – Париж, 1850. – С. 198.