Страница 67 из 79
Когда гора с треском захлопнула свою каменную пасть, я понял, что возможно сотворил самую ужасную глупость за все свое существование.
Надо было выбрать ее, а не Контору. Что я теперь есть? Ничто. И пустота, которую я ощущал внутри себя, подтверждала мои размышления. Я, конечно, понимал, что она все равно пошла бы туда. Но тогда я бы был рядом с ней. Ведь Ариас сам сказал, что только мы вместе можем пройти мимо запирающих гору рун.
Но я позволил ей расстаться со мной и поделил нас снова на части.
Когда она появилась предо мной, такая хрупкая, парящая над снежной поверхностью тень, и подтвердила мои догадки, мне захотелось закончить все разом. Я больше не мог думать о том, что произошло с нами по моей вине. Поэтому просто сидел перед ней и тихо выл, заглушая собственные мысли о смерти.
Даже оптимизм Виктора не пробудил меня к действиям. Моя страшная вина заслонила мой разум, отгородила его от реальности.
Мне было все равно даже тогда, когда они исчезли, оставив нас вдвоем с братом.
Виктор приказал мне встать и подтолкнул меня к машине. И мы поехали в опустевший без Виктории и его хозяина Толика дом.
Там нас ждал отец.
Выслушав нас, он долго бродил по комнате с камином, в которой каждый предмет воскрешал в моей памяти минуты счастья и огромной любви, потерю которой я сейчас ощущал особенно остро.
В конце концов отец сказал:
- Надо связаться с Конторой. Все равно они рано или поздно потребуют объяснений.
- Нет, - возразил Виктор. – Надо им дать время. Возможно, найдется какой-то выход. Ведь до сих пор он находился. И… когда Виктория уходила, я ясно видел – у нее был план! Думаю, она что-нибудь придумает и на этот раз. Давайте подождем… Хотя бы несколько дней.
Отец глубоко вздохнул и пожал плечами. Потом посмотрел на меня. В глазах его было сострадание. Он помотал головой и отвернулся к окну.
Ну что ж. По крайней мере они не теряют веры. В отличии от меня…
Глава 52. Виктория.
Как не странно, но прогулка наружу оживила во мне надежды на перемены.
Еще наблюдая за Толиком, когда он сдирал тенета со стен, у меня замаячила смутная мысль о том, что возможно там, на стенах я найду что-то, что мне поможет. А пока я осматриваю стены…
- Толик…
- Мммм?
- Ты не мог бы попробовать связаться с Ариасом?
- Почему я? – мне показалось, что он посмотрел на меня более внимательно, чем требовала моя просьба.
- Я собираюсь связаться с Библиотекой… Как Хранитель.
Мой ответ кажется его удовлетворил. Хотя я его все-таки здорово раздражала. Потому что прежде чем начать поиск мага он переместился подальше от меня в противоположный угол. Меня это тоже вполне устраивало.
Я знала, что Библиотека мне сейчас не поможет. Потому что все, что в ней находилось, хранилось и у меня внутри. С этим я могла разобраться в любой момент. А вот фрески…
И я начала осмотр с левой стороны – там, где смутно угадывалась сценка явно из времен постройки Библиотеки. Сюжет изобиловал строительными подробностями. И в центре всей сцены находился сам Ариас. Он узнавался по величественной позе и фигура его была выписана с самыми мельчайшими деталями начиная от узора на платье и заканчивая вензелями на книге, которую он держал в руках. Портретное сходство угадывалось в темных развевающихся на ветру волосах, сведенных в строгом треугольнике бровях и орлином узнаваемом профиле.
Следующая сцена описывала процесс обучения и наставления писарей, которые создавали письменные шедевры для Библиотеки. И снова Ариас стоял в центре – величественный и гордый. Он поднимал кверху указательный палец то ли грозя мне, то ли наставляя меня… Рассматривая эту сцену, мне показалось, что я вижу какое-то несоответствие. В первом случае я это списала на разницу в подробностях, с которыми неизвестный художник расписывал центральную фигуру. Но тут было что-то еще. Ариас в этой картине был какой-то не такой. Может быть чуть был изменен угол наклона руки по отношению ко всей фигуре, но его жест никак не сочетался с ней самой. В нем была какая-то неуверенность.
Я решила подумать об этом позднее и перешла на противоположную стену, на которой была изображена сцена похорон мага. В центре находился подиум, на котором возлежал сам Ариас, вернее его тело. А вокруг скорбели служители храма. И снова мне показалось, что художник специально писал сцену на контрасте не для того, чтобы увековечить память о великом маге. А чтобы… посмеяться над ним.
«Тонкая работа, - подумалось мне. – Возможно, я и еще что-нибудь увижу интересное…»
Только не в этот раз. У меня оставался последний сюжет. И я должна была рассмотреть его подробно для того, чтобы потом в присутствии Толика просто восстановить его по памяти на внутреннем экране и спокойно подумать.
Четвертый сюжет рассказывал о поклонении, которое выказывали люди, собравшиеся под горой. Ариас снова был изображен в центре парящим над землей духом. Руки его были сложены на животе и поза выражала смирение… Если бы не все остальное в нем. Чуть большая сутулость, чуть больше наклоненная вперед голова, комично раздвинутые босые ноги, выглядывающие из-под платья…
Да. Художник явно издевался над великим магом. И если сам маг не смог этого увидеть (а он наверняка сам лично принимал работу неизвестного художника), то не мог ли этот скромный мудрец, так тонко посмеявшийся над могущественным чародеем, оставить еще какую-нибудь информацию, скрытую от праздного любопытного глаза и понятную для посвященного?
Я едва успела вернуться на место, в котором находилась при Толике, когда он сам внезапно откинулся назад, с громким стуком ударившись головой о стенку позади себя.