Страница 29 из 247
- Королева желает вкусно покушать, - сказала она невинно. – Леди Бертрис придётся подождать. Когда я отнесу Её Величеству…
- Отнести может и она, - Острюд указала остреньким подбородком на Сесилию, и та испуганно подпрыгнула. – Леди Бертрис велела придти немедленно. Извольте подчиняться.
- Но блюдо слишком тяжёлое! – возмутилась Эмер.
- Вы смеете перечить леди Бертрис? – холодно осведомилась Острюд. – Хорошо, я ей передам…
Тон её так напугал Сесилию, что она тут же вскочила с камня и умоляюще сложила руки, взывая к благоразумию подруги:
- Эмер, дорогая, не серди никого. Я отнесу, мне будет совсем не тяжело, - и она в подтверждение слов подняла серебряное блюдо, на которое только что были выложены последние тушки.
Блюдо оказалось тяжелее, чем она рассчитывала, но Сесилия не показал виду, улыбнулась хмурой Эмер, поклонилась сердитой девице в лазурном платье и пошла по направлению к королевским покоям, стараясь ступать ровнее, чтобы ароматная горка жареных вальдшнепов не разлетелась с блюда.
- Передай мой привет Айфе! – крикнула Эмер ей вслед.
- Идите за мной, - сказала Острюд и повернулась на каблуках.
Эмер тяжело вздохнула, отправляясь на расправу.
По пути она поправила кулон-сковородку, чтобы леди Бертрис заметила и вспомнила, кому королева обязана спасением жизни, и привычным уже жестом нащупала через одежду золотую монету. Мысли о неизвестном рыцаре печалили, и Эмер заказала себе вспоминать о нём. Лорд Ранулф… теперь даже его имя ей не нравилось. Такое же неуклюжее и рыхлое, как он сам.
Возле западной арки леди Бертрис не оказалось, и Эмер тут же вспомнила о сотне важных дел.
- Ей, наверное, некогда, - сказала она Острюд. – Скажешь, я покаюсь потом. А теперь мне надо поговорить с женихом.
Как кстати пришёлся жених. Хоть какая-то от него польза.
- Леди Бертрис ждёт вон в том коридоре, - Острюд указала тонким пальцем с подпиленным ноготочком. Поистине, на этой девице всё было подпилено, напомажено и начищено до серебряного блеска.
- Чего вдруг она вздумала прятаться? – проворчала Эмер, но пошла, куда указали. Здесь не было ни светильников, ни факелов. В полутьме смутно виднелись ступени деревянной лестницы без перил, а старшей придворной не было в помине. - Ну и где леди Бертрис, маленькая зазнайка?
Достало бы расквасить Острюдке носик, и у Эмер руки чесались сделать это, но тут её подхватили под локти и уволокли в нишу под лестницей. Здесь было полно пыли, Эмер чихнула несколько раз и только теперь разглядела схвативших её парней. Один был совсем юный, со щеками, по-детски пухлыми и румяными, и с маленьким, как у девицы, ротиком, а второй – рябой после оспы.
- Что это вы в меня вцепились?! – возмутилась Эмер, пытаясь вырваться, но они держали крепко. – Это леди Бертрис вам приказала?
Острюд фыркнула, и Эмер всё поняла:
- Ах ты, мерзавка… Леди Бертрис ничего тебе не приказывала.
- Я же говорила, ты глупа. Обыкновенная провинциалка, - с торжеством объявила Острюд. – Стоило поманить пальцем, и ты послушно за мной побежала. Выходи, братик!
- Братик?.. – Эмер открыла рот, когда из темноты шагнул плечистый высокий мужчина. Он был ещё выше лорда Ранулфа, и она едва доставала макушкой ему до уха.
- Это ты осмелилась ударить мою сестру? – спросил рыцарь, и Эмер немедленно узнала его голос, а потом и его самого.
Золотая монета прижгла между ключиц, словно раскалённая головня. Это был тот самый рыцарь, прогнавший грабителей из Нижнего города. Эмер готова была застонать от насмешки небес и снова дёрнулась в руках рябого и пухлощекого. Они удержали её со смехом, хотя и не без труда. Больше всего она жалела, что предстала перед своим героем с синяком на лице.
Он не преминул его заметить:
- Синяк у королевской придворной, – и хмыкнул, рассматривая девушку, как нечто такое, что невозможно взять в руки, не запачкавшись.
- Ты обманом заманил меня, чтобы получше рассмотреть мой синяк? – осведомилась Эмер, глядя на рыцаря так высокомерно, словно была принцессой крови, а он – нищим вилланом, просящим милостыню. – Я с удовольствием поставлю тебе такой же, будешь любоваться перед сном, глядя на себя в зеркало. Ведь красавчик вроде тебя, наверняка, смотрится в зеркало? Еще и сетку, поди, надеваешь, чтобы прическу не помять.
На самом же деле сердце её подпрыгнуло, потом оборвалось с высоты её неженского роста, а потом понеслось вскачь такими неровными прыжками, как будто пьяный козленок резвился на лужайке.
Вот, значит, какой он – племянник Её Величества, братец противной Острюд… Наконец-то она разглядела его, хорошо разглядела, и нашла ещё более красивым, чем в своих воспоминаниях. Всё в нём говорило об аристократичности, породе и благородстве – и тонкий, немного длинноватый нос, и резкие черты бледного лица в обрамлении чёрных волос – как камея, высеченная на светлом агате с темным основанием. И он ничуть не походил на Острюд, ни единой чёрточкой. Всё это она поняла и почувствовала за считанные секунды, прежде, чем рыцарь ей ответил.
- Нет, не твой синяк заставил искать встречи, - сказал он. - Ты одолжила кое-что моей сестре, а Фламбары долгов не забывают, - и кивнул Острюд: - Твоя очередь.
Она выступила вперед, и на её миловидном личике отразилось злое удовольствие.
- Это тебе за наглость! – веско сказала Острюд и отвесила Эмер пощечину с правой руки. – А это – за довесок к наглости! – она ударила её по другой щеке.
Удары были так себе, но Эмер на несколько секунд оглохла и ослепла от подобного унижения. Будь это в честной драке, она бы и бровью не повела, но получать унизительные плюхи вот так, будучи пойманной в силок…