Страница 28 из 29
- Ты правильно поступила, - сказал я, пока друиды связывали мне руки. – В конце концов, кому нужен король без удачи.
- Так будет лучше для всех, Конэйр, - ответила моя колдунья, а я подумал, что, верно, Угайне был очень дорог ее сердцу. И еще подумал, что никогда не научусь разбираться в женской душе. А, впрочем, в этой жизни для меня это было уже не важно.
Суд проходил на том самом месте, где выносился приговор Айлин и Кондле. Я стол на коленях под моросящим дождем, и слушал, как Глунндуб рассказывал присутствующим о нарушенных гейсах. Он упомянул Этне, потом поведал, как я поддался на уговоры Кельтхайра, потом вызвал Саар:
- Расскажи, как все произошло.
- Я возвращалась с пира, - начала моя колдунья, чинно сложив руки. – Едва вошла в хижину, молочный брат короля, который там прятался, ударил мня ножом. Пытаясь защититься, я порезала ему руку. Потом появился Угайне, и Кельлтхайр бежал. Угайне бросился в погоню. В это время вернулся король, позвал друидов, догнал и убил Угайне, думая, что он повинен в моей смерти.
- Это так, Конэйр? – спросил Глунндуб.
- Ты слышал, - ответил я.
Кто-то из моих бывших воинов выругался в толпе и еле слышно сказал, что можно было и солгать.
- Он нарушил третий гейс, - продолжала Саар. – Нарушил, казнив невиновного. Надо покончить с проклятьем, пока от этого не пострадали мы все, и Морриган[2] не понесла полоскать кровавые одежды наших воинов.
Глунндуб медлил выносить приговор. Мне показалось, он испытывал жалость ко мне. Он несколько раз выспрашивал, я ли нанес смертельный удар Угайне, будто надеялся услышать иной ответ. Но было много свидетелей, что я поднял меч на невиновного, не дав ему сказать ни слова в защиту. Чем кончится суд, знали все. Меня заперли, а потом сказали, что жертвоприношение произойдет завтра в полдень. За ночь я припомнил всю свою жизнь и утешился мыслью, что мне будет чем оправдаться перед богами, переходя в новое рождение.[3]
Утро забрезжилось туманное и холодное. Руки у меня были связаны, и я не мог откинуть с лица влажные волосы. Пряди липли к щекам, наматывались на ожерелье, но никто не помог проклятому королю и не позаботился о его достойном виде.
Возле священной дубравы ждали друиды. Белые одежды и золотые уборы придавали им вид призраков. Я не мог разглядеть их лиц - похоже, глаза отказывались смотреть на мир, который торопился избавиться от меня.
Они долго решали, кто пойдет меня резать. И все чаще и громче слышалось имя Саар.
Я посмотрел на мою колдунью, но не поймал ее взгляда.
Она выслушала всех, кивнула, и подошла взять жертвенный нож с таким видом, как будто речь шла о гадании на палочках.
Кто-то грубо толкнул меня в спину. Я упал и некоторое время тщетно пытался подняться. Потом раздался приглушенный ропот и веревки, связывающие меня, соскользнули на траву. Саар стояла рядом и прятала нож в ножны.
- Он сбежит, - сказал Глунндуб.
- Нет, - ответила Саар. – Ему не позволит честь. Никто в его роду не бежал от смерти, и он не будет первым трусом.
Никто не осмелился возразить.
- Пойдем, Конэйр, - сказала она. – У нас мало времени.
Мы словно в молоко нырнули в полосы тумана, наползавшего из рощи. Позади оставалась прежняя жизнь, потерянная навсегда. Я не оглядывался. Все, кого я любил, кому я доверял, исчезли. Мне не с кем было прощаться.
Войдя в тень дубов, я невольно вздрогнул. Саар шла чуть позади меня, и я каждую секунду ожидал удара в спину.
- Сядь, - сказала она вдруг.
Так как я замешкался, она заставила меня сесть на землю, положив руку на плечо. Она достала нож. Но не жертвенный, а подаренный мною, заставила наклонить голову и начала обрезать мне волосы.
- Что ты делаешь? – спросил я.
- В Лиффи тебя будет ждать лодка, - сказала Саар. – У нее серый парус с черным орлом и резной борт. Скажешь человеку, который тебя встретит, что едешь к отцу, чтобы получить наследство. Уезжай в Альбу или в Арморику. Уезжай туда, куда позовет сердце. Я спрятала здесь одежду, серебро, еду в дорогу, и привела двух хороших коней. Они двухлетки, и их никто не догонит. Забудь, что было, и назовись иным именем. Теперь тебя не узнают по длинным волосам, а при первой же возможности обрей и бороду. Враги не успокоятся, пока не убьют тебя, а я не хочу видеть тебя мертвым. Поэтому уезжай как можно дальше и живи назло им всем. Прости, что я все решила за тебя. Знаю, ты никогда не согласился бы на добровольное бегство, но теперь у тебя нет выбора.
На мгновенье я потерял дар речи, а потом сказал:
- Выбор есть всегда. Не ты ли говорила о чести, когда они испугались, что я побегу?
Саар подобрала срезанные волосы и убрала их в платок. Потом обнажила мне плечо и легко рассекла кожу. Несколько капель крови упали на землю.
- Мне не придется лгать, - сказала она. – И тебе не придется жить с грузом на совести. Я брошу в костер твои волосы и поклянусь, что пролила твою кровь и бросила тебя в огонь. Вместе с волосами сгорит и прежняя жизнь, и гейсы. Ты станешь свободен. Это будет твоим новым рождением, новой жизнью. Только не возвращайся сюда, все прежнее потеряно.
Она вытащила из кустов сумку. Взяв ее, я по тяжести определил, что там серебро.
- А тело? – спросил я.
Она кивнула в сторону. Я проследил взглядом и увидел мужской труп.
- Не беспокойся, мой воин, - сказала Саар. – Они не станут тебя искать.
- Поедешь со мной? – спросил я.
Мне показалось, что она замешкалась, но потом тихо засмеялась, качая головой.
- Надо, чтобы кто-то сказал им о твоей смерти. К тому же, у меня здесь пять сестер и…
- И три брата, - закончил я. – Которые в прошлом году достигли совершеннолетия. Ты одна осталась верна мне. Почему?