Даргер и Довесок (ЛП)

страданиятерзаниямучительнаясмерть

ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!

страданиятерзаниямучительнаясмерть

ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!

страданиятерзаниямучительнаясмерть

ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!

страданиятерзаниямучительнаясмерть

ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!

страданиятерзаниямучительнаясмерть

— Тогда вы у нас в неоплатном долгу, ибо жизнь — величайшее и самое желанное сокровище во всем сущем.

страданиятерзаниямучительнаясмерть

ЖИЗНЬ — ЭТО МУКА

страданиятерзаниямучительнаясмерть

И ОСОЗНАНИЕ

страданиятерзаниямучительнаясмерть

БЫТИЯ САМАЯ

страданиятерзаниямучительнаясмерть

УЖАСНАЯ ПЫТКА!!!

страданиятерзаниямучительнаясмерть

— Да ладно тебе, это обычная самовлюблен­ность! Возьми себя в руки — это и твоих друзей касается. Вы приняли точку зрения камня, к тому же неблагодарного. Мы подарили вам жизнь, а вы в ответ уничтожили Утопию.

Очередная молния расколола небо. Гром ударил так близко, что Даргер подскочил на месте. Белесая женщина сделалась ярче и плотнее. Длинные, по­трескивающие электричеством пальцы потянулись к горлу Даргера, но не смогли зацепиться.

почувствуйсмрадразочарования

ВОТ КАКОЙ БЫ

почувствуйсмрадразочарования

ЛА ТВОЯ НЕНАГ

почувствуйсмрадразочарования

ЛЯДНАЯ УТОПИЯ

почувствуйсмрадразочарования

Даже когда небо затрещало по швам от беско­нечной паутины молний, безумным богам оказалось под силу лишь слегка повлиять на мир живых. Это был словно сон наяву, но не настолько убедитель­ный, чтобы Даргер потерял связь с реальностью, и не настолько искусственный, чтобы он заподозрил некую неправдоподобность. Несомненно, это было видение настоящей Утопии.

Даргер стоял посреди улицы в городе, который мог быть только Лондоном, — он узнал некоторые здания, хоть и выглядели они невероятно новыми. Дома громоздились друг на дружке, заслоняя небо и затеняя солнце. Улицы были забиты безжизнен­ными, подавленными людьми. Машины проглаты­вали их и уносили прочь — к верхним этажам зда­ний, на другой конец города, под землю, — потом выплевывали обратно. Ни одному человеку это не добавляло ни радости, ни печали. Все находилось в движении: машины служили людям, люди обслу­живали машины, и так без конца и смысла. Все они вращались шестеренками в едином механизме го­рода, который преследовал одну цель — перемолоть людей и выжать всю радость из их жизни. На ви­дение города накладывались мимолетные образы внезапного насилия, непреходящего вырождения, убийственного гнева и бесконечной скуки, бессмы­сленно повторяющиеся по кругу снова, и снова, и снова.

От подобного зрелища у любого затряслись бы поджилки. Но Даргер зарабатывал себе на жизнь как раз тем, что заглядывал за маски респектабель­ности, самодовольства и непоколебимости и под­мечал, как бьется человеческое сердце от ужаса, гордости, тщеславия и страсти, а потому потрясе­ния не испытал, хотя и ждал его. Что-то в Лондоне времен Утопии задело его за живое. Ему хотелось броситься в пасть этим машинам, нырнуть в необъ­ятное человеческое море, как барракуда в океан, и жить там вечно. Ибо Лондон, как и Париж, Москва или Пекин, был великим городом, сутью, сосредо­точением и чистейшим продуктом человеческого опыта, а сердце, душа и верность Даргера навечно и безоговорочно принадлежали людям.

Он был благодарен за это видение до конца жизни.

— Это... и правда ужасно, — сказал он вслух так убежденно, словно от этого зависел выигрыш на кону.

скоротыумрешьуходи

скоротыумрешьуходи

скоротыумрешьуходи

Гром стих, вместе с ним призрак расползся ра­дужным пятном и окончательно исчез в темноте.

Дождь, едва моросивший во время разговора, усилился. Холодные тяжелые капли падали все ча­ще, пока с неба не полило сплошным потоком. Дар­гер отвернулся от моста и, сгорбив плечи, побрел обратно к дрожащему горному скакуну, длинной дороге в лагерь и ожидающей войне.

Когда Даргер вернулся в лагерь, на нем не было ни одной сухой нитки. Позаботившись о Лютике, он направился в свою палатку.

Поджидавший друга Довесок подал полотенце.

— Итак?

— Можешь передать Огненной Орхидее и ее семье, что бежать не придется. Я поговорил с де­монами интернета. Они понятия не имеют о том, что мы подменили императора. В этой войне их можно сбросить со счетов.

— Слава богу! — облегченно выдохнул Довесок.

— Да. Кажется, мы наконец-то все уладили. Се­годня буду спать как младенец.

Глава 19

Однажды Плутоватый Правитель из Прекрасной Страны прибыл в Древний Ки­тай. Приняли его со всей пышностью и почестями. Придворные, которым не тер­пелось похвастаться достижениями роди­ны, показали ему Великую Китайскую сте­ну, не виданную прежде ни одним чуже­земным монархом. Ему поведали об ее древности, протяженности, мощи и о мил­лионах рабочих, долгие годы трудившихся на строительстве.

— И правда великая стена, — ответил на это Плутоватый Правитель.

Дзенские истории эры Утопии.

Не успели паруса кораблей Хитрой Лисы скрыться вдали, как в лагерь примчались на взмы­ленных лошадях разведчики. Главком Доблестный Тигр вывел армию с Западных холмов и двигался к Северу, прямиком на Бессмертных. Вскоре стало известно, что отделившийся от основных вражеских сил отряд тяжелой артиллерии закрепляется на по­зиции у Великого канала, отрезая путь на юг. Им­ператорским войскам оставалось маневрировать на небольшом участке земли к востоку. Вражеские солдаты, укрывавшиеся в Севере (их было не так уж мало), неожиданно покинули город через даль­ние от Бессмертных ворота, обогнули городские стены и замкнули «клещи».

Ни один из планов Хитрой Лисы этого не пред­усматривал.

Впрочем, Довесок узнал обо всем позже других. Во время утренней прогулки он заприметил хоро­шенькую улыбчивую купчиху и улыбнулся в ответ. Немного погодя они отлучились в складскую палат­ку и так рьяно занялись любовью на куче мешков с мукой, что один из них лопнул в самый неподхо­дящий момент. К тому времени, как все было кон­чено, оба оказались покрыты мукой с головы до ног и напоминали привидений. Со смехом они помогли друг другу отряхнуться. К тому времени, как и это приятное занятие подошло к концу, оба снова воз­будились и не слишком огорчились, что придется еще раз приводить себя в порядок.

В подобном ключе прошло несколько часов, по­ка они наконец не насытились. Довесок оделся и проводил новую подругу к выходу.

— Глуповато вы выглядели, — донеслось у него из-за спины.

Довесок обернулся и увидел, как на него хитро косит взглядом Ужасный Надоеда.

— И давно ты за мной шпионишь?

— Достаточно давно, — ответил мальчишка. — Тетушка Огненная Орхидея точно не обрадуется, если обо всем узнает.

— Ей-богу!

Довесок схватил Ужасного Надоеду за ухо и по­тащил в глубь палатки. Усевшись на ящик с вяле­ным диметродоньим мясом, перекинул сорванца через колено и так хорошенько отшлепал, что за­болела лапа. Затем вздернул его на ноги и встал, нависнув всем телом.

— Для людей вроде нас есть только одно неру­шимое правило: никогда не жульничать, не обсчи­тывать, не лгать и — как ты только что пытался — не шантажировать членов семьи. Неважно, родился ты в этой семье или просто собрал несколько чело­век, чтобы провернуть серьезное дельце. Каждый должен знать, что может безоговорочно положить­ся на всех остальных, иначе они никогда не срабо­таются. Ясно?

По щекам Ужасного Надоеды катились слезы, но он был уже достаточно взрослым, чтобы вытер­петь наказание молча. Он кивнул.