Гусеница на диете

– Я вообще забочусь о твоем теле, о каждом твоем суставчике. О каждой мышце, о каждой связочке, – согласился Лавров.

– Для того, чтобы старушка подольше потанцевала? – рассмеялась Варвара, которой исполнилось тридцать лет, а именно в этом возрасте многие балетные уже задумываются о пенсии.

– Не произноси при мне таких слов! Ты не выглядишь на свои годы, поэтому тебе еще танцевать и танцевать. Ты настолько в хорошей форме и настолько талантлива, ты такая легкая, с такой потрясающей растяжкой, что еще несколько лет будешь блистать.

– Ты как будто уговариваешь меня… – удивилась балерина.

– А ты до сих пор не поняла? – спросил Саша, усаживая ее в кресло.

Варвара, как всегда, поджала под себя ноги и устроилась поуютнее. Александр залюбовался ею.

– Что смотришь?

– Как же я люблю тебя! – не сдержался танцовщик, восторженно смотря на партнершу.

– Как бы я хотела услышать то же самое из других уст! – засмеялась она.

Лавров обиженно поджал губы.

– Ой, как грубо… Хотя я понимаю, о чем ты…

– Да неужели?

– Еще как! Я бы тоже хотел, чтобы какой-нибудь брутальный тип так же смотрел на тебя. Чтобы ты стала счастливой как женщина, – пояснил Саша.

– Главное, не чтобы смотрел, этого-то добра навалом, а чтобы глядел твоими глазами, вот такими же любящими и заботливыми, – улыбнулась Варя в ответ.

– Нет, не получится. Я тебя знаю уже десять лет… Слушай, с ума сойти, ведь и правда десять лет совместного творчества! Ни один мужик на тебя не посмотрит так, как я. Я знаю каждый сантиметр твоего тела, все его впадинки и выпуклости. Знаю аромат твоих кожи и волос, по взмаху ресниц чувствую твое настроение. Иногда даже могу предугадать, что ты скажешь. И я, заметь, боготворю твои стройные ножки, тонкие ручки и осиную талию. Ты – совершенна! Это говорю тебе я, а у меня было много красивых партнерш, уж поверь.

– Верю, – с готовностью кивнула Варя. – Знаю. И ты у меня был не один.

– Не рассказывай, буду ревновать! – сразу же пресек ее Александр.

– А мне есть что рассказать, – жеманно произнесла Варвара, поведя плечиком. – Когда-то в городе Париже…

– Ой, нет, не рассказывай! – таким же тоном попросил Саша.

Надо отметить, что в жизни Лавров не был жеманным и манерным. О его личной жизни знали только Варя и еще пара близких людей, кстати, в том числе и все понимающая мама, за что Саша был ей очень благодарен. Изменить что-то он все равно не мог, потому что сексуальной тяги к женщине не чувствовал никогда в своей жизни.

Варвара и в самом деле обладала самыми лучшими данными для балерины. И рост был что надо, и вес самый подходящий, даже чуть меньше, лебединая шея, длинные волосы цвета зрелой пшеницы и нежные голубые глаза. Ей бы крылья за спиной… Но и без них она умела парить в воздухе – когда танцевала. Но все, кто знал Варю ближе, понимали, что внешность ее весьма обманчива. Она была похожа на ангела, а по характеру ближе к бескомпромиссному Демону – тот нашел себе прекрасное укрытие за ее ангельской внешностью.

Абрикосова была весьма активна, цинична, жестока. Могла оскорбить, даже ударить, могла вывести из себя кого угодно. Просто стерва – это не про Варвару. Стерва в десятой степени – уже ближе к ней. Она говорила правду в глаза, никого не стесняясь и не делая никому никаких послаблений и исключений. В профессии была способна сработаться только с профессионалами, не прощая ни одной ошибки. К слову сказать, сама не делала никаких ошибок, вот и с других спрашивала по полной программе. Общалась Абрикосова только с теми, кого допускала до себя. Неудивительно, что с такими взглядами на жизнь и людей взаимоотношения с окружающими у нее не складывались. Подруг у Варвары не имелось, любимого мужа и семьи тоже.

При ее красоте, таланте и грации поклонников, конечно, вилось вокруг нее тьма.

– Я, когда впервые столкнулась с отношением богатых мужчин ко мне, по-другому посмотрела на балетное искусство вообще, – как-то призналась Александру Варвара. – Словно это такой элитный и безумно дорогой бордель, способный подготовить любовницу для любой из сексуальных поз, пришедшей в голову клиенту. И все наши фуэте я увидела совсем в ином свете.

Варя знала, что говорит. Многие мужчины предлагали ей миллионы, например, за танец, за обычный классический танец… в обнаженном виде. Такие вот извращения на балетную тему. И в постели сразу же предполагалось какое-то извращение – с ногой за ухом или со шпагатом как бы в прыжке. Иметь в любовницах балерину считалось особым шиком, этаким высшим пилотажем. И с такой позиции на Варвару смотрели многие.

– Раньше цари из своих лож высматривали себе любовницу на сцене – актрису и балерину, – словно прочитал ее мысли Александр.

– Но тогда хоть к ним какое-то уважение было, – ответила Варя, – а сейчас те, у кого деньги, большие огромные деньги, считают, что могут требовать свидания просто по щелчку пальцев. Ненавижу толстосумов. Я сама выбираю себе мужчин, никто не смеет смотреть на меня как на вещь.

– Точно! – усмехнулся Саша. – Я даже видел некоторых, кому повезло с тобой иметь отношения.

– Опыт не богат, двое и было. Я всегда думала прежде всего о работе. Иногда до такой степени, что встать не могла, не то чтобы идти куда-то на свидание.

– На тебя похоже, вполне верю, – согласился Александр, который все равно не понимал, как самая красивая женщина из тех, кого он знал, оставалась одинокой. – Я вот тебе что скажу… Просто не встретила ты еще того, ради кого и фуэте прокрутила бы по щелчку пальцев.

– Таких в природе нет!

– Нет, ты просто его не встретила и не влюбилась, – не согласился Александр.

Варвара имела отношения с французским танцовщиком из труппы. Расстались они спокойно, когда уже угас фейерверк чувств и оба оценили разность менталитетов – ни он, ни она не захотели менять страну. Вторым мужчиной Вари стал Дмитрий, связанный узами брака и с двумя маленькими детьми. Безумно влюбившись в балерину, он твердо решил уйти из семьи. И вот тут Абрикосова приняла очень непростое, болезненное решение – оставила его. Дмитрий унижался, требовал объяснений, плакал. Но балерина осталась непреклонной, только танцевала в тот период особенно самозабвенно, как натянутая струна, переживая страдания на сцене. Саша вспомнил Дмитрия:

– Ты не хотела, чтобы он уходил из семьи?

– Я этого не планировала. Я думала… Знаешь, у меня просто так ничего не получается. Сразу вот с головой в омут: или – или.

– Не все в жизни можно распланировать.

– Не все, но это можно. Там же двое детей! Дмитрий был просто любовник, создавать с ним семью в мои планы не входило.

– Требовал объяснений? – спросил Саша по-дружески.

– Мне было нечего ему сказать.

– Но тебе же было плохо, – взял ее руку Александр.

– Ты заметил? – хмыкнула Варя.

– Я чувствовал по твоему напряжению.

– Ничего – как говорится, пройдет и это…

– Пройдет, конечно. Только кому это надо?

– Говорят, любовь долго не живет, – пояснила балерина. – Вспыхнет как спичка и погаснет.

– Глупая, значит, это не любовь, раз она способна умереть. А настоящей любви ты еще не знаешь.

– Ты выступал тогда в роли папочки, – сказала Лаврову Варвара.

– А ты держалась молодцом.

– Я всегда такая! Дима в конечном итоге освободился от моих чар, вернулся в семью, дети обрели отца, а я – свободу. Все прошло…

– Не надоела тебе свобода?

– До оскомины во рту, – хихикнула партнерша.

– Эх, Варя, Варя… А ведь о тебе грезят многие мужики… Что будем пить?

– Как всегда, шампанское брют.

– Без сахара во избежание утолщения талии? – спросил Александр.

– Ага! Сухое – наш напиток, балетный, – засмеялась Варвара.

– Нет, сегодня мы выпьем коньячку. Мне Андрей презентовал бутылочку французского, – возразил Саша, доставая из бара бутылку и два бокала.

Андрей был его любовником. Он редко баловал Александра встречами, но отношения длились уже много лет. Варвара не очень хорошо его знала. Андрей, будучи человеком публичным и, как ни странно, женатым, не очень афишировал свои отношения с ведущим танцором. У них были чувства, которые они хранили и ценили. Насколько Варя знала своего друга, его это вполне устраивало, и она не лезла к нему в душу с расспросами и советами.