Жар тела

Самолет приземлился в Адлере ночью. Неудобный факт, но на мелочи можно не обращать внимания. Таксисты не могли отказать майору полиции, но тут подвернулся случай. Один из таксистов указал на «Газель», разгружающую фрукты из грузового терминала.

– Зачем деньги платить, господин майор. Шофера «Газели» зовут Шулико. Шурик, значит. Он живет в Гаграх. Время позднее, сейчас домой поедет. Он тебя бесплатно довезет.

Идея понравилась. Он подошел к машине. С шофером договорился быстро. Через десять минут они уже ехали. Даже с открытыми окнами жара и духота пронимали. Такого лета давно уже не видели.

– Где жилье в такое время искать будете? – спросил шофер.

– А милиционеры живут в поселке?

– Ну примерно троих я знаю.

– А Шато Кивилиди?

– Тот живет от меня через дом. Хороший мужик. Кстати, жена у него русская. Койка у него всегда найдется.

– Отлично. Веди меня к нему. И сам разбуди. Скажи, большой начальник из Москвы приехал. К нему лично.

– А чего, начальство он уважает. Закон тоже, налоги платит. Он всех отдыхающих прописывает. И других заставляет.

– Молодец.

– Да. Честный человек. Даже слишком.

Через час были уже на месте.

Шато Кивилиди подбежал к калитке в кальсонах, но в фуражке. Приезд майора из Москвы к нему был большой честью. Шофер шел позади и хихикал.

– Сержант Кивилиди прибыл.

– Это хорошо. Для начала, Шато, принеси нам холодного вина из подвала. Посидим где-нибудь в помещении. На улице даже ночью жара.

Шурик подмигнул майору и пошел к своей машине.

– Будет исполнено.

– Расслабься, Шато. И проснись наконец. Я понимаю, что третий час ночи, но дело неотложное, и мне нужны свежие и точные мозги.

Шато повел к одному из сарайчиков незваного гостя, документы не спросил. А они у него были. Год назад Михась своровал удостоверение у одного оперативника из уголовного розыска, тоже майора. Тот на него даже похож, поэтому он фотокарточку не переклеивал. Да кто же будет вглядываться. Так что теперь приходилось представляться Василием Семеновичем Данилиным. Настоящего Данилина с Петровки переселили в министерство. Так что их ничего не связывало.

Михась огляделся. Кругом чистота, четыре койки застелены чистым накрахмаленным бельем. Тут даже стол имелся со скатертью, а на нем ваза с фруктами. Но вот вскоре прибежал Шато, уже в брюках, но без фуражки, со стаканами и графином красного вина. Холодное. По запотевшему стеклу видно.

– Разливай, хозяин, и давай выпьем, не чокаясь, за память усопшего Игоря Ивановича Левса.

Хорошо, что тот уже поставил графин и стаканы на стол, не то выронил бы. Он лишь присел на край кровати, около которой стоял.

– Как же так? Я ведь только что его видел.

– Вот об этом и поговорим. Сосредоточься. В таких делах мелочей не бывает.

На щеках пожилого хозяина появились слезы. Какая сентиментальность.

– Когда в последний раз вы их видели?

– В воскресенье рано утром. Они на охоту в горы ушли. В субботу не получилось. У моей младшей дочки была свадьба. Они считались почетными гостями. Глеб и Игорь.

Его речь Михась записывал на диктофон и даже достал фотоаппарат.

– Скажи, Шато, в то воскресенье ты работал?

– Дежурил по отделению. Пришел вечером домой, а на кухне лежит записка. Мол, извини, Шато, нас срочно вызвали в Москву. Написано рукой Глеба. Я ведь получал от них открытки с поздравлениями и даже письма. Почерки различаю. Записка цела. Так и лежит на том месте.

– Я ее с собой заберу. Скажи, а ведь на свадьбе всегда есть фотограф. Может, твои дорогие гости попали в кадр?

– Конечно. Есть очень хороший снимок. Когда ребята выходили из ЗАГСа, Глеб и Игорь с лентами наперевес подают им хлеб и соль. Торжественный момент. Их снимали со всех ракурсов.

– И фотокарточки мне дай. Сейчас все важно.

– От чего он умер? – спросил Шато.

– Убили. Идем по следу убийцы. Нам нужны доказательства и подробности жизни Игоря в последние дни.

– Сейчас все принесу.

– Сначала выпьем. Глотка пересохла.

Выпили. Старик принес записку и очень качественные снимки. Косвенные доказательства были у него в руках.

– А теперь о главном, Шато. Сами они мест для охоты не нашли бы. Ты им подсказал, где искать кабанчиков?

– Я ведь сам охотник. Лес знаю. Вот я их и отвез к нужным местам, где водятся кабаньи косяки.

– Завтра утром покажешь мне то место. Точнее, уже сегодня.

– Без проблем. Светает рано. Спать ложиться нет смысла.

– Вероятно. Далеко это?

– Километрах в двадцати от поселка.

– И они пешком пошли?

– Нет. У меня есть старенький «козлик». Ну, «газик». Они на нем ездили. Я-то им совсем не пользуюсь. Мне ездить некуда. До работы три шага.

– Могу его осмотреть?

– Конечно. Он в другом сарае стоит.

Уже светало. Машину выгнали во двор, но сначала Михась снял отпечатки пальцев с руля и рычага коробки передач на специальную пленку. Потом машину сфотографировал. Ножом соскреб землю с педалей в пакетик. В багажнике нашел лопату, с нее тоже снял отпечатки и соскреб землю. Похоже, почва на ней была глинистой, смесь с торфом. Красная глина. Лопату он тоже сфотографировал. В почве хватало еловых иголок и она была свежей.

В четыре утра они на этой же машине выехали на место. Через час Шато затормозил на горной дороге. Склон выглядел не очень крутым, кругом лес.

– Вверх от дороги.

Они уже стали на «ты», и майор очень нравился хозяину. Им бы в Абхазии парочку таких профессионалов. Деловой, не болтливый, никаких лишних действий, будто он все знал заранее.

– Ты, Вася, иди осматривайся, я машину оставлю тебе, а сам срежу путь к дому через лес вниз. Мне же на работу еще.

– Скажи, Шато, а ты их прописывал у себя?

– Обязательно.

– Подготовь мне выписку и справку. Я отсюда приеду в отделение, заберу бумаги – и сразу в аэропорт.

– Лихо у тебя все получается.

– Поработай в уголовке двадцать лет, и у ручного медведя все получится.

Как и полагается, Михась представился старику как Василий Семенович Данилин из угрозыска. Но того детали не интересовали. Один представительный вид майора внушал доверие.

– Ты бы взял с собой ружье.

– Лишняя обуза. Я и так со зверьем договорюсь.

Он вышел из машины, взял от нее ключи и скрылся в лесу. Михась бродил часа два по лесу, пока не наткнулся на золу от костра. На пикник так далеко не ездят. В округе ни одного населенного пункта. Костер могли жечь только охотники. Здесь свои законы, сезона охоты не существует. Стреляй круглый год, и никто тебе ничего не скажет. Это не Россия со своими порядками. Он осмотрелся. Наметанный глаз тут же обнаружил кучу окурков. Он поднял один пинцетом. Французские сигареты «Житан». Такие он видел на столе в кухне Горбоносова. Такие редко кто курит, а в Абхазии тем более. Он убрал окурок в пакетик и собрал еще семь штук. Значит, курильщик был здесь долго. Не меньше двух часов. Зачем ему костер в такую жару. Уничтожал следы. Скорее всего от крови. Но действовал непродуманно. И это бывший наемник и фронтовик. А значит, был растерян. Метрах в двух среди елей рос клен. Он подошел к нему. Трава травой, но о дереве стрелок не подумал. Многие листья были забрызганы кровью. Очевидно, выстрел попал в голову и ее разнесло, если это была картечь. По-другому и быть не может. Шли на кабана. Дробью такого зверя не возьмешь. Его надо одним выстрелом валить. Раненый кабан страшнее медведя. Михась сорвал несколько листьев и убрал в пакет, потом разобрал костер и набрал почвы. Тут присутствовала красная глина. Можно сказать, он нашел могилу. В этом месте почва была мягче, утрамбованной. Потом он осмотрел деревья, при этом все сфотографировал. На некоторых стволах остались дырочки от картечи. Значит, он стрелял издалека. Картечь раскрывается букетом при полете, если не стрелять в упор. Засела глубоко, ножом не выковыряешь, надо дерево пилить, а у стрелка не было на такие дела времени. К тому же так лес выглядит естественно, а спилы привлекают внимание. Да и кто сюда пойдет и будет деревья в лупу разглядывать. Сумскому везло. Можно сказать, он за сутки раскрыл тяжкое преступление. Доказательств выше крыши. Итог – Горбоносову грозит минимум десять лет. А с учетом, что он занял место убитого, мотив очевиден. Главную часть работы выполнил брат убитого. Настырный парень, хотя и трус. Но с ним придется еще поработать.