Страница 36 из 38
На шум прибежал дворецкий:
– Дон Дали, все нормально! Просто Вам надо отдохнуть!
– Надоело мне лежать! Я что, больной! Или Вы хотите меня убить?
– Успокойтесь, дон Дали! Все нормально!
Но старик был непреклонен, он хватал все, что было под рукой, и швырял в бедную женщину, обзывая ее последними словами. Она заплакала, закрыла руками лицо и выбежала из комнаты.
– Дон Дали, все нормально, здесь больше никого нет. Только я, Ваш старый слуга.
– Чтобы этой дуры больше не было здесь!
– Не волнуйтесь, ее не будет больше здесь, – успокаивал хозяина Каминада.
Глава 55
Болезнь Паркинсона прогрессировала, руки тряслись все сильнее и сильнее. Микроинсульт оказал негативное воздействие на подвижность ног. Дали оказался прикован к постели. Часто разум покидал его, и он становился похожим на ребенка. Ему было трудно угодить, он капризничал, стали проявляться признаки провалов в памяти. Медсестры и сиделки не соглашались находиться с ним в одной комнате. Женщинам предлагались большие деньги, но после нескольких дней дежурства они наотрез отказывались ухаживать за Дали. Чтобы как-то решить вопрос, был установлен электрический звонок, с помощью которого больной вызывал сиделку. Но и в этом Дали проявил талант неугомонного провокатора. Художник просыпался ночью с мыслью: «А где моя сиделка? Она, наверное, спряталась за шкафом и хочет убить меня». Он вглядывался в темноту, любая тень пугала его, и вдруг истошно начинал кричать: «Помогите! Убивают!» и изо всех сил нажимать на кнопку звонка. Через несколько секунд в комнату вбегала сиделка. Увидев ее, Дали еще сильнее кричал: «Помогите! Убивают!» На шум прибегал дворецкий, интересовался, что так напугало старика.
– Она хотела убить меня, – жаловался художник, – я видел у нее в руках нож! – и продолжал кричать: – Помогите! Убивают!
Приходилось приглашать дежурную медсестру, делать успокоительный укол и ждать очередной выходки художника. Так продолжалось каждую ночь. Дворецкий умолял женщин подежурить рядом с Дали:
– Он старый человек, да, он стал невыносимым, но не бросать же старика одного. Пожалуйста, не бросайте его. У него умерла жена, он очень сильно ее любил, и на этой почве у него возник невроз.
Только проникнувшись сочувствием к старику и силе его любви, женщины оставались в доме.
Теперь Дали выбрал другую тактику. Он просыпался ночью и начинал нажимать на кнопку звонка. Тут же прибегала сиделка.
– Что случилось, дон Дали? Вам что-то нужно?
– Да, милочка, но я забыл, что мне было нужно… Это… Э… Идите, отдыхайте, если что, я позову.
Через пятнадцать минут он повторял свой трюк. И так он мог изматывать женщин по десять-пятнадцать раз за ночь. Днем художник спал крепким сном, готовясь к новым ночным вылазкам. Наступала ночь, дом затихал, и только Дали готовился устроить прекрасную жизнь своим сиделкам. Он опять нажимал на кнопку. Вбегала сиделка.
– Дон Дали, что-нибудь случилось?
– Да, я хочу воды!
Через минуту женщина приносила стакан чистой воды. Дали подносил стакан к губам.
– Ой, она слишком холодная!
Сиделка приносила теплую воду. Дали пробовал ее:
– Вы что, разве можно пить такой кипяток?
Женщина много раз приносила ему попить, а он пробовал и пробовал, и его все время не устраивала температура. Когда сиделка выходила из себя, он спокойно говорил:
– А знаешь, милочка, я передумал пить. Я хочу в туалет.
Женщина клала под него утку, Дали начинал тужиться, потом с серьезным видом заявлял:
– Ой, я забыл открыть краник. Ты не поможешь мне?
Сиделка краснела и с шумом выбегала из комнаты, а Дали опять начинал давить на кнопку. В конце концов сиделки и дежурные медсестры перестали реагировать на звонки. И все попытки Дали поиздеваться над дежурными были обречены на провал.
Однажды ночью он опять проснулся. Было темно. Дали было страшно, за окном выл ветер, тени от деревьев бегали по всей комнате. Он нажал на кнопку звонка, никакой реакции не последовало, нажал во второй раз. «Ах, они не хотят меня слушать! – старик нажимал и нажимал на кнопку, от злости он стал бить тощим кулаком по кнопке. – Где же Вы? За что я Вам деньги плачу?» Он изо всех сил дернул звонок и оторвал его от кровати, со злости стал рвать провода. Вдруг что-то заискрилось, провода накалились докрасна, загорелись простынь и одеяло. Дали закричал: «Помогите! Горю!», но его голос был слабым, да и выходки его всем уже надоели.
Вся кровать горела. Повалил дым. Дали кричал от страшной боли и задыхался от густого дыма. Загорелась вата в матрасе. Дали пытался выпрыгнуть из кровати, но ноги не слушались его. Он надышался дыма и стал задыхаться. Еще немного – и все бы кончилось дикой болью и страшной мучительной смертью. Тут за стеной послышались шаги. Дворецкий, почувствовав запах дыма, мчался на помощь хозяину, а в соседней комнате мирно дремала сиделка. Каминада подскочил к ней и велел срочно вызвать пожарников и врачей. Он ворвался в комнату, схватил полуобгоревшего Дали на руки и потащил его в другое помещение. Слуги, поднятые сиделкой, тушили пожар. Через пять минут пожарники справились с огнем. Обгорелый, без сознания Дали лежал на диване в соседней зале. «Дон Дали, не умирайте!» – рыдал дворецкий. Врачи осмотрели больного. Положение было очень тяжелым. Срочно требовалась госпитализация, и машина скорой помощи с диким ревом сирены неслась в Барселону.
Дали открыл глаза. Все вокруг было белым: потолок, стены, шторы, пол. Рядом сидел его старый слуга. Увидев, что хозяин открыл глаза, он обрадовался: «Дон Дали, Вы живы!» И на глазах дворецкого выступили слезы радости. Он служил великому художнику более тридцати лет. У него не было семьи, друзей, был только Дали, ради которого он и жил. Это была его миссия – служить гению, который своим искусством изменил мир. Верный Каминада понимал, что, жертвуя своей личной жизнью ради великого художника, он тоже вносит свою, хоть и очень маленькую, частицу в развитие мировой живописи.
Все тело горело, Дали не мог лежать, дикая боль пронзала ноги, живот, спину, руки тоже пострадали. Художник потрогал свои усы, они почти полностью сгорели. Дали застонал. Слуга срочно вызвал врача. Пришли три медика, они долго осматривали больного, через несколько минут в палату вошла медсестра. Дали сделали укол и начали перевязку. Ночью Дали просыпался со страшной болью, и опять дворецкий звал на помощь врачей. Так продолжалось почти месяц. Врачи сделали операцию по пересадке кожи. Боли постепенно утихли, и наступил момент, когда Дали почувствовал себя лучше.
– Отпустите меня в мой замок, – просил он врачей.
После долгих консультаций было решено отправить художника домой, но продолжить лечение под присмотром медперсонала.
Глава 56
Сальвадор опять оказался в замке Пуболь и первым делом навестил свою Галу. Дали сидел рядом с ее могилой, вспоминая те веселые дни, когда они были молоды. Вот и жизнь пролетела! Быстро, незаметно, как один миг. Казалось, жизнь будет долгой, засыпая каждый вечер, надеялся, что новый день будет более счастливым, чем этот. Но уходил день, а с ним и жизнь. День за днем, неделя за неделей, год за годом.
Художник разговаривал с Галой:
– Тебе, моя дорогая, там скучно без меня? Ну потерпи еще немного, я приду к тебе. Мы не будем больше ссориться и заживем душа в душу.
Он просидел рядом с могилой больше часа, потом позвал дворецкого:
– Каминада, отвези меня в Кадакес.
Дали хотелось побыть на природе. Через два часа они были на берегу моря. Мягкий бриз обдувал лицо художника. Ему захотелось разуться и побежать босиком по теплому песку, прыгнуть в море и плыть вдаль. Старик смотрел на море, ноги его не слушались, и, сидя в инвалидной коляске, он мысленно бегал по пляжу, прыгал и радовался окружающему миру. Впереди возвышался мыс, который присутствует на всех картинах великого художника. Наверное, весь мир знает это место благодаря его полотнам.