Страница 9 из 11
Буме, гордый и важный, поигрывая блестящей копейкой на своём животе, зорко следил, чтобы ликовали все без исключения.
- Бе-бе-е-е!! - заголосил кто-то за памятником, и тарзаны вытащили на площадь отчаянно упирающегося козла.
- Великий Буме! - кричал начальник тарзанов. - Этот козёл накорябал рогом на памятнике балбеску!
- Чего наколябал? - не понял поросёнок.
- Балбеску. Это стишок такой про балбеса, - тихо объяснил охранявший его худенький тарзан.
- Про кого балбеска? - насторожился Буме.
- Про Филиппа! - ответил начальник.
- Тогда читай. Читай, не бойся.
громко прочитал начальник и испугался, а Буме, Тысс и Насос так расхохотались, что чуть не свалились с балкона.
Не смеялся один Филин. Из жёлтого он сделался зелёным, как огурец.
- Перелепить этого рогатого в тарзана! - взвизгнул он.
- Не надо в тарзана! Лучше расплавьте! - кричал козёл с таким отчаянием, что у тарзанов опустились руки.
- Долго вы ещё будете с ним возиться? - рявкнул Буме.
Тарзаны вздрогнули и втащили брыкающегося козла в машину.
«Не-ет, - думал каждый из них, - лучше быть тарзаном, чем расплавленной лепёшкой».
«Лазве это плаздник, - испуганно думал поросёнок, - никто не ладуется. Вот в Плопасике веселились, это да! Был бы здесь Валела… Где он сейчас?» И поросёнок тихонько заплакал.
- С ликованием закончено! - гаркнул на всю площадь Буме. - Теперь надо кого-нибудь наградить. Приказываю наградить меня! - Он разбежался и со всего маху прыгнул в стоявшую за троном белую ванну со льдом.
Да, да! В Пластилонии наказывали, расплавляя на солнце, а награждали, охлаждая в ледяной воде. Ведь холодный пластилин долго не теряет своей формы.
Филин, Насос и Тысс с завистью смотрели на сидящего в «холодильнике» правителя и утешали себя тем, что скоро и они станут королями.
- С награждением покончено! - выскочив из ванны, бодро воскликнул мокрый король.
Он взобрался на трон и приказал:
- Ввести сюда этого, как его?.. Который с пуговицей! Филин и Тысс схватили плачущего, но вовсе не от страха, поросёнка и поставили его у трона.
- А-а-а, боится! - обрадовался Буме. - Зачем ты явился в нашу страну?
- Мне интелесно посмотлеть лазные голода и стланы…
- Не посмотреть, подсмотреть он хотел, - сказал лупоглазый Филин.
- И подслушать, - сказал Тысс.
- И пронюхать, - сказал Насос.
- И вредные разговоры вести, - добавил Буме. - А балбеску, как козёл, ты можешь сочинить? А? Наверное, не можешь. Маленький ещё.
- А вот могу! - обиделся поросёнок. - Только пло кого?
- Вот про него, про Насоса, например.
Поросёнок внимательно посмотрел на Насоса, подумал немного и начал:
Министры катались по полу и хохотали до слёз. Не смеялся только Насос. Нос его от обиды сделался фиолетовым, как баклажан.
- А про Бумса ты можешь сочинить? - хитро спросил он.
- Могу, - сказал расхрабрившийся поросёнок и бойко выпалил:
Наступила мёртвая тишина. На Бумса было страшно смотреть. Буме стал таким красным, что вот-вот мог вспыхнуть и загореться.
- К Лепуну! - рассвирепел он. - Немедленно! Пускай при нас его перелепит.
Они уселись в машину и покатили к Лепуну, в самую глухую и тёмную часть Пластилонии, которая после блестящего дворца казалась особенно грязной.
«Ах, если бы здесь был Валела, - горестно шептал несчастный поросёнок, - он бы вам показал, как меня пелелеплять. Он бы вас самих так пелелепил, что…»
И тут из окна грязного, покосившегося дома вывалились связанные кастрюли, половники, консервные банки, бутылки и с грохотом обрушились на подъехавшую машину.
- Двадцать пять часов девяносто минут! - потирая шишку на лбу, взревел король. - Я же говорил, что этот Лепун сумасшедший. Придумал же, как узнавать время! Роняет всякий хлам из окна, а мы ему должны сообщать, в котором часу нам набило шишку.
Из головы поросёнка сразу вылетели все печальные мысли. Ему вдруг стало ужасно смешно.
- Посмейся, посмейся последний разочек, - зашипел Тысс. - Сейчас тебя перелепят, вот уж тогда мы посмеёмся.
Все вышли из машины и подошли к двери дома.
- Про козу-то не забыли? - буркнул Насос.
- Да не забыли, не забыли, - сказал Филин и достал из бумажки что-то белое.
Он подошёл к мирно стоящей у двери козе и сунул ей под нос это самое что-то белое.
Коза понюхала и вдруг диким голосом, от которого зазвенели стекла, взвизгнула:
- Брынза!!!
Все вздрогнули, а сидящая на крыше дома жаба с перепугу шлёпнулась в бочку с водой. Вода выплеснулась и окатила спящую под бочкой старую коричневую обезьяну. Обезьяна, зевая и отряхиваясь, достала из передника ключ и открыла дверь.
- Ну разве не сумасшедший! - возмущался король. - На-придумывал разных коз, обезьян, чтобы открыть простую дверь.
- А он, навелное, очень весёлый, этот Лепун, - улыбнулся поросёнок.
А навстречу им уже торопливо спускался по лестнице худой и длинный человек из белого пластилина. У него было печальное лицо и длинные, нервные пальцы.
- Проклятый Лепун!! - проревел Буме. - Смотри, какую ты мне шишку приделал!
- Всё-то у тебя не как у всех, - пробурчал Насос. - Вот пошлём тебя в яму, сразу нормальным станешь.
- Показывай, чего нового налепил, - грубо отпихнув Лепуна, приказал Буме.
В мастерской на полках лежало несколько новеньких пластилонцев.
- Опять с глазами, - поморщился Филин.
- И с ушами, - прошипел Тысс.
- И с носами, - буркнул Насос.
- Эй, ты, Лепун! сколько раз тебе говорить, что мы сами… это… глаза, уши и рты Пластилонии?!
- О, прошу прощения! - испуганно сказал Лепун. - Я всё время про это забываю. Увлекаюсь, знаете ли…
- Смотри, Лепун! Будешь увлекаться, самого перелепим,- пригрозил Буме.
И без того белое лицо Лепуна побелело ещё больше.
«А я-то чего стою, - опомнился поросёнок, - надо удилать!»
Он стал потихоньку пятиться, пятиться, пока не оказался на лестнице. И здесь, оступившись, кубарем покатился вниз и шлёпнулся в ту самую бочку, в которую упала жаба с крыши.
Мокрая обезьяна выпучила на него глаза:
- Ты чего, вместо жабы будешь теперь падать?
- Тихо! - прошептал поросёнок. - Меня хотят пелелепить. Можно, я пока посижу в кадушке?
- А чего ? Мне не жалко, сиди, - зевнула обезьяна.
А наверху король с министрами, не замечая исчезновения поросёнка, продолжали обыскивать мастерскую Лепуна.
- Кто это там у тебя в углу? - спросил глазастый Филин и показал на пластилонца с гитарой.
- Это, прошу прощения, я позволил себе слепить… музыканта…
- Музыканта-а-а?! - ужаснулись министры. - Никаких музыкантов! Никаких поэтов! У нас есть уже два поэта. Один с рогами, другой с пуговицей.
- А где он, с пуговицей? - опомнился Тысс.
- Бежал!! - взревел король таким ужасным голосом, как будто у него вырвали сразу все зубы. - Найти и расплавить!
Министры обнюхали, просмотрели и прослушали все углы, но поросёнок как в воду канул!