Страница 77 из 99
Попытки наших товарищей убедить солдат не имели успеха. Одного взвода 2-го пулеметного полка при таком положении гарнизона было недостаточно. Нужна была артиллерия. Тогда я, связавшись по телефону со Смольным, попросил Военно-революционный комитет немедленно выслать в крепость артиллеристов с панорамами, а еще лучше с исправными орудиями, Я назвал артиллерийскую дивизию, куда неделю назад Военно-революционный комитет назначил своим комиссаром освобожденного из «Крестов» товарища Р. Сиверса.
— Пусть Сивере даст крепости настоящих большевиков, — просил я у Смольного.
У телефона находился товарищ Свердлов, и он быстро выполнил мою просьбу. Не прошло и часа, как в крепость прибыли большевики артиллеристы.
Орудия быстро приготовили к бою. Этих товарищей уговаривать не приходилось. Они, не задумываясь, разрушили бы до основания дворец, лишь бы добраться до юнкеров и Временного правительства.
Артиллеристы хотели стрелять гранатами, но, по плану штаба, разрушать дворец мы считали возможным только в случае крайней необходимости. Подавить и терроризировать противника, сделать его неспособным к активной защите можно было и без этого. Мы предложили стрелять шрапнелью.
На стене крепости зажгли фонарь — сигнал «Авроре» приготовиться к бою.
— Батарея! Огонь!
Первый залп вверх, а затем — по Зимнему, — так было условлено в штабе.
Темноту ночи прорезали молнии орудийного огня крепости. Ясно можно было наблюдать, как у Зимнего заметались тени. Уверенная прежде, стрекотня юнкерских пулеметов стала теперь прерывистой и редкой. Ружейный огонь смолк. А когда раздался могучий выстрел из тяжелого орудия «Авроры», ответные выстрелы со стороны дворца совершенно стихли.
Наступила напряженная тишина. Первыми сдались ударницы. Продвинувшиеся под защитой броневиков и занявшие к тому времени соседнее с Зимним дворцом здание солдаты, матросы и рабочие бросились на штурм и почти без жертв заняли Зимний, разоружили офицеров и юнкеров.
Через час под конвоем привели в Петропавловскую крепость пленных — министров Временного правительства. Среди них был гладко выбритый, высокий, в английском костюме Терещенко, в новенькой адмиральской форме Вердеревский, сухощавый бородатый Кишкин, Скобелев, еще несколько других. Керенского не было. Ему удалось бежать из Петрограда.
Министров поместили в просторной комнате с длинными скамьями, помостом и трибуной. Все они заметно волновались, но старались держаться спокойно.
Министрам объявили, что все они арестованы Военно-революционным комитетом за вооруженное сопротивление. Представитель Военно-революционного комитета развернул лист бумаги и, улыбнувшись, сказал:
— Надеюсь, все грамотные, — ну, так распишитесь.
Министры подошли к столу и стали один за другим расписываться.
Арестованных развели по казематам Петропавловской крепости.
Через два часа после ареста Временного правительства глубокой ночью в Петропавловскую крепость привели под конвоем несколько рот разоруженных юнкеров Гатчинского юнкерского училища. Юнкера, свирепо расправлявшиеся с большевиками в июльские дни, сейчас держались смущенно и боязливо пытались оправдаться, что они даже и не знали, зачем их вызвал Керенский.
Они опоздали к защите Зимнего и, когда вошли в Петроград, были окружены солдатами и вооруженными рабочими. Узнав о падении Зимнего, они сдали оружие без боя.
Юнкеров также заключили в крепость, но на второй или на третий день, когда юнкера дали обещание не выступать с оружием против Советской власти, их, по распоряжению из Смольного, выпустили из крепости.
Ночь прошла незаметно. В четыре часа утра я поехал осмотреть Зимний. На набережной перед дворцом ходили с ружьями через плечо патрули матросов. В вестибюле дворца были свалены трофеи — винтовки и пулеметы, отобранные у юнкеров. Обстановка и убранство комнат не пострадали. Охрана дворца уже была налажена.
Выйдя из дворца, я внимательно вглядывался в его фасад и увидел под карнизами крыши и у окна следы разрыва шрапнелей. Часть стекол была выбита пулеметным огнем.
Памятуя уроки Парижской Коммуны, участники осады стремились возможно быстрее произвести захват Зимнего. К этому неустанно призывал Владимир Ильич:
«История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все».
С. Соколов, рабочий Трубочного завода
Василеостровцы у Смольного
Двадцать третьего октября 1917 года Трубочный завод нельзя было узнать. Оживленные разговоры слышались повсюду, все были воодушевлены, и только группа соглашателей из 4-й мастерской шепталась в сторонке.
В этот день Красная гвардия завода проверяла свои силы и знания перед решительной битвой.
Перед фронтом речь держит райкомовец:
— Пришла пора, когда Красная гвардия должна показать буржуазии на деле свою силу и мощь. Не сегодня — завтра будьте готовы двинуться для решительной борьбы за власть Советов!
Этих слов было достаточно. Единодушное «ура» эхом прокатилось по рядам стоящих рабочих.
После представителя райкома, несмотря на протесты рабочих, слово взял один меньшевик и пытался, приведя ряд «объективных и субъективных обстоятельств», напугать рабочих несвоевременностью наступления и т. д. и т. п. Слушали на этот раз спокойнее, чем всегда. Ободрившись, оратор перешел к провокации, указывая, что рабочие в своей массе не пойдут на штурм. Долго сдерживаемое негодование прорвалось.
— Довольно!!! — прокатилось по всему собранию, и было видно, что слушать больше не будут. Продолжение его речи только раздражало красногвардейцев, и после тщетных попыток говорить оратор удалился.
— Защитник рабочего класса вышел!.. Сидеть бы тебе на печке!!! — провожали его рабочие.
Много не говорили. Спокойно выслушали распоряжение «быть завтра с утра на местах, а на случай, если что будет ночью, — слушать заводский гудок».
Еще раз распределили десятки и сотни и направились по домам отдохнуть перед решительной схваткой.
Утро 24 октября. Думать уже некогда. Как всегда, прогудел гудок завода, созывая на работу. Ночь прошла спокойно, но работать на заводе уже не пришлось. Подготовка к поездке в Смольный началась с утра, и после обеда грузовики один за другим отвозили туда красногвардейцев.
— Не возвращаться без победы! Мы здесь тоже не сдадим. Извещайте нас о ходе дела! Присылайте товарищей!
Проезжая по улицам, мы чувствовали какую-то суетливость и напряженность, — готовилось что-то большое и важное.
Смольный — центр жизни рабочего Питера. Отряд за отрядом, делегация за делегацией стремились туда. Стало ясно, что движение захватило всех рабочих.
В первом этаже Смольного было наше убежище. Оно напоминало огромный пчелиный улей. Здесь собрались почти все отряды заводов. Не прошло и десяти минут по нашем прибытии, как мой взвод уже получил назначение и отправился в наряд по Суворовскому проспекту. Я, как взводный, должен был быть и разводящим своего взвода. Дело знакомое, быстро наметил группы по сменам и направился для развода.
Вернувшись обратно и располагая свободным временем, я решил побродить по Смольному. Мое внимание привлек съезд делегатов 12-й армии, происходивший отдельно от съезда Советов. Зашел туда. На трибуне говорил меньшевик. Чего он только не говорил, но главное — об армии на фронте, подчеркивая, что выступает от имени армии: «Армия не примет постановления съезда Советов. Совету не существовать и несколько дней».
Выступавшие после него солдаты просто ответили на все эти рассуждения меньшевика: «Если съезд Советов не возьмет власть, армия придет сюда, чтобы прогнать забывшихся министров». Представитель 12-й армии заявил, что армия готова умереть за власть Советов.
Окончить делегату 12-й армии не удалось; по коридору неслось восторженное «ура», усиливавшееся с каждой минутой. Съезд высказался за передачу власти Советам. Ответное «ура» загремело в зале, разговоры были кончены, надо было начинать действовать.