Страница 69 из 86
Насколько Марори помнила, такие браслеты были чем-то вроде оберегов у неспособных к атакующим манипуляциям Анатомов. Их изготавливали на заказ и вкладывали в них не больше и не меньше – заряженную Хаосом кристальную пыль. В случае открытого противостояния, каждая атака порождения в первую очередь ударит по нему самому. Правда, больше пары ударов такая «игрушка» вряд ли выдержит.
– Надо освободить людей, – сказала Марори, изо всех сил стараясь держать лицо, когда три пары глаз уставились на нее, предвкушая демонстрацию ее личного фэлфаэра. – Раз уж все спокойно.
Пока Тинд с помощью Плетения отодвигал в сторону самые крупные куски бетонных конструкций, остальные вручную убирали обломки поменьше.
Первой достали девочку. Она выглядела такой же перепуганной, как и оставленная пару кварталов назад кошка. Ее брат ни в какую не хотел покидать руки бабушки и голосил за десятерых. Тинд скрипел зубами и метал в пацана злые взгляды. И было за что: Разрыв, до того спокойный, начал мелко дрожать и пульсировать.
– Если он не заткнется, то первым пойдет на корм той твари, которая вылезет из той дыры. – Тинд мотнул головой в сторону Разрыва.
– Он всегда такой? – Марори все-таки оторвала мальчишку от бабушки и передала на поруки Изы, которая как раз закончила осмотр его старшей сестры.
Марроу выдохнул, потом набрал в грудь побольше воздуха и одним сильным рывком приподнял плиту, которая мешала женщине выбраться из каменной ловушки. Одновременно с этим Марори что есть силы потянула ее на себя. Через мгновение та была свободна. И тут же принялась плакать, хоть до этого держалась, будто подобные происшествия чуть ли не часть ее повседневности.
– Обычно он просто говнюк, это сегодня что-то нежничает и слова подбирает, – ответил небеснорожденный, с грохотом отпустив плиту, чем поднял тучу пыли.
– Совсем как братик Шаэдис, правда, Мар?
Иза подмигнула и переключила внимание на пожилую женщину, которая, хоть и была свободна, сидела на земле, не в силах передвигаться самостоятельно.
– Братик Шаэдис? – прищурился Тинд и его лицо вдруг стало непроницаемым.
Марори захотелось выпросить у Светлых или Темных возможность повернуть время вспять и заклеить напарнице рот чем-нибудь достаточно крепким, чтобы та хорошенько подумала, за что ей такое возмездие.
– Братик? Шаэдис? – не унимался «бунтарь».
– Я – Марори Шаэдис, – ответила она. Остальное, как сказал Крэйл, люди придумают сами.
– Срань какая-то, ты не шанатарка, – как-то неестественно хрипло произнес Марроу. От милого парня не осталось и следа, и сейчас небеснорожденный выглядел куда менее дружелюбно своего озлобленного брата.
– Ты вообще не похожа на проклятокровную и.
Остальную фразу проглотил ритмичный нарастающий гул. Все как по команде обернулись на Разрыв. Толчки шли с его обратной стороны – из глубины. С каждой секундой они становились все сильнее, бились все чаще, радужная пленка вспучивалась, на ее поверхности поднимались и опадали полупрозрачные волны, пока вся поверхность не превратилась в настоящий штормовой океан.
– Иза, отведи их в безопасное место, – попросила Марори.
Слава Светлым, дра’морку не пришлось просить дважды. Должно быть, девчонка была неплоха в своем деле, потому что даже ее коротких манипуляций над раненной женщиной хватило, чтобы та по крайней мере могла идти самостоятельно, хоть и сильно хромая.
– Предлагаю оставить разговор на потом, – озвучил предложение Тинд. – Эй, Мар, оторви ей башку, если меня прикончат. Но только если прикончат. В противном случае сам это сделаю.
«Надо же, у нас имена похожи», – только теперь зачем-то подумала Марори за секунду до того, как на кипевшей глади Разрыва появилась первая трещина.
Звук был такой, словно ушные перепонки насквозь прокололи ржавым прутом. Захотелось поддаться соблазну, бросить Энигму и закрыть голову руками, иначе она вот-вот треснет. А еще лучше развернуться и просто сбежать, спрятаться где-нибудь в развалинах. Но какой же она тогда Потрошитель? В голове возник осуждающий образ Кулгарда, который однажды сказал, что не учил ее защитной стойке «я сижу на заднице».
Трещина увеличилась и сквозь прореху потекла мутная шипящая жижа, больше похожая на гниль.
– Я не смогу запечатать Разлом сейчас! – силясь перекричать шум, предупредил Тинд. – Что бы не лезло с той стороны, оно слишком крутое и большое. Прежде придется его грохнуть.
Марроу по-звериному оскалился. Неужели недавно он в самом деле казался ей милым? Марори начала всерьез сомневаться, кого опасаться больше: голодное порождения Хаоса или этого стремительно теряющего человечность небеснорожденного?
Когда из Разрыва показалась покрытая нарывами лапа, стало ясно, что Хаос подготовил «свежему мясу» достойный прием. Светлые, если у него одна рука такая, то он сам, должно быть, размером с телеграфный столб.
«Ты – нильфешни, ты подчинила его.»
– Сатис. – одними губами беззвучно позвала Марори.
И услышала предназначенный лишь для нее шакалий вой пополам с гудящим: «Я с тобой – до конца».
В книгах ничего не пишут о том, как именно прирученное порождение Хаоса является на зов своего хозяина, а из разговоров однокурсников Марори смогла сделать лишь один вывод – у всех по-разному. Ниваль частенько жаловался, что его «Стрекоза» (странное прозвище для здоровенной летающей твари с полуметровым жалом, наполненным смертельным ядом) частенько отказывается являться в истинном обличии, предпочитая более миролюбивое и значительно более жалкое, вроде огромной зеленой бабочки с огромными выпученными глазами. А Кулград в минуту ностальгии поделился рассказом о том, как его порождение вздумало явиться в компании мелких галдящих тварей, которые, хоть и не представляли опасности, но порядочно подпортили ему нервы.
Марори не знала, как именно явится Сатис, но почему-то не сомневалась, что материализация такой громадины должна быть по меньшей мере необычной. Сначала по земле потянулись черные нити, которые начали медленно сворачиваться в маленький смерч, который рос и расширялся прямо на глазах. Что ж, похоже, Сатис не отличался особой оригинальностью и использовал тот же трюк, что и в знаменательный день их встречи.
Когда массивная фигура материализовалась и встала у нее за спиной, трещина расширилась настолько, что тварь с обратной стороны протиснулась почти на половину. И ее размеры ужасали.
– Охренеть. Что б меня. Да ну нафиг! – попеременно глядя то на призванного фэлфаэра, то на порождение, которое неудержимо лезло в мир живых, выкрикивал Тинд.
Он так увлекся, что совершенно забыл о своей роли в их маленькой вот-вот грозившей начаться войне. А когда Сатис встал у Марори за спиной, ей отчего-то остро захотелось натравить фэлфаэра на этого умника и вырвать его поганый язык, которым он – минуты не прошло! – бахвалился, что оторвет ей голову.
Разлом, наконец, не выдержал и треснул сверху вниз, как спелый арбуз. Им в лица ударил настолько крепкий гнилостный смрад, что Марори едва не сшибло с ног. К счастью, Тинд все-таки справился с растерянностью и прикрыл их защитным барьером.
Тварь была поистине огромной. Этакая гора с двумя парами рук, мощным, покрытым слизью телом и полным отсутствием головы. В том месте, где ей полагалось быть, торчал фонтан извивающихся, больше похожих на языки щупалец.
Порождение вывалилось на землю, затрясло щупальцами, которые на несколько секунд вытянулись в струнку, а затем снова ожили, заметались. Именно они заменяли созданию глаза, именно ими оно слышало и воспринимало малейшее движение, именно с помощью них питалось.
Угурд – мерзкий пожиратель гнилой плоти. Марори помнила, как на одну из своих лекций профессор Дохляк принес его забальзамированное щупальце и как долго дотошно рассказывал, насколько оно опасно даже в забальзамированном виде, несколько месяцев спустя после того, как его отсекли от тела. Одной капли токсина с такого щупальца достаточно, чтобы жертву парализовало. Но и это не самое страшное. Что может быть неприятнее паралича в непосредственной близости от недружелюбной твари из Хаоса? Только вся гамма чувств, рожденная активным гниением собственных внутренних органов. Потому что Угурд был тем еще гурманом и предпочитал всасывать жертву уже в переваренном виде.