Страница 23 из 34
– Легата – разжаловать, – сквозь зубы проговорил Император. – Он у меня пожизненно лагерные отхожие рвы чистить станет. Центуриона – выгнать без пенсии. Манипулу – расформировать и разослать по дальним крепостям. Некому без меня бить стало, что ли?
– Гвин, Гвин, погоди, – как обычно, вступилась Сеамни, просительно кладя ладошку на сгиб его локтя. – Погоди, ну что ты сразу – сплеча рубить? Ты ж не знаешь, что тут случилось. Может, несчастье какое. Погоди. Не гневайся.
– Когда ты просишь, то и гневаться не могу, – сквозь силу улыбнулся Император. – Хотя за такие дела…
– Погоди. Погоди, – уговаривала его Сеамни. – Не горячись. Давай сперва выберемся отсюда. Выберемся, оглядимся… а судить и карать всегда успеешь.
– Ты так же добра, как и прекрасна, и так же прекрасна, как и добра, – улыбнулся Император.
– Нет, – зябко повела плечами Тави, и лицо её на миг сделалось совершенно мёртвым. Император знал – она вновь вспоминает Мельин, свою краткую бытность Thaide, Видящей народа Дану и те поистине ужасные деяния, сотворённые ею в опьянении мощью Деревянного Меча. – Не хочу… чтобы ты потом мучился, как я.
Всё, что мог сказать или сделать Император, – это обнять свою данку и покрепче прижать к себе.
Глубоко проваливаясь в рыхлый, неслежавшийся снег, они двинулись прочь. Их выбросило в мёртвой, безжизненной полосе, отделявшей гноящийся шрам Разлома от незатронутых земель. Нигде – ни одной живой души. В кружащейся снежной мгле – ни огонька, и под ногами – ровный, чистый снег На нём не отпечатались даже звериные следы. Не говоря уж о человеческих.
Откуда-то вновь взялся ветер, завыл, закружил поземкой, швырнул в глаза пригоршни секущей снежной крупы. Сгибаясь и прикрываясь плечом, Император почти нёс на себе Сеамни, не слишком представляя себе, куда же он, в сущности, направляется. В его время вдоль укреплённой линии проложили самый настоящий тракт; судя по всему, открытое, занесённое снегом пространство между остатками вала и лесом указанный тракт как раз собой и являло; но почему всё в таком забросе?! Тарвус лишился разума и оставил Разлом без охраны?
…Им повезло. Оставив позади примерно пол-лиги, они натолкнулись на полуразрушенную небольшую казарму – по приказу Императора такие возводились через определённые промежутки для отдыха дежурной смены наблюдавших за Разломом легионеров.
Распахнутая дверь сиротливо покачивалась на одной петле. Внутри всё оказалось разграблено – ни припасов, ни снаряжения. Одно хорошо – печка была цела, и под навесом нашлись дрова. На полке осталось огниво и трут; вскоре в закопчённом зеве весело затрещал огонь. Разумеется, сторожка промёрзла настолько, что согреть её по-настоящему удастся только к следующему утру; но, во всяком случае, у них есть крыша над головой.
Император кое-как забил распахнутые окна, в ход пошли обломки тяжёлых деревянных лавок.
Сеамни свернулась клубочком у печки, чуть ли не обвиваясь вокруг неё.
– Что здесь могло случиться, Тайде?
Дану покачала головой. На агатово-чёрных волосах медленно таяли слезы последних снежинок.
– Не знаю, Гвин. Но чувствую горе. Горе и беду.
– Это я и сам чувствую, – проворчал Император. – Что-то вырвалось из Разлома?
Он задал вопрос, сам уже понимая, что скорее всего ничего подобного не случилось. Разлом оставался прежним, он не изменился, он ещё не набрал достаточных сил.
Нет, причина в ином… что-то заставило Тарвуса увести отсюда все войска. Что-то экстраординарное, от чего зависела жизнь Империи, и графу пришлось выбирать из двух зол.
– Хотел бы я верить, что ты выбрал правильно, – невольно прошептал Император.
Тем временем Сеамни взялась за дело. Губы её сжались, щёки с каждым мигом становились всё белее и белее. Император понимал, что Тайде сейчас пытается прочувствовать всё здесь случившееся – трудная задача даже для бывшей Видящей народа Дану.
– Нет, – вдруг обессиленно выдохнула она. – Всё точно во мгле какой-то. Словно и там тоже снег валит. Устала я, Гвин. Вот отдохну… и, клянусь Иммельсторном, всё сделаю.
– Конечно-конечно, – Император постарался укутать её потеплее. – Переждём здесь… завтра двинемся дальше.
Приходилось признать, что это совершенно ломает все планы. Император надеялся встретить своих легионеров сразу же, как только они вырвутся из Разлома, а вместо этого он оказался в самом сердце зимы, посреди безлюдной пустыни. Конечно, холодные месяцы в южных пределах Империи не отличались суровостью, но тем не менее приятного в положении Императора и его спутницы было мало. Они не имели ни малейшего представления, как далеко на север их забросило; если куда-то за Хвалин, морозы могли ударить поистине суровые. Сгущался сумрак, короткий зимний день истаивал, словно снежинка на волосах Сеамни; вырвавшимся из бездны оставалось только ждать.
В свой черед настало утро, морозное и солнечное. Ночная хмарь сгинула; уползли в неведомые логовища низкие серые облака, во всю красу засинело небо; мир словно накрыли исполинской сапфировой чашей. Над заснеженными вершинами недальнего леса поднялось солнце. Засверкал снег: нетронутый белый покров и чуть ли не до середины стен поднявшиеся намёты. Император всю ночь не жалел дров, и к рассвету в сторожке стало всё-таки тепло.
Он отвалил тщательно подпёртую дверь, высунулся наружу. Снег полыхал так, что было больно глазам. Разумеется, ни человечьих следов, ни даже звериных. Мёртвая пустыня легла вокруг Разлома, и люди, похоже, страшились теперь чего-то совем иного – страшились настолько, что оставили эту угрозу безо всякого внимания. Как ни странно, тихо вёл себя и сам Разлом; мерно колыхался густой, непроглядный живой туман, заполняя жуткую рваную рану в теле Мельина. Не бежали от него никакие твари, не рождались никакие чудовища; со стороны могло б показаться, что Разлом впал в спячку и теперь пребудет в ней вечно.
Хотелось бы в это верить. Очень бы хотелось. Но Император знал, чувствовал, дважды пройдя безднами Разлома, что на деле всё совсем не так. Сила готовилась к броску, неторопливо накапливая мощь; и в один прекрасный день она сочтёт свои приготовления законченными. Неведомо, случится ли это при жизни нынешнего поколения или следующего, но случится непременно, и вопрос – жить Мельину или умереть – зависеть будет от того, что он, Император, сумеет сделать сейчас.