Страница 19 из 34
– Я-то ничего не забыл, в отличие от некоторых. Я-то всё помню, а вот у тебя в голове явно ветер. Заигралась ты, девочка, – голос Кицума изменился, стал низким и непередаваемо грозным. – Ты заигралась, в тебя сейчас вливают слишком много сил; но если мех худ, он не выдержит полного груза. Так что лучше б тебе перестать размахивать руками, а спокойно со мной поговорить, прежде чем тут случится непоправимое. Которого лично мне бы очень хотелось избежать именно потому, что, как ты правильно заметила, мы вместе шли, мы дрались плечом к плечу и сидели вдвоём на одном островке между проклятыми мирами. Опусти меч, и мы поговорим. К драке всегда успеем вернуться.
Опасно! Очень, очень опасно! Нельзя подчиняться! Ни в коем случае нельзя подчиняться. Нельзя! Но… кто же он такой? Ясно ведь, что не клоун странствующего цирка, жалкий бродяжка, которому приличный храм отказал бы в праве молитвы. Сильвия! Поздно отступать! Вперёд! Ты победишь! Ар-аххх!..
…Проклятая девчонка если и заколебалась, то лишь на одно мгновение. Конечно, Кицум уже не тот, что в Мельине. Изменилось всё. Осанка, взгляд, даже голос. Но…
– Ну, девочка?
– А пошёл ты! – по-змеиному прошипела Сильвия, и чёрный фламберг рассёк воздух там, где только что находилась голова старого клоуна. Как Кицум успел уклониться, не поняла даже Клара; чародейку уже поддерживали под руки Тави с Раиной, а валькирия уже что-то делала с кровоточащей раной.
– Большая ошибка, Сильвия, – вздохнул Кицум. – Ну что ж, придётся с тобой по-плохому.
Он не сдвинулся с места. Просто рука его внезапно и резко очертила в воздухе восьмёрку, послышался свист стальной заговоренной нити; петля захватила рукоять чёрного фламберга, только чудом не разрезав Сильвии кисти. Кицум рванул странное своё оружие, однако диковинный меч юной наследницы Красного Арка и не подумал распадаться надвое. И клинок, и петля старого клоуна внезапно покрылись тысячами крошечных язычков зелёного пламени. И Кицум, и Сильвия разом застонали от непереносимой боли, словно прилипнув друг к другу; чёрный меч и петля старого клоуна оказались достойны друг друга.
С криками ужаса бежали прочь последние случайные свидетели поединка. Невольно вытаращила глаза Клара. Невольно попятилась – вместе с ней – поддерживавшая раненую чародейку Тави. Раина гневно сощурилась; казалось, валькирия вспоминает что-то недоброе, раз виденное в невообразимо седой древности. И она, эта память, отнюдь не сулила Кицуму лёгкой победы. Совсем наоборот.
Сцепившиеся Сильвия и Кицум оба тянули оружие в разные стороны. Оба, скорее всего, не слишком понимали, что же именно происходит. Шипела и рычала Клара; валькирия накладывала повязку ей на проколотое плечо. Зелёное пламя с фламберга и петли меж тем текло на землю, словно дождевая вода, – холодное пламя, от которого не веяло теплом. Раина с ругательством рубанула по подступившим языкам – те ловко, словно змейки, вцепились в пронёсшийся сквозь них клинок, заплясали на лезвии, извиваясь, поползли по кровостоку, всё ближе и ближе к эфесу.
– Брось… меч! – прохрипела Клара. Раина не послушалась, от души махнула клинком, капли зелёного пламени срывались и летели во все стороны, оставляя на блестящей стали уродливые тёмные пятна и полосы. Клара забилась в руках Тави, норовя чуть ли не силой вырвать эфес из рук упрямой валькирии; Раина скорее рассталась бы с жизнью, чем бросила оружие на поле боя.
Сильвия и Кицум меж тем кружили, сцепившись, словно две боевые галеры во время абордажной схватки. Ни тот, ни другая не уступали. На лице Кицума – видела Тави – всё явственнее читалось небывалое изумление: как если бы взрослый в шутку забавлялся «боем» на деревянных мечах с семилетним мальчишкой, а паренёк вдруг стал бы демонстрировать всю мощь школы Вольных. И Кицуму, и Сильвии приходилось уворачиваться от летящих во все стороны зелёных искр, что щедро разбрасывало их намертво впившееся друг в друга оружие.
Кларе меж тем явно становилось всё хуже и хуже. Голова чародейки бессильно запрокинулась, плоть вокруг раны стала горячей, словно под кожей развели самый настоящий костёр или насыпали пригоршню горячих углей. На губах закипала пена, речь стала совершенно бессвязной.
Архимаг Игнациус знал, что вручить своей подручной.
– Уводим её! – прорычала Раина. Валькирии наконец удалось стряхнуть с клинка последний язык зелёного пламени. – Уводим, тут что-то гасит к йотунам всю магию!
– А Кицум?! – заорала Тави. – Его бросать?
– Он справится без нас, дурёха! Не знаю, кто это, но силы ему не занимать. Давай, Тави, давай! Все расспросы потом! Всё потом! Поддержи кирию! Шевелись!.. Шевелись же, будь оно всё проклято!
Тави повиновалась.
…Однако далеко уйти им не удалось. Растекшееся по земле зелёное пламя замкнуло круг, и сейчас его призрачные языки поднимались всё выше, словно чудовищные змеи, головы их соединялись, отсекая Тави, Раину и впавшую в беспамятство Клару от остального мира. Этот огонь словно обладал разумом, он предусмотрительно обтёк трёх спутниц Кицума, взял их в кольцо, преграждая все дороги к бегству. К счастью, пламенная ловушка пока не сжималась, оставляя достаточно места для отступления.
Вдобавок, после всего лишь полутора десятков шагов Тави ощутила, что магия словно бы возвращается, слабо, неверной струйкой, как вода, сочащаяся сквозь песчаную плотину. Можно было попытаться взглянуть, что же там с Кларой. Или… помочь чарами Кицуму?
Валькирия бросила на Тави гневный взор, сдвинула брови. Мол, чего мешкаешь?
– Магия, – только и выдохнула выученица Вольных. – Возвращается…
Раина на миг сощурилась, потом решительно тряхнула головой.
– Сперва – рана кирии. Потом – Кицум. Ну, давай же, давай!..
Тави с Раиной осторожно уложили чародейку наземь – здесь прошёлся зеленый огонь, не оставив ничего, кроме пепла. Валькирия швырнула свой плащ, на него опустили Клару; Тави склонилась над пробитым плечом. Кровь уже не текла, запеклась сама, да и рана казалась неглубокой и неопасной – не задеты ни жилы, ни суставы, ни кости, – однако под кожей ощущалась горячая опухоль, настоящий пузырь, наполненный огнём. Тави с трудом могла держать там пальцы. Она помнила, что не так давно её, раненую и беспомощную, спасал весь отряд Клары. Настала её очередь возвращать долги.